Игра по крупному

—  

И муж из-за вас ее застрелил? — спросил Володя.

—   

Ну ты подумай, а? — воскликнул Коноплев. — Его как человека взяли на борт, поили, кормили, одевали, а он уже прямо в машине до­просы устраивает.

—  

Вы мне не ответили, — сказал Володя. — Муж узнал о вашей связи? Так?

—  

Ты хоть бы с делом познакомился сначала, — сказал Гоша. — Ее застрелили в постели с одним парнем. Ее и его. Я тут ни при чем.

— Мне просто интересно, — пробормотал Во­лодя. — А дело я почитаю. Обязательно.

9

Витя прибыл лишь под утро и сразу завалился спать. Я не стал его будить, хотя не терпелось посмотреть, что он там заснял. Наверняка какую- нибудь порнографию. Впрочем, адюльтер есть адюльтер. Там все держится на силе беззаконной страсти. А это возбуждает тех, кто подглядывает. А мы с Витей тут монашествуем, поскольку дер­жим марку заграничных штучек, инопланетян, прилетевших на эту грешную Землю из иной ци­вилизации.

С этими мыслями я снова заснул, а проснулся буквально через час, услышав характерные охи и стоны, доносившиеся с Витиной стороны. Окон­чательно проснувшись, я понял, что он просмат­ривает отснятый материал.

—  

А ничего, — сказал он мне, не отрываясь от экрана, на котором блаженствовала сладкая па­рочка. — Муж сам не прочь на это посмотреть. Он собирает на нее компромат. Хочет развестись. Поэтому, прежде чем раскошелиться, будет долго трясти нам руку в знак признательности.

—  

Ты хочешь сказать... — начал было я.

— 

...Что шантажировать следовало бы эту да­мочку?

—  

Она тебе нравится? — спросил я осторож­но.

—   

Не в моем вкусе, — ответил он. — Но не могу не признать ее сексуальных достоинств.

—  

Ты рассказывай, не отвлекайся, — сказал я.

—  

Так вот, — начал он. — Когда я приступил к съемкам, туда же на чердак, где я расположил­ся, проникли два подростка с фотокамерой. И тоже через какой-то им ведомый лючок стали фотографировать. Для меня они были конкурен­тами, от которых надо было отделаться. Когда я их прижал, они сказали, что их нанял сам госпо­дин Мансуров, ибо нуждается в компромате для бракоразводного процесса.

—   

Отсюда следует, что она развода не хо­чет? — спросил я.

—   

Но это не мешает ей заниматься тем, чем она занимается, — кивнул Солонин, стараясь не смотреть на происходящее на экране. — Есть такие дамы — наставляют мужьям рога, чтобы было за что крепче держаться.

—  

А раз так, то надо подумать, как принять ее в наши ряды, — сказал я. — Словом, что она может нам предложить, если будем молчать?

—  

Был бы спрос, а предложить ей есть что, — ответил он.

—  

Проблема в другом, — сказал я. — Не может ли она предложить нам кое-что посущест­веннее. Скажем, какие-то делишки мужа, инфор­мацией о которых она располагает...

—   

Противно все это, — вдруг взорвался Соло­нин. — Красивая женщина, создана для любви! А пара козлов смотрит, как она реализует то, что дано ей природой, и размышляют: как бы еще чего от нее поиметь.

—  

Ну-ну, — сказал я. — Давай разряжай на­копившиеся внутренние противоречия, и побыстрее. Нам надо успеть все продумать еще до завтрака.

—  

А что тут думать? Взять ее за горло — раз, грубый шантаж — два. Только меня от этого увольте. Я прошел свою часть пути. С меня до­вольно. Очередь за вами.

—   

Очередь за Славой Грязновым, — сказал я. — И я не могу его не поддержать в том, что касается наших пленных. А ты об этом постоянно забываешь.

—  

Я бы не торчал там всю ночь, если бы забыл, — проворчал Солонин. — Давайте уж для ясности условимся, Александр Борисович, — кто кому начальник? Мне легче, когда парадом ко­мандую я. Так я вживаюсь в уготованную мне роль. А вы время от времени стараетесь прини­зить меня, поставить на прежнее место.

—  

Витя, мы это уже обсуждали, — сказал я. — Мне тоже не нравится, что меня держат за без­родного космополита, в то время как моя Россия загибается от свалившихся на нее бедствий и проблем. Сэр Питер Реддвей, слава Богу, далеко, ему страдать за свою страну не приходится, и потому он вряд ли поймет, что сейчас нами дви­жет.

—  

Договорились! — с облегчением сказал Витя. — Я-то думал, что вы присматриваете за мной в том плане, не выбрасываю ли я денежки ООН на неблаговидные цели, придерживаясь какой-то одной стороны.

—  

В этом слабость того, что мы с мистером Реддвеем затеяли, — сказал я. — Но в этом и сила... Итак, мистер Кэрриган, что мы на сегодня имеем?

—  

А имеем мы дамочку, которая держится за богатенького супруга, что, однако, не мешает ей погуливать на стороне, — ответил он. — И на вашем месте, мистер Косецки, я бы подумал, что можно из этого извлечь, и доложил бы мне о результатах ваших раздумий.

Я выключил телевизор и прошелся по комнате.

Дамочку мы имеем... Вопрос, сколько мы имеем времени. Плохо, что мы сейчас разделены с Грязновым. Нет возможности поговорить с ним с глазу на глаз. Поэтому надо рассчитывать на себя и Витю. И эту задачку решать самим. Не сегодня завтра нас могут разоблачить. Витя с умным видом сидит на разного рода конферен­циях и приемах, кивает, что-то записывает в свой ноутбук, в который потом даже не заглядывает. А на него уже смотрят с нетерпением...

Мы так и не узнали, кто и как похитил сына Президента. Хотя знаем, кто собирался похитить его вторично... Алекпер стоит поперек дороги всем, начиная с Мансурова, кончая нашими дея­телями, которые спят и видят, как нефть из-под Каспия потечет через Россию транзитом, вклю­чая мятежную Чечню. Хотя вряд ли их мечты сбудутся.

Мансуров — вот кто мог быть заинтересован в похищении Алекпера! Чтобы оказать давление на его отца...

Но, с другой стороны, Мансуров был в Мос­кве, когда было совершено нападение на посоль­ство в Тегеране... Ну и что? Он мог быть где угодно, если нападение было организовано зара­нее.

Солонин дважды сталкивался с чеченцами, и оба раза в Тегеране. Причем во второй раз — когда они, по идее, должны были мотать уже срок. С другой стороны, если Алекпер не был сторонником перекачки нефти через Россию, зачем его было похищать этому Мансурову? Они были почти союзниками. И потом, что за бред с этим Акапулько? Разве Мансуров не мог припря­тать Алекпера где-нибудь поближе? У сочувство­вавших ему турок? В том же Иране, где его братья чеченцы пользуются почти дипломатической не­прикосновенностью? Даже больше того. Нашко­дивших дипломатов высылают из страны пребы­вания, а здесь этих бандитов просто отпустили...

В этой истории с Акапулько виден размах, купеческая широта. Мансуров, судя по тому, что рассказывает о нем Слава, прижимист. И если вспомнить, что Алекпера там караулили и пели ему песни о выгоде маршрута нефтяных потоков через Россию наши парни, достаточно приблатненные, можно с долей уверенности сказать: по­хитили Алекпера наши, русские.

И ведь наверняка уговаривали его из патрио­тических побуждений, надо полагать, не только из узкокорыстных.

Поэтому одно можно сказать определенно: общих интересов у русских мафиози с Мансуро­вым нет. Наша мафия хотела заткнуть рот Алекперу с помощью чеченцев. И навряд ли оставит эти попытки...      

Вот как все переплелось.

Значит, наша мафия неплохо ладит с чечен­скими бандитами? Ничего удивительного, если вспомнить, какой жирный куш предстоит разде­лить.

Сейчас сын Президента для них — вне дося­гаемости. Но это не значит, что они оставят по­пытки как-то повлиять на него.

Как? Это другой вопрос... Будут искать слабое место у Алекпера. Семья? Дети? Делара?

Я посмотрел на Витю. Тот спокойно встретил мой взгляд, но на всякий случай сомкнул брови. Мол, не забывай, что я твой начальник.