Игра по крупному

Фридрих Незнанский

Игра по крупному 

Эта книга от начала до конца придумана автором. Ко­нечно, в ней использованы некоторые подлинные материалы как из собственной практики автора, бывшего российского следователя и адвоката, так и из практики других россий­ских юристов. Однако события, места действия и персона­жи безусловно вымышлены. Совпадения имен и названий с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.

Часть первая.

1

Мне приснилось, будто Костя Меркулов по­звонил мне по телефону, но оказалось, что это он звонит в дверь.

Время половина десятого, а это ни свет ни заря для человека, пребывающего в заслуженном отпуске.

Ирина встала, открыла дверь, и я сквозь ухо­дящий сон прислушался к голосам в передней, а рука непроизвольно продолжала искать телефон­ную трубку. Но когда окончательно проснулся — сразу обрадовался.

Дома! И эти, что пришли, теперь спать все равно не дадут. Слава Грязнов, поди, уже откупо­ривает бутылку армянского, а Костя снимает фольгу с букета роз для жены, вышедшей к ним в халате...

—    Вот он, космополит безродный! — сказал Грязнов, заглядывая в приоткрытую дверь. — Только посмотрите на этого гражданина мира. Притворяется, будто спит, а сам вчера прилетел инкогнито — ни слуху ни духу, думал, никто не узнает... Думал, спрячется от меня и будет весь месяц лежать на диване и пле­вать в потолок.

Пришлось встать, сунуть ноги в шлепанцы и обняться с ранними визитерами. И только после этого увидеть, что Слава явился без коньяка, а Костя чем-то озабоченный — без цветов.

—   Есть срочное дело, — сказал Костя в ответ на мой вопрошающий взгляд.

—    Сэр! — поднял вверх указательный палец Слава. — У них там на «Пятом уровне», чтоб ты знал, принято обращаться к начальству только так.

—   Вообще-то я в отпуске, сэр! — сказал я, приняв правила игры. — И не высуну нос из дома, пока не получу на то санкцию генсека Со­вета Безопасности ООН. У меня билеты на три лица на Гавайи. Я свою семью давно не видел, если это вам интересно.

—    Интересней некуда, — сказал Слава. — Би­леты отдашь мне и Косте, а сам полетишь в Баку.

И посмотрел на Ирину. Туда же, куда и я. Мы ждали, что она скажет. Впрочем, ничего нового она не скажет, все ее слова уже известны. Осо­бенно по такому поводу, когда мне надо куда-ни­будь срочно отбывать. Новенькое в ее расска­зах — это телефонные звонки, которые ее пугают в последнее время. Звонят какие-то люди, не зна­ющие о моем новом поприще. Эти новые хозяева жизни — «новые русские» — полагают, что после работы я буду подрабатывать частным образом, разыскивая их сбежавших подружек или невер­ных жен. Они не верят, что меня нет дома, пред­лагают большие деньги, иногда даже рыдают для убедительности в телефонную трубку. Я с ними сталкивался иногда у подъезда, что совсем мне не нравилось. Еще похитят дочку, потребовав, чтобы я занялся делами.

Эти двое на «новых русских» не тянули. Ти­пично старые мои друзья, несколько растерян­ные от свалившихся на всех нас неразрешимых противоречий. Заявились с мороза и даже не сняли в передней ботинок, отчего за ними в спальню потянулись грязные следы.

—   А в чем дело? — спросил я, нарочито позе­вывая и потягиваясь.

—    Есть срочное дело, — добреньким голосом сказал Костя. — Вернее, просьба. А если еще вер­ней — поручение.

—   А он тут при чем? — кивнул я в сторону Грязнова. — Или теперь он у нас работает?

—   А я за компанию, — подмигнул мне Слава. — Костя один идти боялся. Еще чем-ни­будь тяжелым запустишь. А перед моим личным обаянием ты, как всегда, не устоишь...

И неуловимым движением достал откуда-то из-под мышки бутылку армянского. Костя удив­ленно на него посмотрел. Я тоже прежде не заме­чал за Славой таких вот эстрадно-цирковых но­меров. Наверное, освоил в мое отсутствие. Что с ним будешь делать — не самый последний чело­век в своем МУРе, с некоторых пор даже первый, а до сих пор такой несерьезный... Нет, не быть ему министром внутренних дел, как и мне, впро­чем, генеральным прокурором.

—    О деле потом, — ворковал Слава, откупо­ривая коньяк, — Ириша, не стой, неси куда на­лить... Костя с утра не пьет, значит, нам больше достанется. Или налить? Или тебе на доклад?

И уже через минуту разливал коньяк в рюмки.

—    С возвращеньицем, Александр Борисыч, в родные пенаты! А то не успел человек продрать глаза — и ему сразу о работе... — Он укоризненно посмотрел на Костю. — Разбегутся от такого тво­его отношения кадры. Кто в ООН, кто еще даль­ше.

Пришлось выпить. Приятное тепло побежало по жилам. Замечательное, почти забытое ощуще­ние.

—   Вот теперь бы кофейку! — потирал руки Грязнов, который в роли змея-искусителя был не менее талантлив, чем в своей сыскной роли. — И потом можно поговорить... .

—  Есть неофициальная просьба Президента Азербайджана к нашему Президенту, — сказал Костя, когда мы выпили по чашечке и Слава наконец угомонился. — В Баку среди белого дня похитили председателя нефтяного консорциума. Он же — сын президента.

—   А я туг при чем? — спросил я.

—   Ты в этом не замешан, — ответил Слава. — У тебя самое железное алиби среди всех прочих «важняков». И потому тебе решили доверить это дело. Вернее, есть такая просьба.

Я знал, что бывают просьбы куда более обяза­тельные, чем приказ. Судя по суровому виду Кости Меркулова, именно так обстояло дело и на этот раз.

—    Если не веришь, можешь связаться с Реддвеем, — сказал Костя, кивнув на мой спутнико­вый телефон. — С ним согласовано.

—   Я тебе верю, — пожал я плечами. — Но кое-что я бы у него расспросил.

—   Вы бы присели, ребята, — сказала Ирина, пока я набирал номер. — Знаете, сколько он на­берет цифр? Успеете позавтракать.

—   И все — на память? — восхитился Слава, следя за моими манипуляциями. — Вот это да!

В Вашингтоне, куда я звонил, Питер имел обыкновение быть в это время дома. Но мог и не быть. И я обрадовался, услышав его голос:

—    Хелло, Александр, я знал, что ты позво­нишь. Меня тут без тебя взяли в оборот. Мол, только ты сможешь раскрутить эту историю. Я говорю про похищение в Баку. Кстати, это вхо­дит в рамки наших интересов. Поэтому я им ска­зал: валяйте, ребята! Но только если он согласит­ся. Я не потерплю, если моим сотрудникам на­чнут выкручивать руки. Так ты согласен?

Я мельком взглянул на своих посетителей. Слава напряженно прислушивался, Костя интел­лигентно смотрел в сторону.

—   Попробуй тут не согласись, — вздохнул я.

Мне нравилось быть гражданином мира.

Какое-то время. Потом надоело. Не пришей ко­быле хвост. Болтаешься по странам и континен­там, отлавливая тамошних урок-террористов, а сам ловишь себя на мысли: как там дома? Как их там ловят в моей стране без меня? Сейчас приня­то валить все на русскую мафию, и многие, по­хоже, этому рады, всех это устраивает...

Наших, в малиновых пиджаках — для реноме, для паблисити, для раскрутки или для чего-то там еще... А всяких «якудзу» и «коза ностра» — для прикрытия, есть на кого валить.

Вот такой путь прошла матушка Россия в ны­нешнем столетии — от малинового звона колоко­лов до малиновых пиджаков...

—   Ну что? — отвлек меня от патриотических мыслей Питер. — Берешься, нет? Ты же на Га­вайи собирался, если мне не изменяет память.

—   Да, собирался, — вздохнул я, мельком взглянув на Ирину, которая хранила ледяное спо­койствие. На Гавайи или на Колыму... На Гавайи надо приготовить супругу шорты, солнечные очки, а на Колыму — телогрейку, ушанку, теплые кальсоны.

А так — без разницы. На Гавайи, кстати гово­ря, она со мной собиралась, поехала бы на Колы­му — это еще вопрос.

А я бы ее на Колыму и не взял. Она жена «важняка», а не декабриста. И нечего ей там де­лать.