Чистая правда

– Похоже, вы с Майклом активно занимались спортом.

– Майкл был настоящим спортсменом в нашей семье. Все рекорды, которые я устанавливал, он побивал. Причем легко.

– Я смотрю, у вас была спортивная семья.

– А еще он был отличником в своем классе, со средним баллом существенно выше четырех и практически высшим на экзаменах на выявление академических способностей и при поступлении на юридический факультет.

– Твои слова звучат так, будто ты им гордился.

– Им многие гордились, – сказал Джон.

– А ты?

– Кое-что в нем вызывало мою гордость, но не всё.

Сара взяла со стола фотографию.

– Ваши родители?

– Тридцатая годовщина их свадьбы, до того как мама заболела.

– Они выглядят счастливыми.

– Они и были счастливы, – быстро сказал Джон. Ему стало не по себе от того, что она видит эти напоминания о его прошлом. – Подожди здесь.

Он отправился в заднюю комнату, которая когда-то была их с Майком спальней, а теперь превратилась в маленький кабинет, и включил автоответчик. Отец не прослушал его сообщения. Джон уже собирался выйти из комнаты, когда его взгляд упал на бейсбольную перчатку, лежавшую на полке, и он взял ее в руки. Когда-то она принадлежала его брату. Резинка кармашка порвалась, но кожа была тщательно смазана маслом – разумеется, отцом. Майк был левшой, но они не могли позволить себе купить для него специальную перчатку, поэтому Майк научился ловить мяч, снимать перчатку и делать бросок. Причем с такой скоростью, что бросок у него получался даже лучше, чем у правшей. Джон помнил его быстрые, ловкие движения и мелькание рук и подумал, что для его брата не существовало никаких препятствий. Он положил перчатку на место и вернулся к Саре.

– Он не прослушал мои сообщения.

– Есть какие-то идеи, куда он мог уехать?

Джон задумался на мгновение и щелкнул пальцами.

– Папа обычно говорит миссис Герман.

Пока его не было, Сара снова оглядела комнату и увидела маленькое письмо в рамке на деревянной подставке, вокруг которого была обернута лента с медалью. Она взяла ее в руки и прочитала письмо. Медаль за отвагу, выдана патрульному Джону Фиске, о чем и говорилось в письме. Быстро подсчитав в уме, девушка пришла к выводу, что Джон получил медаль незадолго до того, как ушел со службы в полиции. Она так и не знала, почему он принял такое решение, а Майкл не рассказывал. Услышав, что открылась задняя дверь, Сара быстро вернула на место медаль и письмо.

– Отец в трейлере, – сказал Джон, войдя в комнату.

– В каком трейлере?

– У реки. Он ездит туда рыбачить. На лодке.

– А ты можешь ему позвонить?

Джон покачал головой.

– Там нет телефона.

– Ладно, тогда поехали. Где это находится?

– Ты уже сделала сегодня гораздо больше, чем того требует долг.

– Мне не сложно, Джон.

– Туда добираться полтора часа.

– Ну, эта ночь уже все равно вышла за рамки обычной.

– Ты не против, если я поведу? Дорога туда не самая лучшая и проходит в стороне от шоссе.

Сара бросила ему ключи.

– Я уже начала бояться, ты не попросишь, – сказала она.

Глава 30

– Давай я скажу тебе, что произошло. Среди прочего ты позволил ему сбежать.

– Прежде всего я ничего ему не позволял. Я думал, что у него вонючий сердечный приступ. Он был прикован к кровати, перед дверью в палату стоял охранник, и никто не должен был знать, что он в больнице, – почти крикнул Рэйфилд в телефонную трубку. – Я до сих пор не понимаю, кто мог сообщить об этом его брату.

– Насколько я понимаю, его брат – герой войны и прошел великолепную подготовку в том, что касается умения избежать плена… Просто потрясающе.

– Нам это только на пользу.

– Ну-ка объясни, Фрэнк.

– Я приказал своим людям стрелять на поражение. Они нашпигуют обоих пулями, как только появится такая возможность.

– А что, если он успеет кому-нибудь все рассказать?

– Что именно? Что он получил письмо из армии, в котором говорится то, что он не может доказать? В данный момент у нас на руках имеется мертвый клерк из Верховного суда, что делает нашу задачу заметно сложнее.

– Ну, насколько я понимаю, мы хотели получить еще и мертвого сельского адвоката, но что-то я не помню, чтобы мне попадался на глаза его некролог.

– Райдер уехал из города.

– Отлично. Будем надеяться, что он вернется из отпуска и при этом не успеет пообщаться с ФБР.

– Я не знаю, где он, – сердито рявкнул Рэйфилд.

– Должен тебе напомнить, Фрэнк, что в армии есть разведка. Не хочешь воспользоваться ее услугами? Разберись с Райдером, а потом сосредоточься на поисках Хармса и его брата. Когда найдешь эту парочку, закопай их как можно глубже. Надеюсь, ты меня понял. – И в трубке раздались короткие гудки.

Рэйфилд швырнул ее на рычаг и уставился на Вика Тремейна.

– Все катится псу под хвост.

Тремейн пожал плечами.

– Когда мы прикончим Райдера, а потом тех двух ублюдков, мы сможем уволиться и спокойно отправиться домой, – сказал он скрипучим голосом, который, однако, отлично годился для того, чтобы отдавать приказы солдатам.

– Мне все это не нравится. Мы тут не на войне.

– Мы на войне, Фрэнк.

– Необходимость убивать никогда не беспокоила тебя, так ведь, Вик?

– Меня беспокоит только успех нашей миссии.

– Ты хочешь сказать, что, когда ты нажал на спусковой крючок, чтобы расправиться с Фиске, ты ничего не почувствовал?

– Миссия выполнена. – Тремейн оперся ладонями о стол Рэйфилда и подался вперед. – Фрэнк, мы через многое прошли вместе, на войне и не только. Но позволь я тебе кое-что скажу: я в армии тридцать лет, и последние двадцать пять в разных военных тюрьмах вроде этой, хотя я вполне мог найти гражданскую работу, за которую мне платили бы гораздо больше. Мы все заключили договор, чтобы уберечься от глупости, совершенной нами давным-давно. Я свою часть сделки выполнил – нянчился с Хармсом, пока остальные наслаждались жизнью. Сейчас, в дополнение к моей военной пенсии, у меня на офшорном счете имеется чуть больше миллиона долларов. На случай, если ты забыл, у тебя тоже. Такова наша компенсация за годы, которые мы потратили на это дерьмо. После всего, через что мне пришлось пройти, никто и ничто не помешает мне насладиться моими деньгами. Руфус Хармс сбежал – это лучшее, что он для нас сделал. Теперь у меня есть железобетонная причина пристрелить его, и никто не задаст ни одного вопроса. В тот момент, когда сукин сын испустит свой последний вздох, моя форма отправится отдыхать в компании с шариками от моли. Навсегда.

Тремейн выпрямился.

– И еще, Фрэнк: я уничтожу каждого, кто хотя бы попытается мне помешать. – Его глаза превратились в черные точки, когда он произнес эти слова. – Каждого.

Глава 31

По дороге к трейлеру Джон остановился возле круглосуточного магазина; Сара осталась в машине. Ржавая вывеска «Эссо» громко стукнула от порыва ветра, и девушка от неожиданности подскочила на месте. Когда Фиске вернулся, она с удивлением посмотрела на две упаковки «Будвайзера» по шесть бутылок в каждой.

– Ты собираешься утопить свои печали в спиртном? – спросила Сара.

Джон проигнорировал ее вопрос.

– Как только мы туда доберемся, ты уже не сможешь вернуться назад самостоятельно. Это место действительно находится посреди пустоты, иногда даже я начинаю там плутать.

– Я готова переночевать в машине.

Примерно через полчаса Фиске сбросил скорость, свернул на узкую, усыпанную гравием тропинку и подъехал к маленькому домику, в котором не горел свет.

– Здесь полагается регистрироваться и платить гостевую пошлину, прежде чем въезжать на территорию, – объяснил он. – Я сделаю это перед тем, как мы уедем завтра.

Он проехал мимо домика и направился в центральную часть лагеря. Сара смотрела на трейлеры, которые стояли, образуя улицы. Большинство были ярко освещены рождественскими фонариками, и почти у всех имелись флагштоки либо на самом трейлере, либо на крыльце, или воткнутые в цемент. Благодаря сверкающим гирляндам и лунному свету все вокруг было на удивление хорошо освещено. Они проехали мимо клумб с поздними цветами бальзамина, красными и розовыми хризантемами. Некоторые домики украшали заросли клематиса. И повсюду Сара видела уличные статуи из металла, мрамора и каучука. Кое-где попадались грили из шлакобетона, а еще имелась большая коптильня; в горячем, влажном воздухе висели смешанные и очень соблазнительные ароматы жареного мяса и угля.