Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть

- Тогда это может что-то дать.

Доктор Блэнд разложил на столе Хейзелриджа огромную диаграмму, с обычными координатными осями и девятью или десятью невероятно красивыми кривыми, каждая своего цвета.

- Все они начинаются с точки минимальной вероятности и доходят до вероятности максимальной. По горизонтальной оси отложено время в пределах тех четырех недель, о которых идет речь.

- Понимаю, - протянул Хейзелридж. - Или по крайней мере думаю, что понимаю. А что означают цвета?

- Различные части человеческого тела после смерти разлагаются с разной скоростью. И скорость разложения их зависит как от от таких постоянных факторов, как температура и влажность воздуха, так и от множества случайных обстоятельств. Например, если в момент смерти желудок был полон.

- Достаточно, - торопливо перебил его Хейзелридж. - Это можно пропустить. Значит эти кривые означают разные части тела, которые вы исследовали.

- Да, контрольные точки. Например, вот эта сиреневая показывает степень отслоения ногтей на руках. Желтая-состояние внутренних покровов мочевого пузыря.

- А вот эта фиолетовая?

- Ногти на ногах.

- Ага. А форма кривых позволяет вам по отдельным признакам установить наиболее вероятное время смерти.

- Более-менее, - согласился доктор. - Как я вам сказал в самом начале, никакой особой науки здесь нет. Я только графически представил доводы, на основе которых пришел к определенным выводам. Вообще-то мне весьма помогло, что труп оставался-как я предполагаю-все время заперт в очень ограниченном объеме и примерно при той же температуре.

- И ваше заключение?

- До момента находки прошло минимум шесть, максимум восемь недель.

Хейзелридж взял календарь и пролистал его назад.

- Сегодня двадцать второе апреля, - протянул он. - Труп нашли четырнадцатого. то есть неделю назад. Шесть недель долой, это будет. Ага. А восемь недель. Гм.

- Вам это о чем-то говорит? - полюбопытствовал доктор Блэнд.

- Да, - заверил Хейзелридж. - Да, думаю, что-то начинает проясняться.

Шеффхем - город приморский, лежавший неподалеку от Норфолка. Городок не слишком большой, но процветающий, а его главная достопримечательность, или точнее говоря, главный довод его существования, - это глубокое устье реки, которое позволяет принимать больше сотни судов, и больших, и малых.

Инспектор Хейзелридж, отправившийся в Шеффхем служебной машиной, добрался на место в половине четвертого. Солнце грело так, что и летнему дню не было бы стыдно. Вода сверкала, ветер гнал по небу облака и вся блеклая неброская природа из всех сил старалась понравиться.

Хейзелридж вышел на единственной улице, которая спускалась к молу. Оглядел потемневшие стены и серые крыши лавчонок а за ними-холмы наподобие рыбьего хребта, на которых лишь корявые кусты сумели противостоять ярости Северного моря. Глубоко в душе Хейзелридж испытывал то радостное возбуждение, которое вызывают у своего уроженца даже самые непривлекательные края. Ибо Хейзелридж был родом из Норфолка, и тридцать два года в Лондоне ничего в этом факте не меняли.

О визите Хейзелриджа были предупреждены, так что когда машина остановилась на главной улице, его уже ждал сержант норфолской полиции. Через пять минут Хейзелридж сидел в шеффхемском полицейском участке, точнее в жилой комнатке в доме сержанта Роллса, и штудировал карту окрестностей.

- Если он приезжий, - заметил сержант Роллс, - отдыхающий или владелец яхты, то он не поселится в самом Шеффхеме. Скорее где-нибудь по дороге к вокзалу или к пристани.

Сержант провел пальцем по двум улицам, которые вели почти параллельно вдоль южного берега к устью реки, и под прямым углом пересекали главную улицу в ее нижнем конце.

- Полагаю, вы знаете всех обитателей этих улиц, - сказал Хейзелридж.

- И отцов и дедов включительно, - усмехнулся сержант Роллс.

- Но с приезжими сложнее. Постоянных я знаю. Как его зовут? Ах да, Хорниман. Молодой человек, не так ли? Темноволосый, в очках? Кажется, он служил на флоте, добровольцем. Это он. У него дом в самом конце дамбы. Приезжает сюда почти каждую субботу и воскресенье. Теперь, думаю, там заперто.

- Кто-нибудь из местных там служит?

- Миссис Малле, - сказал сержант. - Убирает и покупает продукты. Он всегда звонит ей, что приедет, и она готовит дом. Я говорю «дом», но это скорее хижина.

- Что она собой представляет?

- Кто? Миссис Малле? Исключительно порядочная особа. Ее отец держал тут трактир»У трех охотников». Но лет пятнадцать назад умер. Под новый год свалился в погреб и сломал шею. Она женщина с характером. А муж у нее - глухой как пень старый хрыч.

- Если не возражаете, я поговорил бы с миссис Малле, - сказал Хейзелридж.

- Никаких проблем, - кивнул сержант.

Миссис Малле приняла инспектора с истинно норфолской бдительностью. проводила в кухню, где в кресле восседал ее муж. Его быстрые глазки бегали с одного на другого, но в приветственных формальностях он не участвовал.

- Вот в чем дело, миссис Малле, - начал Хейзелридж. - Мне очень важно знать, в какие субботы приезжал сюда мистер Хорниман. И особенно, - он заглянул в блокнот - в субботу 27 февраля.

- А я не знаю, - ответила миссис Малле.

- Он ездит сюда каждую субботу?

- Что вы, вовсе не каждую. Только летом. Был в конце февраля-как вы и говорили. Первый раз в этом году. И потом в конце марта, и в прошлую субботу и воскресенье.

- Так значит, - сказал Хейзелридж, - если он был тут 27 февраля впервые, это должно было вам запомниться.

- А я прекрасно помню, - отрезала миссис Малле, - только не знаю, должна ли вам об этом рассказывать.

Хейзелридж настаивал:

- Надеюсь, мне не придется напоминать, что ваш долг.

- Если меня вызовут в суд, - заявила миссис Малле, - другое дело. Когда меня вызовут в суд-я все скажу. Но до тех пор.

Мистер Малле скосил свои шустрые глазки на инспектора, чтобы увидеть, какой тот сделает следующий ход.

- Должен предупредить вас, - заметил Хейзелридж, - что это может быть расценено, как.

- Не то, чтобы я это одобрял, - вмешался мистер Малле, - но женская натура есть женская натура, и никаким разводом тут ничего не изменишь.