Изумрудные глаза Будды

Глава 21

Рядом со мной в дверном проеме стоял Артур, видимо, собравшийся предъявлять свою рожу поклонницам, хотя вряд ли кто-нибудь из них узнал бы его в таком виде. Ни слова не говоря, он рухнул лицом вперед на пол и затих.

– Что там? – спросила из-за моей спины Татьяна.

Мне было уже на все плевать, я вошла, за мной зашла Татьяна, потом они вместе с Пашкой затащили так и валяющегося без сознания Артура за шкирку. На нас внимательно смотрел невысокий китаец с невозмутимым лицом восточного человека. Или это монгол? Нас могло занести в Монголию?

– Do you speak English? – спросил Пашка, пока я еще не успела открыть рот.

– Yes, – ответил китаец. Несколько человек оторвали головы от машинок, посмотрели на нас и вернулись к работе.

– Are we in China? – спросил Пашка, которого от коньяка, пожалуй, развезло.

Китаец покачал головой.

– In Mongolia? – родила я сама.

Мужчина опять покачал головой.

– In Vietnam? – подключилась Татьяна.

– You are in Russia, – сказал наш собеседник все с той же восточной невозмутимостью.

– Слава тебе господи, – хором выдали мы с Татьяной. Пашка осел на пол. Артур так и валялся без движения.

В комнате не было ни одного славянского лица. Открывший нам дверь выжидательно смотрел на нас и ничего не предпринимал.

– А вы говорите по-русски? – спросила я.

– Да, – кивнул он.

– Здесь есть место, где мы могли бы переночевать? Гостиница?

– Гостиница нету, – впервые улыбнулся китаец. – Надо частный дом.

– Почему нигде не горит свет? – подала голос Татьяна.

– Поздно. Два часа. Все спят. В дом завтра.

Я посмотрела на часы. У меня было одиннадцать, начало двенадцатого.

Ой, так тут же разница во времени! – дошло до меня. Поэтому и светало рано. А мы-то так и жили все по питерскому.

– Пошли на фиг стучаться ко всем подряд, – пробурчал Паша с полу. – Кто-нибудь возьмет. Слышь, тут христиане есть?

– Вы миссионеры? – вежливо поинтересовался китаец. – Здесь миссионеров не любят. Молиться можно только по-местному.

– А по-местному это как? – поинтересовалась я.

– Я не могу объяснить.

– Церковь здесь есть? – спросила Татьяна.

– В соседней деревне. Там вас могут принять.

– Нет, до соседней деревни мы, пожалуй, не дотянем, – заметила Татьяна. – Вы можете показать, в каких домах тут живут русские?

– Во всех. Мы только в одном. Но они будут вам не рады.

– Почему?

– Они очень не любят чужих. Неважно, китайцев или русских.

– Может, сектанты какие-то? – подал голос с полу Пашка. – Надо бы на церковь все-таки взглянуть.

– Ты дойдешь до соседней деревни? – посмотрела на него Татьяна.

Я спросила у китайца, сколько нам нужно идти до церкви.

– Пять километров.

– А милиция тут есть? – спросила я.

– Тута нету. В соседней деревне нету. Но часто приезжает. К нам. Дань собирать.

– Почта есть?

– Тута нету. Почта пятнадцать километров.

– А правление колхоза какое-нибудь?

– Было. Сгорело. Сейчас нету.

– А чего тут вообще есть? – поднял голову Пашка.

– Дома есть. Люди есть.

Очнулся Артур, с трудом поднялся на четвереньки, поднял разбитое лицо, обвел глазами помещение, потом остановил взгляд на Пашке.

– Мы в раю или в аду? – спросил он у оператора.

– Я пока еще не понял, – ответил Пашка.

– Артур, идти можешь? – уточнила я.

– Куда?

– На грешную землю спускаться.

– Могу. Хочу на землю, – ответила супермегазвезда, правда, про счастье миллионов на этот раз не добавляла.

Я вежливо поблагодарила китайца за информацию, попрощалась, и мы дом покинули.

– Почему мы не остались? – спросил Пашка.

– Во-первых, нам не предлагали, во-вторых, где? У них все занято. Давайте найдем избу поплоше и попросимся на ночлег.

– Почему поплоше? – не понял Артур.

– Чтобы там жила какая-нибудь одна бабка.

– А если бабка сектантка? – подала голос Татьяна.

– В сибирской деревне, где все русские? И не забывай, Таня, мы вооружены. Кстати, придется опять установить дежурство.

– Вы ошизели, девки, – сказал Пашка. – Какое дежурство?

– Ты жить хочешь?

– Я хочу, – сказал Артур. – Пошли. Юля, выбирай дом.

Я выбрала дом на окраине деревни, куда мы добрались довольно быстро, маленький и покосившийся. Мужская рука к нему явно давно не прикладывалась. Мы с Татьяной поднялись на крыльцо, я постучалась – и поняла, что дверь не заперта. Или тут не принято?

Я толкнула дверь, она сильно заскрипела.

– Сейчас фонарик в сумке найду, – сказала Татьяна, достала его и осветила сени. Нашему взору представился слой пыли.

– Нежилой, что ли? – подал голос Пашка.

– Наверное, это и к лучшему, – сказала я. – Заходим и запираемся.

В доме давно никто не жил. Пыль была везде, но имелись и веник, и тряпки. Больше всего меня порадовали какие-то палки, сваленные перед печкой.

– Таня, затапливай, а мы с Павлом тут пока немного приберемся.

– Зачем? – спросил Артур.

– Чтобы не дышать пылью. Мы тут спать собираемся, между прочим! А ты давай-ка поищи что-нибудь съестное и снегу в котелок набери, чтобы растопить и хотя бы кипятку выпить.

Артур кивнул и приступил к выполнению задания. Минут через двадцать мы собрались у растопленной печки для обсуждения дальнейших планов.

Домик состоял из четырех помещений – сеней, в которые мы входили, летней террасы и двух небольших комнаток, разделенных стеной с печью. Вернее, это была одна большая комната, посередине которой поставили печь и возвели кирпичную кладку. Имелся проем у двери, ведущей в сени. Одна комната, левая, по всей вероятности, служила хозяевам спальней. В последнее время, если здесь кто-то и спал, то бомжи. На полу валялись два грязных матраса, также имелся колченогий стол и три стула со вспоротыми сиденьями. На стене были наклеены две фотографии молодой Пугачевой. Во второй части, комнате-кухне, на стенах сохранились полки и какая-то покосившаяся тумба с не закрывающейся дверцей. Печка топилась из кухни. На летней веранде остался топчан, из которого торчали пружины и грязная вата, а также лежали обломки, видимо, стула и стола. Их мы перетащили в кухню, чтобы в дальнейшем использовать для растопки.

В кухне, под кусками драного половика, нашелся вход в погреб, к нашему величайшему сожалению, пустой. Я лично спустилась по шатающейся и готовой вот-вот обвалиться лесенке и осветила каждый угол фонариком.

Сквозь окно в части дома, выходящей, так сказать, в поле, на некотором удалении виднелись два строения. Одно, по всей вероятности, было отхожим местом, второе баней. Мы не пошли ни туда, ни туда, чтобы не пробираться по сугробам, все, что требовалось, сделали за углом. Очень было некомфортно, потому что снег до сих пор шел.

В кухне Артур нашел два пакета китайской лапши, которую мы бросили в замызганный котелок, найденный в печи. Я никогда не думала, что с таким аппетитом буду трескать китайскую лапшу! Супермегазвезда тоже наворачивала ее так, что за ушами трещало. Потом мы вскипятили еще котелок талого снега и выпили «чай».

– Какие будут предложения? – спросила Татьяна, прикладывая руки к печке.

– Спать, – сказал Небосклонов. – А завтра пойдем дальше.

– Дальше мы пойдем после того, как все улягутся спать, – объявила я. – Береженого бог бережет.

– Да вы в своем уме, Юлия Владиславовна?! – завопил Артур.

– Заткнись! – рявкнула на него я.

– Правильно, – поддержал меня Пашка. – Нечего привлекать к себе внимание. Днем пересидим здесь, выспимся…

– Топить нельзя, – сказала Татьяна. – Дым привлечет внимание.

– Переживем. Печь долго остывает. Прижмемся друг к другу для тепла, наденем вообще все, что есть в сумках…

– А куда ты все-таки думаешь идти? – спросила Татьяна. – Предположим, мы выясним название этого населенного пункта. Вдруг с другой стороны есть указатель? Карты у нас все равно нет. Рассчитывать на такие брошенные дома не стоит.