Соперник Цезаря

- Квириты! ^[19] - воскликнул сенатор, и разношерстная публика в таверне заулыбалась. - Квириты! - повторил Клодий и даже сделал жест, будто размахивает полой тоги, - известный всему Риму жест Клодия-оратора. - Там, за дверьми, стоит Милон со своей шайкой. Видимо, ребята очень проголодались, раз не желают уходить и рвутся к нам обедать. Но вы понимаете, жратвы на всех не хватит, так что пусть Милон ищет другую таверну.

Акт I

РИМ. ДВЕНАДЦАТЫЙ ЧАС

Картина I. Катилина

Трижды Катилина был под судом и трижды оправдан: его обвиняли в связи с весталкой, в разорении провинции и, наконец, в убийстве. Катилина не просто убил Марка Мария Гратидиана ^[20], а руководил расправой и сам истязал с наслаждением. Но проскрипционные списки ^[21] Суллы ^[22] освятили это убийство. Зато на консульских выборах Катилина в очередной раз провалился. Быть по своей природе жестоким неприлично. Пытать и убивать должны рабы и наемные слуги, патриций проливает кровь только в бою.

Здесь и далее - отрывки из записок Публия Клодия Пульхра, уцелевших на выскобленном пергаменте, переданном Зосиму.

- Дождь… - вздохнул Клодий, стоя под навесом вестибула ^[23] и кутаясь в толстый простонародный плащ с капюшоном.

Впрочем, дождь заканчивался - уже последние капли стучали по мостовой, да шумела вода в водостоках, убегая в Большую клоаку, а оттуда - в зеленые воды Тибра.

В разрывах туч мелькало синее небо. Клодий плотнее закутался в плащ и зашагал мимо глухих стен особняков, лишенных окон и однообразно повторявших друг друга. Различия вносили лишь вестибулы, одни - украшенные колоннами, другие - росписью или трофейными щитами. Несмотря на дурную погоду, на улицах царила суета - сновали слуги, носильщики, почтари, даже знатные куда-то шествовали, накинув поверх тог толстые плащи. Уже спустившись с Палатина, Клодий нагнал лектику, ^[24] которую неспешно несли восемь темнокожих рабов. Неожиданно занавески носилок дрогнули, высунулась полная обрюзгшая физиономия. Брат Аппий! Какая встреча! Интересно, куда направляется старший брат? Может быть, к Лукуллу за Город, вкушать жареных дроздов? Но первым вопрос задал Аппий:

- Ты куда?

Носильщики тут же остановились. Остановился и Клодий, откинул с лица капюшон.

- Прогуливаюсь, - последовал неопределенный ответ.

- Сатурналии еще не начались! - Аппий так и кипел, он даже протянул руку, будто собирался схватить Клодия за плащ. - А ты расхаживаешь в этих серых рабских тряпках! Постыдился бы! Ты - патриций! Где твоя тога?

- Еще не Сатурналии? - почти искренне удивился Клодий. - Как жаль! Люблю повеселиться от души! Это же замечательно, когда все равны, и не надо делить людей на рабов и господ; можно пировать, обнимая одной рукой хорошенькую рабыню, а другой - хорошенькую матрону.

- Ты пьян!

- Ничуть. Пьян я был вчера и буду сегодня. Но в промежутке между вчера и сегодня я трезв. - Клодия забавляла Аппиева злость.

- Ты позоришь род Клавдиев!

- Братец, что с тобой? С чего ты решил меня воспитывать? Мне двадцать восемь, наш отец скончался, и в правах мы с тобой равны.

- Ты пьянствуешь в тавернах с рабами. Всякий сброд у тебя в друзьях! Твое место в лупанарии! ^[25]

- Я не против. Там порой попадаются милашки, одна беда - у них такие тесные клетушки! Одну смугляночку из Вифинии я выкупил и выделил ей в своем доме покои попросторнее.

- Прекрати фиглярствовать! Ты… - Аппий замолчал, сообразив, что их перебранку слышат рабы-носильщики.

- Ну да, ты мной недоволен, я понял, - кивнул Клодий.

Тут опять хлынул ледяной дождь.

- Э, так не пойдет! - возмутился Клодий. - Ты читаешь наставления, сидя в лектике, а мне прикажешь слушать поучения и мокнуть?

Аппий нахмурился, будто, в самом деле, был готов разразиться очередной гневной тирадой, но потом вздохнул и отодвинулся в глубь носилок. Клодий запрыгнул внутрь, снял мокрый плащ и, свернув, сунул под ноги.

- Скажи носильщикам, чтобы шагали к таверне «Свиное вымя», - велел Клодий. - Там, кстати, подают отличные свиные колбаски. Не хочешь попробовать?

Аппий брезгливо скривился.

- Не хочешь? Жаль. Могли бы пообедать вместе.

- Счастье, что наш отец не видит тебя из царства Дита, - вздохнул Аппий. - Он бы опечалился, он бы рыдал непрестанно.

- Да ладно тебе! - Клодий взъерошил ладонью свои великолепные каштановые кудри. - Счастье, что он не видит нашего тупоголового братца Гая, а то бы, в самом деле, обрыдался. Гай так глуп, что даже не сумел ограбить вверенную ему провинцию. Ты читал жалобы, что на него подали? Это занятней речей Цицерона. Теперь его осудят - вот увидишь. Если ты не сунешь пару миллионов кому надо.

- Публий!

- Ты первый потревожил память отца.

Аппий нахмурился еще больше, отчего в лице появилось что-то обезьянье, хотя в юности Аппий был почти так же красив, как и младший брат:

- Публий, если ты не прекратишь ночные попойки и драки в тавернах, мои выборы окажутся под вопросом!

- Он волнуется за свои выборы! Братец, ты, кажется, забыл, что за тебя будут голосовать мои друзья из «Свиного вымени». Больше, извини, некому.

В этот момент носильщики остановились перед таверной, вывеской для которой служило изображение огромной свиньи. Клодий нырнул в дверь, из которой пахнуло теплом, пряностями и дымом.

- Нельзя же так себя вести! - простонал Аппий, хотя младший брат его уже не слышал.

Клодий уселся за стол в таверне, налил из кувшина полную чашу неразбавленного вина. Прежде чем выпить, проверил, на месте ли кошелек и кинжал. И то, и другое надо держать под рукой в таких местах. Пить здесь в одиночестве - безрассудство. Два факела освещали закопченное помещение, в очаге вспыхивал и гас притомившийся огонь. На улице - стремнина суеты, здесь - пищевой омут, где над медными крышками медленно курится пар, плывет запах петрушки и сельдерея.

Любил молодой патриций такие места - сомнительные и темные. Здесь можно встретить удивительных людей, поговорить о девчонках, гладиаторских боях, начале мира и его конце, выучить какой-нибудь мудреный прием для уличной драки и расстаться закадычными друзьями, чтобы никогда потом не встретиться.

Ноябрь. Год заканчивается. Скоро начнется новый, год новых консулов, новых преторов и эдилов, ^[26] старых склок в сенате и неразрешенных проблем. Какие интриги, какие схватки на форуме! И зачем? Чтобы один год повелевать этим сумасшедшим Городом на пару с каким-нибудь идиотом, а потом удалиться от дел и смотреть, как другие набивают свои кошельки? Разве не безумие, что народ, покоривший весь мир, год от года становится все беднее! Разве не безумие, что воинственные римляне не жаждут больше служить в легионах; разве не безумие, что в этот великолепный Город стекаются сокровища со всего мира, а следом сюда же стекаются подонки со всех концов огромной Республики, все мерзавцы, преступники и подлецы?