Мужской роман

Критовский набрал полную грудь воздуха, зажмурился, чтобы заглушить отчаянно рвущееся на свободу несогласие со сложившейся ситуацией, и довольно бодро произнес.

— А пойдем гулять?

Вера вдруг порывисто схватила его ладонь, уткнулась в неё носом, в качестве благодарности за доверие, после чего, тоже не без усилий, заставила себя принять беззаботный вид.

— Будем лазить по деревьям и есть яблоки! — торжественно постановила она.

Ночной город, уже изрядно соскучившийся без этой взбалмошной парочки, заботливо окутал Игоря с Верой гармонией и безлюдьем.

Ни одной яблони, в обыскиваемом квартале не обнаружилось. А Вере хотелось непременно яблоню. Жэка, якобы, рассказывал как-то, что в этой части парка росла старая яблоня.

— Нашла, кому верить! Он, как обычно, напутал всё! — шутливо ворчал Критовский.

Игорь с Верой сосредоточенно разглядывали грозно нависающие над потайными тропками парка ветви и от души смеялись над собственным занятием.

— Представляешь, как все это смотрится со стороны? — заливалась Вера, — Ночь, самый темный уголок самого дремучего парка и двое идиотов, сосредоточенно разглядывающих деревья. Нашли, кому верить! Хорошо, что Жэке не привиделась яблоня где-нибудь на кладбище… Появляющаяся ровно в полночь! Вот бы мы наискались…

— Исключено, — стараясь поддерживать беззаботную болтовню, авторитетно заявлял Игорь, — Я б ему тогда не поверил. Я-то знаю, что Жэка наш — в жизни ночью на кладбище не пойдет… Слушай, а может тебя все же каштан устроит?

Говорил Игорь одно, а думал совсем о другом.

«Представляю. Прекрасно представляю, как все это смотрится со стороны. Светская львица-королевна решила отведать пастушеской любви. Семья даже и не беспокоится — и так понятно, наиграется, споткнется о нищету, вернется… И сама она, наверное, предвидит подобный финал. Иначе не боялась бы огласки» — Игорь сам себе портил настроение и ничего не мог с этим поделать, — «Забыть! Не думать об этом пока. Я пообещал Вере подождать. Я подожду…»

Игорь вдруг остановился, схватился за Верину руку, словно утопающий за спасительную соломинку и резко притянул любимую к себе.

— Ну да, — улыбнулась Вера, — Что еще делать ночью в кустах?

Игорь не ответил. Изо всех сил он вжимал в себя её гибкое тело. Такое родное, такое уже покладистое и доверчивое. Ладони лихорадочно передвигались, стараясь охватить Веру всю. Чтобы защитить, чтобы сохранить и (сейчас Игорь отчетливо ощутил появление этой новой цели) чтобы присвоить, утвердить право на владение…

— Моя, — горячо шептал Критовский, сам удивляясь проснувшейся вдруг жажде обладания, — Только моя… Это реальность. Это по-настоящему. Остальное — мираж. Главное, что можно вот так вот обхватывать тебя и уже не разбирать, где стучит твоё сердце, а где моё…

Потом порыв прошел. Игорь расслабился.

— Кошмар, — решил поделиться он, — Во мне открылись вдруг собственнические инстинкты. Те самые, которые я в людях всю жизнь презирал. Наверное, ты послана мне в наказание за слишком высокомерное отношение к окружающим.

— Я послана тебе на счастье, — попыталась оспорить Вера.

— Смотри, — Игорь засмеялся, — Как бы не превратился я окончательно в какое-нибудь доисторическое животное. Вдруг еще территорию метить начну. Задеру лапу и…

— Не переживай, я и так уже давно тобой меченая. Ты у меня всегда вот здесь, — Вера коснулась ладонью груди, — Мой внутренний Игорь локального пользования. Где бы я ни была, чтобы ни делала… Ты всегда во мне и со мной. И окружающие это чувствуют. Я им чужая. Я им — твоя. Никто на твои территории не претендует, не нервничай.

«Никто, кроме тех, от кого ты скрываешь мое существование. А скрываешь ты его почти ото всех» — агрессия мелькнула в мыслях Игоря и затухла от нежности Вериных прикосновений, — «Ну почему я никак не могу прекратить вспоминать о плохом? Подумать только, а ведь когда-то я кричал, что каждый человек должен всегда оставлять себе запасные варианты… Мол, перекрывать пути к отступлению — все равно, что рубить сук, на котором сидишь… А теперь сам вот отчаянно страдаю из-за нежелания Веры обрубать свою связь с тылами… Как глуп я был. Настоящие тылы — это те, которые всегда с тобой и всегда готовы поддержать, а вовсе не те, к кому можно возвратиться для зализывания ран. Я — её тылы. Иначе все происходящее между нами — фальшь и кромешная ложь. Господи, даруй мне силы в здравом уме дождаться момента, когда Вера сама все это поймет…»

— Знаешь, — Вера осторожно высвободилась из объятий, — Теперь я решила быть кроткой. Смиряюсь с отсутствием яблонь.

— Идеи твои, как всегда, гениальны, — вполне искренне сообщал Игорь, спустя несколько минут. Они с Верой взобрались-таки на дерево. Сидели, обхватив ногами толстенную ветку клена и, посмеиваясь, по очереди кусали купленное заранее в круглосуточном магазине огромное яблоко.

— Просто так хотелось яблок на дереве, — оправдывалась Вера.

— Прямо по-Прутковски: «Хочешь быть счастливым — будь им», — усмехался Игорь.

«Вот бы еще в личной жизни ты придерживалась тех же правил» — неугомонно комментировал некто ехидный, накрепко присосавшийся к Игоревому мозгу.

Как ни старался Игорь скрывать свои дурные мысли, Вера все равно чувствовала их.

— Знаешь, по-моему происходит что-то непоправимое, — уже дома завела она разговор, — Я чувствую, как мы сгораем. Любовь плавится и утекает сквозь пальцы. Неужели всего лишь какие-то невысказанные признания способны довести наши отношения до такого накала?

— О чем ты говоришь? — Игорь удивился слишком наигранно.

— Ну, вот видишь! Ты даже пытаешься скрыть от меня собственную озабоченность… Говоришь одно, думаешь другое, чувствуешь третье… Я боюсь. Я вижу, как все рушится. Как в страшных фильмах: «Доктор, мы его теряем»

— Если для тебя эти «невысказанные признания» подходят под эпитет «всего лишь», почему же ты не можешь их высказать? Если это настолько не важно…

Игорь не сдержался, Игорь снова заговорил об этом и в словах его звучал не прикрытый упрек.

— Игорь?! Да что же это? Нельзя заставлять человека менять что-то из-под палки…

— Ты сама завела этот разговор! — Игорь почувствовал, как в душе его вздымается что-то очень нехорошее, он уже даже не говорил, а шипел сквозь стиснутые зубы, — Зачем? Чтобы иметь возможность насладиться чтением моралей? Вот, мол, какой я стал такой-растакой: вынуждаю, упрекаю, требую… Я ничего не требую, Вера. Я просто говорю то, что думаю… Но это, кажется, тебя не устраивает. Извини, мне надо побыть одному…

Игорь выскочил из кухни, выместив злобу на ни в чем не повинной кухонной двери. От хлопка та жалобно задребезжала вставленным стеклом. На пол посыпалась штукатурка. Бледная Вера, не проронив не звука, молча принялась подметать. От этой её покорности Игорь мгновенно пришел в себя.

— Кажется, я тебя не достоин, — попытался улыбнуться он, забирая из рук Веры веник.

Телефонный звонок заставил вздрогнуть обоих. Игорь мельком глянул на часы и нехорошо сощурился.

— Поздновато для праздных разговоров. Может, началось? Предупреди хоть, как надо отвечать, чтобы прийтись по душе твоему мужу, — Игорь снял трубку, — Внимательно слушаю, — сдержанно поздоровался он с тишиной. Тишина немного подождала, вслушиваясь, потом повесила трубку.

Впрочем, после происшедшего, в доме и без неё хватало молчания. Вера напряженно думала о чем-то, привычно пристроив мизинец в уголок рта и глядя за окно. Игорь уже решил предпринимать попытки перемирия, как телефон снова зазвонил.

— Возьми, пожалуйста, трубку, — холодно произнес Игорь, вместо запланированных теплых слов, — Со мной им явно не хочется говорить.

Вера молча подошла к телефону. На этот раз молчали на том конце провода несколько дольше. Вера первая нажала отбой.

— Что ж, видимо просто хотели послушать голос твоего очередного ухажера. И правильно. О чем им со мной говорить? — Игорь раньше и не подозревал в себе столько ехидства, — Если бы у нас было что-то серьезное, ты б давно рассказала обо мне. А раз я просто очередное увлечение, то и …