Страсти по Веласкесу

Взгляд Софьи Августовны затуманился.

– Мать. Мой отец подарил ее ей. Он очень дорожил картиной, и это было выражением его чувства к ней и ко мне.

– А к вашему отцу она как попала?

Софья Августовна недоуменно взглянула на меня и с гордостью сказала:

– Она всегда принадлежала ему.

Глава 14

Опасаясь нечаянной встречи с Еленой, в Зубовку я отправилась во второй половине дня. К поискам картины эта поездка отношения не имела, и, если бы дело не касалось Герасима, я бы, конечно, и пальцем не шевельнула, чтобы разобраться во всей этой нехорошей истории. Ни Елена, ни Лиза сами по себе меня ничуть не интересовали, но, к сожалению, здесь был замешан мой друг. И хотя очень многое мне было непонятно, сомнений в том, что приятель каким-то образом причастен к случившейся у Фризенов трагедии, у меня не оставалось. Конечно, пока что он лежал в больнице и считался потерпевшим, однако я испытывала сильные опасения, как бы в один момент он вдруг из жертвы не превратился в главного подозреваемого. Как ни крути, но неспроста же его прутом в живот пырнули.

Проехав для начала деревню Зубовка из конца в конец, я пришла к выводу, что она большая, бестолково построенная и нищая. Состоятельные господа только-только начали осваивать это место, и солидные особняки с черепичными крышами можно было по пальцам пересчитать. На фоне старых бревенчатых изб и покосившихся заборов эти строения казались инородными телами, невесть как попавшими сюда. Что касается дома Фризена, он был настолько роскошен, что казался и вовсе неуместным среди всеобщего убожества.

К владениям господина Фризена я шла пешком, благоразумно оставив машину на соседней улице. Остановившись перед воротами, я принялась разглядывать сквозь ажурное плетение чугунных узоров яркие клумбы, ухоженные лужайки, деревья и видимую часть скрытого зеленью особняка.

– Недурно, – пробормотала я.

Территория «усадьбы», как ее недавно обозвала, иначе и не скажешь, Люся, выглядела пустынно. Ни людских голосов, ни посторонних звуков до меня не доносилось, только шелест листвы да чириканье птиц. Однако меня почему-то не покидала уверенность, что долго скучать в одиночестве не придется. И я не ошиблась. Прошло всего несколько минут, как из-за дома вынырнул крепкого вида молодой человек в камуфляжной форме и по мощенной брусчаткой дороге бегом направился в мою сторону.

– Это частное владение. Здесь стоять нельзя! – еще издали закричал он.

Я такую неуклюжую попытку завязать беседу просто проигнорировала. Не перекликаться же мне с ним через ограду. Набравшись терпения, я дождалась, когда он подойдет поближе, и сладко-сладко ему улыбнулась. От подобных улыбок за версту веет скудоумием, но для налаживания контактов с сильным полом они бывают исключительно полезны, поэтому я и держу их в своем арсенале. К сожалению, в этом случае проверенная уловка не сработала. Цербер, несмотря на типичную внешность бабника, остался равнодушным к моим чарам.

– Отойдите. Здесь посторонним находиться нельзя! – уже с явной угрозой в голосе рявкнул он.

Я невозмутимо улыбнулась еще раз, правда более сдержанно, и произнесла:

– Добрый день! Я журналистка и хотела бы взять интервью.

– Никаких интервью.

– Простите?

– Я сказал, вали отсюда, пока цела! – свирепо пролаял он.

Намерения его не оставляли сомнений, и я благоразумно перешла на другую сторону дороги. Парень смерил меня неприязненным взглядом, и, видимо, придя к выводу, что теперь я опасности больше не представляю, развернулся и ушел в дом.

– Здорово он тебя! – подал голос сидящий на лавке под забором мужичонка. Его помятое пропитое лицо вызывало тихую жалость, а накинутый на голые плечи пиджак и сапоги на босу ногу наводили на мысль о стесненных материальных обстоятельствах.

– Думаешь, это было здорово? – засомневалась я.

– А то! Такую кралю ради хозяйского добра отлаял! Не каждый на такое способен, – одобрительно прохрипел он севшим от беспрерывной пьянки голосом.

– А что это он такой сердитый? – поинтересовалась я, устраиваясь рядом с ним на скамейке.

– Так надоели вы ему.

– Ты это про кого? – опешила я.

– Как – про кого? Про вашу братию! Про журналистов! Ездите и ездите сюда. Дня не проходит, чтоб кто не заявился. Лезут с камерами, все вопросы норовят задавать. Вот Аркаша и озверел.

– Правильно, ездят! Работа у людей такая – новости искать! А ему-то чего злиться? Убудет у него, что ли, если расскажет, как хозяина убили? И потом… на этом ведь неплохо заработать можно.

Я покосилась на своего собеседника. При упоминании о деньгах он явно занервничал.

– Аркаше откровенничать нельзя: работу потерять может, – рассудительно заметил он и маетно вздохнул.

Я терпеливо ждала того, что, по моим расчетам, вот-вот должно было последовать дальше.

– Вот если б кто со мной догадался поговорить… Я не Аркаша, мне опасаться нечего.

– Что толку с тобой разговаривать! Ты ж не очевидец.

– А ты попробуй! – оживился мужичонка.

– Неужели что-то знаешь?!

Он ответил мне полным загадки взглядом.

– Что-то слышал или видел?

– Я в доме был, когда все случилось… – со скромной гордостью объявил он.

– В момент убийства?

– Точно!

– Иди ты! – не поверила я.

– Сама туда иди, – добродушно огрызнулся он.

– Можешь все рассказать? – взяла я быка за рога.

– Сколько заплатишь?

– В зависимости от информации.

– Меньше стольника не возьму, – сурово предупредил он.

Я вытащила кошелек и помахала бумажкой перед его лицом.

– Видишь? Они уже твои. А расскажешь что путное, еще столько же добавлю.

И он не заставил себя упрашивать.

– В то утро я с ранья поругался со своей старухой.

– С женой?

– С матерью. Жены у меня нет.

– Ясно. По какому поводу сцепились?

– Я в магазин намылился сгонять… неважно себя чувствовал и хотел немного здоровье поправить… А эта старая перечница пенсию зажилила и ни в какую не отдает. Ну, стоим мы тут посреди двора, лаемся, как вдруг Аркаша появляется. Подбежал он так шустро к воротам, открыл их, а тут и хозяйка на машине выкатывает. На работу, значит, собралась. Я, как только их увидел, сразу смекнул, кто меня выручить может. К забору подбежал и знаками Аркаше показываю, мол, пропадаю, спасай. Аркаша у нас человек душевный, не то что эта кукла.

– Чем это она тебе не угодила?

– А тем, что не умеет по-соседски жить! – злобно прохрипел он.

Я немедленно изобразила удивление.

– Я к ней как-то тут подошел и попросил взаймы. По-дружески, как сосед соседку. Так она знаешь, что мне сказала?

– Что?

– И повторять не стану! Приличному человеку таких слов знать не положено.

– Так, значит, не любишь ты Аркашину хозяйку.

– Не люблю.

– Ну и ладно. Дальше-то что было?

– Что дальше? Аркаша заметил мои знаки и сразу все понял. Разговаривать при своей селедке он, конечно, не мог и поэтому просто кивнул. Мол, все понял, жди. Ну, я присел тут на лавочке и томлюсь. Жду, значит, когда Аркаша освободится. А эта вобла… Нет, чтоб сразу уехать, так она еще минут пятнадцать стояла вот тут на дороге и мозги ему конопатила. Последние указания, блин, давала, а у меня за это время чуть все трубы не полопались. Наконец она выговорилась, в машину влезла и укатила. Я, естественно, пулей к Аркаше. Выручай, мол, друг, погибаю.

– Помог?

– Две банки пива из сторожки вынес. А так сказал к часу подгребать.

– Денег обещал дать?

– Денег он никогда не дает, а наливать не отказывается. Да я ему особенно не надоедаю. Только в конце месяца, когда пенсия кончается.

– И ты к нему пошел?

– Естественно! В тринадцать ноль-ноль как штык был у него.

– Где гуляли?

– В доме, на кухне. Только это была не та гулянка. Я один пил. Аркаша по делам крутился. У них же теперь прислуги нет, так он всем заправляет.

– Совсем нет?