Бизнес - класс

- И опять ты прав. Я слишком ушла в свои проблемы. Но сейчас вопрос не в том, кто виноват, а в том, как спасти "Нафту". Если хочешь, это вопрос и нашего с тобой будущего. Есть две вещи, которые я хочу довести до конца...

- Выяснить, кто убил Тимура.

- И добиться, чтобы "Нафта" стала прибыльной компанией. А уехать с тобой, когда компанию станут описывать, значит, предать и его, и...

- Память Тимура. Ларочка, я ценю твои высокие побуждения. Но все это запоздало года на два. От нас с тобой больше ничего не зависит. Банк станет добиваться своих денег любой ценой.

- А если бы я тебе сказала, что есть пять миллионов, которые мог бы забрать твой банк, не уничтожая компанию, ты бы согласился?

- Если бы это были реальные деньги? Конечно. Ты что думаешь, мне самому по душе все это гробить?

- Тогда - деньги есть! - с некоторой торжественностью произнесла Лариса, одновременно чисто по-женски оценивая произведенный эффект. Эффект, впрочем, не был оглушительным: Коломнин, боясь ее обидеть, отмолчался. - Не веришь, да? Между прочим, мне это в отделе ценных бумаг сказали. Компания "Руссойл"...

- Вы хотите предложить банку самому взыскать ваш долг с мифического "Руссойла"?

- Нет! И не мифического вовсе. Перестань наконец перебивать женщину! Мне и так непросто. Так вот, у директора "Руссойла" сохранились мощные связи, и все эти годы он активно работал сразу с несколькими российскими экспортерами. И там накопилось...

- Можно себе представить. Одних ваших украденных двадцати пяти миллионов долларов...

- Не это сейчас важно. "Руссойл" по германскому законодательству обязан каждый год подводить итоги и принимать решение о выплате акционерам дивидендов. Решение принимается простым большинством голосов.

- И что?

- Наши девчонки из отдела ценных бумаг говорят, что дивиденды еще ни разу не выплачивались. Им каждый год из "Руссойла" копии балансов и протоколов присылают. Наверное, в Германии так положено. - И кто от вас участвовал в собраниях?

- Никто. Так вот за эти пять лет, по грубым подсчетам, на наши акции накопилось почти одиннадцать миллионов марок. Это порядка семи миллионов долларов. И - нам пришло извещение, что через десять дней в Гамбурге как раз состоится годовое собрание акционеров. Ты понимаешь?!

- Едва ли. Похоже, я вообще перестаю что-либо понимать. Есть компания-должник, имеющая, как выясняется, деньги. И к тому же зарегистрированная в Германии, то есть находящаяся под жестким государственным контролем. Есть два главных акционера: вы и могучий "Паркойл". Так чего проще: вместе сгонять на собрание, принять решение о выплате дивидендов, а заодно разобраться с другим сущим пустячком - двадцатипятимиллионным долгом? А, Ларис? Или сделать это Сарман Курбадовичу тоже гордость не позволяет? И что это за гордость такая?

- Во-первых, у "Паркойла" больше нет акций.

- Н-не понял?

- Я сегодня дозвонилась к ним. Говорят, кому-то продали.

- Миленькое дельце. А сами-то вы почему в собраниях этих не участвуете? У вас же блокирующий пакет.

Лариса смутилась:

- Салман Курбадович запретил. У него плохие отношения с Бурлюком.

- Фантастика! - Коломнин аж головой замотал. - У Фархадова не сложились отношения с каким-то Бурлюком. И поэтому "Нафта" позволяет себя за здорово живешь обкрадывать...Погоди, с кем?!

- С Бурлюком, президентом "Руссойла". Я разве не говорила? В советское время работал в минтопе. Сейчас живет в Гамбурге. Что с тобой, Сережа? Вы что, знакомы?

- Иван Гаврилович?

- Иван?.. - Лариса быстро сверилась с текстом присланного приглашения. Да, наверное, - стоит "И.Г.".

- Вот уж подлинно тесна Европа. Трем русским разминуться негде, пробормотал ошарашенный Коломнин. - Да, так ты, помнится, что-то хотела предложить?

- Попросить. Узнай через свои каналы, кому "Паркойл" продал акции "Руссойла". Мы бы могли с теми, кто купил, договориться по поводу голосования. Наверное, семь миллионов долларов им тоже не лишние.

- Наверняка.

- Так ты смог бы их найти?

- Пожалуй, - подтвердил Коломнин. - И даже гораздо быстрее, чем ты думаешь.

Он доподлинно припомнил разговор о голосовании между Янко и Бурлюком. Что ж, бывают сюрпризы и приятные. Неясным, правда, оставалось, как эти акции оказались в системе банка и почему записаны они на "Авангард финанс". Но главное сейчас, что они есть. И они подконтрольны. А, стало быть...

Он возбужденно заходил по комнате. Засмеялся, увидев, что Лариса, перепуганная внезапной переменой в его настроении, настороженно всматривается в его лицо. - Что ты меня сверлишь, друг мой Лара? На самом деле, как ни странно, все хорошо под нашим задиаком. Правда, пока это так... эскиз к портрету. А вот чтоб его написать... Словом, мне нужен срочный разговор с Фархадовым. Без Мамедовых, Мясоедовых, прочих "едовых". Я, он и - желательно -ты. Договаривайся на утро.

- Сережа, но как ты себе это представляешь? - Лариса растерялась. - Что я скажу? Чем объясню?

- Ты хочешь, чтоб я тебя научил, как объясняться с собственным свекром? Найдешь, думаю, предлог. Будет встреча, будет шанс договориться. Нет? Стало быть, увы. Попробуй как-нибудь. Сейчас не время для тотальной конспирации.

Глаза Ларисы сузились. Она шагнула к телефону. Прежде чем он успел отреагировать, набрала номер:

- Салман Курбадович, это Лариса... Да, да, все в порядке...Уложили? Спасибо... Я? В "Ройяль отеле". Только что встретилась здесь с господином Коломниным. Он завтра собирается улетать...Давайте об этом после. Салман Курбадович, он просит о срочной встрече. Речь идет о позиции банка в отношении "Нафты". Пожалуйста! Я - тоже прошу.

Раскрасневшаяся, прикрыв глаза, она стояла у прикраватной тумбочки. Даже до Коломнина доносилось из далека невнятное похрипывающее бурление.

Наконец Лариса положила трубку, взялась за сумочку:

- Поехали!

- Но...Как ты теперь объяснишься?!

- А это не твоя забота. Как ты говоришь, не время для конспирации. Едем же! Он старый человек и привык рано ложиться спать.

Такси подъехало к трехэтажному, огороженному решеткой коттеджу. При виде показавшейся из машины Ларисы калитка автоматически отворилась, - за входом осуществлялось видеонаблюдение.