Вычеркнутая из жизни (СИ)

Денис ничего не ответил, и Кира подумала, что он заснул. Но через мгновение тот снова заговорил:

– Я уверен – ты спасешься. Элка… не знаю, а вот меня Безликий точно не пощадит.

– Неужели ты…

– Погоди, не перебивай. Ты обязательно выживешь, и все у тебя будет хорошо. Ребенка своему Сашке родишь… Твой Бог тебя простит – раз ты так в него веришь. Просто проснешься утром в своей кровати – и как не было этого кошмара. Вот увидишь, так и случится. Ты сильная, Кира. Сильная и добрая – вот и меня сейчас не бросила там, возле палатки. Только таким и выживать. Знаешь, про что на самом деле твой сон? Я теперь понял. Ты не сдаешься, не боишься оглянуться и посмотреть в глаза своему страху. Всегда была такой… Засыпай спокойно, маленькая храбрая Кира. Ты откроешь ту дверь и выскочишь наружу: Безликий не догонит тебя.

– Хватит разговоров Денечка. Пожалуйста… Перестань… Мы все выживем. Ты, главное, спи. Спокойной ночи, – прошептала Кира, но Денис ее уже не услышал.

Волшебные таблетки сделали свое дело. Кира осталась одна.

Она согнула ноги в коленях, обхватила себя руками, сжавшись в комочек. Плотнее сомкнула веки и снова попыталась уснуть. Это почти удалось, как вдруг ей что-то послышалось. Против воли Кира сосредоточилась и прислушалась.

Шум доносился со стороны озера. С трудом соображая из-за подступившего наконец-то сонного морока, Кира поняла – это голоса. Она определенно слышала крики! Кто-то вопил – но не от боли. И не от страха. Это были радостные, торжествующие, довольные возгласы. А еще смех. И разговоры.

Звуки нарастали. Еле различимые вначале, теперь они были слышны отчетливо и звонко, разносились над озером переливающимся на все лады эхом. Иногда из общего гула голосов вырывались отчетливые фразы.

– Идите сюда! Вода теплая, – смеялся от удовольствия и звал женский голос. Хорошо, слишком хорошо знакомый.

Можно было подумать, что сейчас лето, и в озере купаются люди. Брызгаются, хохочут, плещутся, радостно погружаясь в гостеприимные воды.

Не будь в ее крови четырех таблеток сильного препарата, Кира сейчас обмирала бы от тоскливого, вязкого ужаса. Но лекарственный дурман милосердно избавил ее от страха. Она больше не боялась, хотя точно знала, чьи голоса призрачно витают над зимним озером.

Белесые фигуры теперь не только двигались, но и звучали. Гиблое место Кара-Чокыр набирало силу с каждой минутой. Ее мертвая подруга Миля звала друзей купаться. И этот призыв будет звучать здесь вечно.

Последним, что слышала Кира, прежде чем раствориться в небытии, был ее собственный голос, звенящий в ночи.

Глава 20

Игорь Петрушин, двадцатипятилетний водитель «Виртуала», сосредоточенно гнал черную «Мазду», сбрасывая скорость только после предупредительного пронзительного писка антирадара.

Он был опытным водителем, и Саша отлично знал, что и сам не смог бы вести машину быстрее. Но все равно с трудом сдерживался, чтобы не начать подгонять Игоря. Молчал только потому, что знал, насколько выводят из себя всевозможные советы, когда сидишь за рулем.

Они выехали ночью, хотя Петрушин вполне резонно предлагал подождать до утра. Но Саша настоял на своем. Игорь смирился, всем видом выражая недовольство. Однако вслух возражать не посмел: все-таки Саша (Александр Васильевич) был в числе руководителей их фирмы. Да и человек он хороший, держится нормально, без пафоса и высокомерия. Кто его знает, чего ему понадобилось ехать ночью! Может, случилось что-то. Петрушин пару раз порывался поинтересоваться, но видел в зеркале заднего вида каменное лицо, натыкался на напряженный Сашин взгляд и передумывал.

Саша сходил с ума. Со вчерашнего вечера он не мог дозвониться до Киры. Днем у него не было ни минуты свободной, пришлось отложить все разговоры. Но после поговорить не получилось. Городской телефон молчал. Сотовый был недоступен. Безуспешно пытаясь дозвониться до жены с восьми вечера, в час ночи он не выдержал и разбудил Петрушина. Они быстро собрались, оставили консьержке ключи от съемной служебной квартиры и выехали из Москвы.

Разумеется, Саша ни на минуту не сумел заснуть. Каждые четверть часа звонил жене то на один номер, то на другой. Безрезультатно. Он понятия не имел, куда могла подеваться Кира. Глупости про измену и в голову не приходили. У него была единственная версия: что-то случилось. Саша изо всех сил пытался думать о хорошем, но воображение упорно рисовало жену в больнице, в руках хулиганов, а то и еще хуже.

Саша прикусил губу и снова набрал оба номера. Телефоны упорно молчали.

Утром он связался с Кириными родителями. Звонить им вчера не имело смысла: они живут за городом, и если Киры у них нет (а в этом Саша был уверен), они переполошатся, чего доброго, помчатся в Казань по ночной трассе. Дождавшись шести утра, Саша набрал номер тестя. Тот всегда вставал рано и откликнулся бодрым голосом без признаков сна. Саша, стараясь говорить спокойно, сказал, что едет из Москвы и не может дозвониться до Киры. Она, случайно, не у них?

Через пять минут вся Кирина родня была на ногах. Теща сказала, что говорила с Кирой вчера днем. Она сказала, что все хорошо. Только голос был немножко… не такой, но Лариса Васильевна не придала значения. А что, Саша думает, с Кирочкой что-то случилось? Теща начала заводиться, переполняясь беспокойством, и Саша быстренько закончил разговор, попросив Ларису Васильевну позвонить Ирине. Со своими страхами он еще кое-как справлялся, но если сюда будут примешиваться тещины…

Вскоре опять позвонил тесть. Он сказал, что связался с Ириной. У нее тоже нет известий от Киры, но они с мужем уже одеваются, чтобы ехать к ним на квартиру. Около половины восьмого Максим Петрович отрапортовал: дверь Ире никто не открыл. Соседка выглянула и сказала, что Кира как вчера днем ушла, так больше и не возвращалась.

Теперь уже паниковали все. Водитель Петрушин, уяснив-таки причину Сашиного беспокойства, заметно волновался и предложил обзвонить больницы. И морги. На всякий случай. В полицию, сказал, пока рано. Заявление, скорее всего, не примут.

К одиннадцати часам теща и Ирина обзвонили все, что можно. И хотя плохих новостей не было, Лариса Васильевна рыдала в полный голос. Максим Петрович, отобрав у жены сотовый, сообщил: Кира никуда не поступала. Саша пообещал, что скоро будет в городе, и тогда сам начнет искать жену. Пусть они сидят и не дергаются. Если что, на связи.

Он отключился, откинулся на сиденье и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Петрушин сочувственно смотрел на него и думал, что, пропади его собственная жена, Маринка, он бы, пожалуй, не возражал. За два года семейной жизни она успела достать так, как другая не сумеет и за двадцать.

А Саша ругал себя последними словами: как он мог оставить Киру? Ведь чувствовал, что с ней в последнее время творится что-то не то! Нельзя, нельзя было ехать! «Господи, – думал Саша, коченея от страха, – если с ней что-нибудь случится, я не переживу».

С самой первой встречи Кира стала для него всем. Заслонила собой целый мир. Наверное, только ребенок смог бы потеснить ее в Сашином сердце, но он пока с трудом представлял себе, что такое отцовская любовь.

Саша вспомнил вечер, когда впервые увидел Киру в холле ресторана. Она стояла у огромного, от пола до потолка, панорамного окна, спиной к нему. Сверкающий огнями ночной город лежал у ее ног, и это было удивительное зрелище. Саша не смог пройти мимо. Остановился в двух шагах. Надо было что-то сказать, но слова не шли с языка. Хотя обычно с этим проблем не было.

Вдруг Кира – тогда он, правда, еще не знал ее имени – обернулась и улыбнулась ему. Саша увидел эту улыбку и сразу все понял. Оказывается, он всегда ждал именно эту девушку.

Наверное, так веками улыбались женщины, встречая своих мужчин, когда те возвращались живыми с войны, из похода или долгого плавания. В этих улыбках были горечь ожидания, тревога бессонных одиноких ночей, надежда, радость встречи, признание, теплый свет, нежность, желание, мудрость и обещание покоя – все сразу.