Не гаси свет

— Ты ведь знаешь, как я тебя люблю, дурачок… — ласково сказала ему хозяйка.

Игги заскулил, разрывая Кристине сердце, и посмотрел на нее с немым укором: «Как ты могла такое со мною вытворить?» Может, попросить Макса выгулять его? «Спокойно, подруга, не горячись. Ты едва знаешь этого типа, не стоит давать ему ключи».

Ветеринар поинтересовался, почему она не забрала своего пса раньше. Женщина пролепетала что-то насчет неурядиц в семье, но он явно не поверил и спросил неприятным тоном: «Как, говорите, это случилось?» Она объяснила тонким, как осенняя паутина, голоском, что Игги сорвался с поводка и попал под машину; врач ответил на это скептическим взглядом, и у нее от стыда запылали щеки.

Кристина еще раз прокрутила в голове свой план. Ничего не оставлять на волю случая… Действовать на опережение… Она посмотрела на клавишу, которую собиралась нажать. А если телефон прослушивают? «Конечно, прослушивают — ЦРУ вкупе с КГБ… ах извините, теперь эта контора называется ФСБ…»

«Ты смешна!» — подумала она, но тут же сказала себе, что смешное не убивает и наивность в подобной ситуации может оказаться куда более опасной. Штайнмайер осознавала, что скатывается к параноидальной логике рассуждений, но кто бы не скатился на ее месте?

Она подошла к окну спальни. Макс вернулся на свой пост, и стаканчик стоял слева от него: путь свободен. На этот раз он не поднял глаз, в точности следуя взятой на себя роли. Видимо, мужчину забавляла их игра, и он радовался, что нашел легкий способ срубить деньжат, а в качестве бонуса получить ежедневный горячий обед.

Кристина надела джинсы, кроссовки, свитер и черную толстовку с капюшоном, нацепила темные очки, вышла из дома и направилась в сторону ближайшей станции метро. Снегопад прекратился, но было холодно, и снег таял только на мостовой под колесами машин.

От света, ярких красок и толпы у журналистки слегка закружилась голова. Она вошла в вагон и вгляделась в лица пассажиров. Молодые, старые, взгляд у большинства отсутствующий… Внимание Кристины привлек мужчина лет тридцати — он уставился на нее, как только она села, но, поняв, что его «засекли», сразу отвернулся.

Женщина вышла на станции «Дворец правосудия». Стоя на эскалаторе, она обернулась, но нахального парня не заметила и облегченно вздохнула. Наверху она быстро перескочила на другой эскалатор и поехала вниз, проверив, не повторил ли кто-нибудь ее маневр, не обнаружила слежки и перевела взгляд на огромный гобелен с единорогом и словами «СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО», написанными огромными буквами. Несколько последних ступеней Кристина преодолела бегом, после чего вскочила в первый же поезд, идущий в обратном направлении, и вышла через три остановки на станции «Жан-Жорес».

На улице Штайнмайер смешалась с толпой туристов, бродивших между сувенирными киосками и тумбой Морриса, [47] обогнула карусель с деревянными лошадками, прошла мимо фонтана, пересекла площадь Вильсона и свернула на улицу Сент-Антуан дю Т. Затем дошла до магазинчика мобильной связи, юркнула в его дверь, откинула капюшон и сняла очки. Через пять минут она покинула магазин с «одноразовым» мобильником и нырнула в дверь ближайшего кафе.

Пройдя между столиками в глубь зала, Штайнмайер снова «проверилась»: никто ее не преследовал. Она набрала нужный номер, поднесла телефон к уху и стала ждать ответа. От человека, которому поклялась никогда больше не звонить.

Пот градом катился с лица и тела Серваса. От прилива молочной кислоты все мышцы горели так сильно, словно он заразился столбняком. В голове мелькнул образ: его бездыханное тело валяется на беговой дорожке тренажера, а голос электронного тренера вопит: «Вставай! Вставай! Не расслабляйся, бездельник!»

Он отключил программу и взял полотенце. Промокшая майка прилипла к телу, легкие свистели на манер кузнечных мехов, но Мартен чувствовал прилив сил и спрашивал себя, почему так долго игнорировал спорт. Видимо, ждал, когда его принудят заняться физическими упражнениями: в заведении, куда он попал, спорт, как и простые ежедневные обязанности, был частью терапии. Сначала сыщик неохотно подчинялся дисциплине, но скоро научился ценить целительную силу обыденных обязанностей и стал получать удовольствие от осознания пользы, приносимой ему этими занятиями.

Другой пансионер — багровое лицо алкоголика со стажем, наждачно-скрипучий голос, вечно мутный взгляд — изнурял себя на гребном тренажере. Сервас кивнул ему и направился в душевую. Выйдя из бывшего амбара, переоборудованного под спортзал, он увидел Элизу, махавшую ему рукой из окна главного корпуса. Он накинул капюшон на влажные волосы и бодрой рысцой преодолел заснеженную лужайку.

Служащая ждала его в холле:

— Вам посылка…

Полицейский посмотрел на пакет и мгновенно вспомнил сон о заснеженной польской чаще. Потом в мозгу его что-то щелкнуло, и он подумал о ключе от гостиничного номера.

— Все хорошо, Мартен? — осторожно спросила Элиза.

Мужчина вздрогнул, вынырнул из задумчивости и осознал, что стоит столбом посреди вестибюля.

— Извините…

— Хотите, чтобы я открыла?

— Нет-нет, спасибо, я сам.

Сервас взял пакет и рассмотрел штемпель: отослано из Тулузы, как и в прошлый раз. «Спасибо», — сказал он, давая понять, что хотел бы остаться один. Элиза покачала головой и ушла.

Мартен разорвал обертку и увидел картонную коробочку размером одиннадцать на девять сантиметров, точную копию первой. Он сделал глубокий вдох и снял крышку. Внутри лежала фотография… Сыщик не сразу понял, что на ней изображено. Нечто вроде гигантского «Меккано», [48] плывущего по орбите Земли в холодном синем свете космического пространства… Огромные крылья, составленные из солнечных батарей, белые цилиндры модулей, стыковочные узлы, иллюминаторы: Сервас смотрел на снимок Международной космической станции…

Майор достал фотографию из коробки и увидел, что на дне лежит листок бумаги в клетку, вырванный из обычного блокнота. Он прочел написанную шариковой ручкой фразу:

Мартен вернулся к фотографии. Вспомнил газету, которую перелистывал в кафе, прежде чем отправиться в галерею Шарлен, статью, обведенную синей ручкой. Тулуза — центр космических исследований; возможно, в этом направлении и нужно копать? Но что он должен искать? Сначала его внимание привлекли к сто семнадцатому номеру, где покончила с собой художница Селия Яблонка, теперь недвусмысленно указывают на… космос! Что за ребус, как гостиница связана со станцией на околоземной орбите?!

Сервас сунул снимок в карман и достал телефон:

— Шарлен? Это Мартен…

Его приятельница не отвечала.

— Мне нужно задать тебе еще один вопрос о той художнице, которую ты выставляла… — продолжил полицейский.

— Спрашивай, — отозвалась мадам Эсперандье.

— Селия Яблонка когда-нибудь проявляла интерес к космосу?

Пауза.

— Да. Космос был темой ее предыдущей выставки… А в чем дело? Ты что-то раскопал? — заинтересовалась Шарлен.

Сервас почувствовал холодок охотничьего азарта.

— Она могла кого-нибудь встретить в ходе своих… изысканий?

— Что значит «кого-нибудь встретить»?.. Селия со многими встречалась; она считала себя не только художницей, но и журналисткой.

— Она никогда не говорила о ком-нибудь особенном?

— Нет… я не готовила ту выставку.

Мартен вздохнул и поблагодарил хозяйку галереи.

— Ты уверен, что всё в порядке, Мартен? Голос у тебя какой-то… странный, — заметила та.

— Все хорошо, но спасибо, что спросила.

— Береги себя. Целую, пока.

Сервас снова взглянул на фотографию. Покорение пространства… Сложная область на стыке науки и политики. Сколько жителей Тулузы и окрестностей задействовано — так или иначе — в этой отрасли? Тысячи… А он даже не знает, что ищет.