Тайный агент (СИ)

-Слышь, ты камикадзе, садись! Не порти мне статистику погибших от несчастных случаев.

Лёня не понял, что сказал мужчина, ему было всё равно, увидев, остановившуюся машину, не имея сил даже обрадоваться, он медленно стал открывать дверцу. Окоченевшие пальцы никак не могли схватиться за ручку. Мужчина, похоже, догадался, что парень сильно замёрз, потому поспешно вышел из машины и открыл дверцу. Кое - как, забравшись на сиденье, Лёня замер, не в силах даже поблагодарить.

-На - ка выпей, - мужчина, протянул ему крышку от термоса, наполненную горячим кофе.

Не дожидаясь, когда кофе остынет, Лёня стал пить кипяток. Лишь возвращая крышку, произнёс спасибо.

-Да, не за что. Ты куда направляешься -то?

-В... де... ревню Вяземская.

-А чего в такую погоду, да ещё ночью?

-На похороны.

-Да, ты что? Я участковый из вашей деревни - Константин Петрович. Так у нас по- моему только батюшка Александр скончался.

-Батюшка, мой отец.

-Вот дела. Ты меня браток извини, я в этих краях новенький, не признал тебя...Хорошим человеком был твой батюшка, очень мы все его любили. Как у преступника рука поднялась на него, все удивляются.

-А что, отец не от болезни умер?

-Выходит тебе не сообщили. Его убил один пришлый мужик. На ночлег в церковь попросился, твой отец понятное дело пустил.... Доверчивый батюшка был, людям верил. Кто на ночлег попросится, того и пускал. Никому не отказывал. Правда, на чужака церковь не оставлял, вместе с гостем ночевал; накормит, исповедует. В тот роковой день у него тоже в церкви кто-то ночевал. Отец Виктор утром батюшку обнаружил, гостя понятно дело не было. Сделав своё чёрное дело - сбежал, ещё и церковные деньги с собой прихватил. Прими мои соболезнования.

Лёня ничего не ответил, его душили слёзы.

Глава.

Родительский домик был таким же, как год назад. Когда-то толстый, пятистенный дубовый сруб, с годами ужался, стал меньше в размерах, но всё равно смотрелся солидно; такой весь подтянутый, аккуратный, с белыми занавесочками на окнах. Та же узенькая дорожка из плитки вела к крыльцу, правда сейчас она была припорошена снегом, и цветов по краям тоже не было. Близилась зима. Встречать Лёню на крыльцо вышел отец Виктор, друг отца и тоже священник в их же церкви. Они сердечно обнялись. Раздевшись в прихожей прошли в общую комнату.

-Отец там, - священник указал на шторку, которая отделяла небольшой участок комнаты.

Отодвинув рукой занавеску, Лёня вошёл в маленькое помещение, где посредине на табуретках стоял гроб. Отцу было шестьдесят три года. Совсем ещё не старый. Он стоял у гроба и смотрел на лицо отца, и как будто видел его впервые. Может, так оно и было. Они никогда ранее не сидели напротив друг друга, не вели задушевных бесед, не спорили. Всё было как-то отстранённо, быстрое общение, на уровне: "Как дела"? А сейчас, он стоит и его сердце разрывается от боли, что единственного родного человека, который у него был на этом свете, он не разглядел, не понял, не наговорился с ним. Как такое могло случиться? Он стоял и не знал ответа. Слёзы лились из его глаз, но он не замечал их. Болью сжималась грудь от мысли, что в то время, когда он спасал вчерашнего больного от смерти, его собственный отец умирал, и никого не было рядом, кто бы помог. Какая чудовищная несправедливость.

Лёня простоял у гроба больше часа, пока отец Виктор не увёл его. Усадив за стол, священник заметил, что Лёня буквально горит, у него поднялась высокая температура, начался сильный озноб, его всего трясло. Напоив Лёню специальным лечебным чаем с малиновым вареньем, отец Виктор уложил его в кровать. Лёня пролежал в бреду, от высокой температуры, почти двое суток. На третий день, как раз в день похорон ему стало лучше.

Похоронить отца пришли не только свои односельчане, но и жители соседних сёл. Лёня был потрясён насколько отец пользовался уважением среди прихожан и как сильно его любили. Буквально каждый, прощаясь с отцом, благодарил его за добро, оказанное именно ему. Вся та обида, которая была в его душе, улетучилась. Лёня понял, отец принадлежал всем, а не ему одному.

Вечером, после похорон, впервые за три дня, как Лёня был дома, они смогли с отцом Виктором поговорить. Они сидели за столом, ужинали и разговаривали. Конечно же говорили б отце.

-Твой отец Лёня очень любил людей, верил в них. Ты заметил, с каким выражением на лице он умер?

-Спокойное, я бы даже сказал умиротворённое.

-Именно, сын мой. Умиротворённое. Он простил своего убийцу. .... Чуть было не забыл, - и священник, достав из кармана рясы фотографию, положил её перед Лёней.

Фотография была сделана давно, небольшая в размерах, она достаточно хорошо сохранилась. Чувствовалось, что её владелец берёг снимок, а это означало, что те, кто был изображён на нём - дороги ему.

На снимке Лёня сразу же узнал отца. Сидящая рядом с ним женщина с ребёнком на руках, скорее всего его мать и он сам. Лёне здесь было года четыре не более. " Вот значит, как выглядит мама", -Лёня неотрывно смотрел на изображение женщины на снимке. Он впервые видел свою мать, фотографий с ней в доме не было. Старый снимок его с родителями, разбередил ему душу, наверное, потому, что он остался без отца и женщина на фотографии единственное родное существо, которое возможно жива и ищет его, а значит, он не один. От этой мысли в груди его заметно потеплело.

-Это ты с родителями, - отец Виктор прервал мысли Лёни. -Эту фотографию твой отец всегда при себе носил. Любил он твою мать, да и тебя конечно же. ..... Мечта у него была монастырь при нашей церквушке создать. Жалел он заблудших, всё время повторял: "Куда им бедным поддаться". К нам в церковь, за пару дней до смерти твоего отца, парнишка забрёл. Худенький, невысокого роста, а от чего ему здороветь. Отца нет, мать беспробудно пьёт. Его отчим выгнал. Парнишка тот слёзно умолял разрешить при церкви остаться, на какую-нибудь работу просил принять. Твой отец понятно дело не смог отказать. Слух у парня отменный, а нам как раз и псаломщик, и пономарь требовались. Вообщем остался он у нас. С твоим батюшкой подружился, не отходил от него. Тот его и крестил, и стал обучать церковному песнопению. Сашей парня звали, тезка твоему отцу. В церкви он и жил. Я к чему это рассказываю. Недолго парень у нас пробыл. Дня три не более. Как батюшку убили, так и пропал. Даже паспорт свой не прихватил, у нас и остался. Он сам твоему отцу его на хранение дал.... Куда он без документов. Я вот всё думаю, не мог тот преступник, как свидетеля его тоже убить?

-Не знаю, отец Виктор. Вообще-то в фильмах показывают, что убийцы свидетелей не оставляют.

- Жаль, парнишку. Он на седьмом небе был от счастья, что к нам попал. Настрадался бедный, и батюшка его полюбил. Хорошая была мысль у твоего отца, насчёт монастыря. Много в наших краях и страждущих, и заблудших. Они бы смогли в монастыре через Бога к согласию в душе прийти. Жаль некому дело продолжить. Я уже стар. ... Ирод проклятый, этот преступник, такого человека погубил. Ну, я думаю, Бог с него строго за этот поступок спросит. Он ведь окаянный, не побоялся нательный крестик с батюшки твоего сорвать. ... Чтобы у него руки-то отсохли!

-Отец Виктор, что вы говорите?! - голос у Лёни дрожал от посетившей его мысли.

-Крестик с шеи отца... убийца украл?

-Да, сынок, ничего нынче люди не боятся, хотя может быть твой отец его тому парнишке, Сашке, то есть, дал, когда крестил. Если так, то хорошо бы.

Лёня уже не слышал, что говорил священник, все его мысли были о другом.

-Боже мой.... Отец Виктор, я знаю кто отца убил.

- Откуда?

- Я на днях операцию делал одному молодому человеку и... меня сразу же привлёк его нательный крестик. Точь-в-точь как у отца.

-Этого не может быть! Батюшке, да и тебе, крест сделал один умелец в знак благодарности. На крестике твоего отца, посредине - рубин. Он единственный в своём роде.

- Вот и я потому на крестик внимание обратил, что точь-в-точь как у отца. И камень рубин посредине. Всё совпадает. Отец Виктор, что делать? Я пойду в полицию, - Лёня весь побагровел от злости и решительно встал.