Бизнес - класс

- Сколько?!

- Через десять дней в "Руссойле" годовое собрание. Если мы вместе с "Нафтой" проголосуем...

- Да понял, понял, - Дашевский забегал по кабинету. - Черт, как же заманчиво! Но ведь обещал!

Он умоляюще повернулся к Коломнину, будто тот мог освободить его от данного слова.

И Коломнин охотно подыграл:

- Обещали-то акции вернуть, когда тот деньги найдет. А дивиденды - это теперь наша прибыль. "Нафта" из своих семи наш старый долг вернет. А мы из наших им остаток подбросим - на достройку трубы. Очень славно получится.

- Твоя правда! В конце концов одних убытков за это время сколько понесли! Да и Гилялову стимул побыстрей выкупить. А то удобно устроился за чужой счет. Да, умеешь ты все-таки, Коломнин, убедить, когда захочешь. Э, где наша не пропадала? - Дашевский подбежал к столу. - Когда доложишь о возврате?

- Надеюсь, в течение месяца.

- Что ж? - Дашевский перелистал календарь, черканул. - Стало быть, через месяц жду с результатом.

- Но мы договорились? Деньги идут на новый кредит "Нафте"?

- Я дважды не повторяю, - огрызнулся Дашевский, обрубая тем неприятный ему разговор. - Резюмирую: кабинет свой оставишь за собой. Людей в проект подберешь по усмотрению. Но имей в виду - если не выполнишь обещанное или еще хоть раз ворвешься без вызова, уволю без выходного пособия.

"Кто бы сомневался"? - пробурчал, выходя, Коломнин.

Седых поджидал внизу.

- Что?! - нервно спросил он. - Поехали в управление.

- Значит, восстанавливают?!

- Нет. Еду за вещами. Ухожу на самостоятельный проект. Имею несколько вакансий. Так что скажи там хлопцам, если кто захочет, - до конца дня буду у себя в кабинете. Само собой, твоя вакансия первая.

- Что за проект?

- По правде стремный. "Нафту" станем вытягивать. Но нам ли, бывалым операм, привыкать к трудностям? Коломнин приподнял руку, собираясь успокоительно положить ее на плечо приятелю. Но - не положил: Седых с отчужденным лицом сидел, пригнувшись к рулю.

В его собственном кабинете вовсю хозяйничали. Пашенька Маковей был едва виден из-за документов, вывернутых из ящиков стола. В шкафу перебирала что-то Катенька Целик. При виде Коломнина Маковей запунцовел:

- О! Сергей Викторович! Так рано. А мы вот тут... Вам уже сказали? Коломнин кивнул, с интересом разглядывая обоих.

- Вы не подумайте, - Пашенька, спохватившись, поднялся. - Я не набивался. Наоборот. Но там как-то все так решилось...

Под насмешливым взглядом Катеньки он сбился.

Среди прочих бумаг Коломнин углядел еще один вариант концепции. Взвесил на руке:

- Что? Плод ума холодных наблюдений?

- Так тут и ваши мысли. Я как бы использовал их как основу. Но, конечно, многое доработал. Переосмыслил, - он сбился. - В общем я очень надеюсь, что вы не откажетесь помогать всячески. Преодолеете, так сказать, амбиции во имя дела.

- И в качестве кого я должен их преодолеть? - заинтересовался Коломнин.

- Я пока еще не продумывал детально, по персоналиям, - Пашенькин пигмент отрыгнул на щеки свежую, особой ядовитости краску.

- Вообще-то кандидатуры руководителей управлений уже размечены, - как бы в никуда произнесла Катенька. - Если только начальником отдела. Но я лично неуверена, что с этической точки зрения для Сергей Викторовича это будет целесообразно.

- Да, этические проблемы здесь имеют место быть, - согласился Коломнин. А ты, Катя, должно быть, станешь ядром кредитного подразделения? Достойно.

- Что вы хотите этим сказать?

- Ничего. Добивалась и - добилась. Интересная вы, ребята, поросль. Упорная.

- Что ж в том плохого? - Целик раздосадованно наморщила носик. - Чтоб в наше время пробиться, нужно быть жизнестойким.

- С этим не поспоришь, - признал Коломнин. - Кстати, знаете, какие самые жизнестойкие растения? Такие, что никакими химикатами не вытравишь? Правильно, - сорняки.

Он неспешно повесил на "рога" дубленку, поставил на привычное место портфель.

- Я тут на полчасика спущусь перекусить. И чтоб к моему возвращению все было на месте, кроме вас самих! Засим имею быть.

Он ернически поклонился, с садистским удовольствием обнаружив в глазах и у Пашеньки, и у Катеньки ужас людей, которые не сомневались, что Дашевский изменил прежнее решение, а значит, оба они только что отчаянно, непоправимо "прокололись".

Внизу, на первом этаже, размещался малюсенький ресторанчик, предназначенный для высших менеджеров банка. Обычно Коломнин предпочитал общее кафе, куда спускался в компании своих замов. Но сегодня хотелось побыть одному. Да и замов он больше не имел.

Ресторанчик представлял собой круглый стол. По мысли Дашевского, круглый стол символизировал собой неразрывную связь руководителей банка. С другой стороны, был он достаточно велик, чтоб вести доверительные беседы: разговоры на одном конце до другого не доносились.

Но когда туда вошел Коломнин, ресторанчик был пуст. Официант, глянув на дверь, неспешно отложил иллюстрированный журнал, живо принес заказ и вновь углубился в разгадывание кроссворда. Через некоторое время, что-то заслышав, он отбросил чтиво, поправил суетливо "бабочку" и, подбежав к двери, поспешно распахнул ее перед вице-президентом банка Ознобихиным.

- Давай что-нибудь, но только живенько, - потребовал Ознобихин. И тут обнаружил Коломнина. Тень смущения почудилась Коломнину. Но скорее лишь почудилась. В следующую долю секунды Николай расплылся от удовольствия.

- Привет, старый! - в обычной своей, снисходительно-ироничной манере поздоровался он. - Не сердишься, что так по-дурацки на правлении получилось? Представляешь, народ как с цепи сорвался. Просто-таки один за другим за Маковея. Крепко ты, должен сказать, постарался.

- Мне это сегодня уже Дашевский разъяснил.

Ознобихин устроился рядом, нетерпеливым жестом отогнал официанта ("Сказал же, -как обычно").

- А если совсем до конца, я сам это и организовал. Руби шею, - он покаянно положил голову на салфетку.

От неожиданной откровенности Коломнин едва не поперхнулся.

- А затем, что достал ты меня! Ни один вопрос без драки не решали. Разве так можно работать?

- С Маковеем, конечно, будет удобней.