Идет охота на 'волков'

--Можно конечно, да.

Прикурила и протянула пачку Козыбаеву, он отказался.

--Я вот, плохо понимаю, когда говорят: статья заказная, купленная, проданная и так далее. Самое главное: факты соответствуют действительности, или нет? А заказная статья, не заказная - какая разница? В конце концов, если факты действительности соответствуют - пусть журналюги подзаработают. сказала Мурка и спохватилась. - Но, это рассуждения. Разговор вообще. А в принципе я с вами согласна.

--Так вот. Дело деликатное. Сами понимаете, доверить полицейским или даже своим - не могу. Выболтают. А нужно этого главного редактора проучить.

Мурка с наслаждением затянулась и выпустила дым, разгоняя его рукой.

--Что вы имеете в виду?

--Для первого раза оставить живым. Может быть, даже калекой.

--Действительно, деликатное дело. Но почему вы решили обратиться ко мне? Я предприниматель. Бизнесмен.

--Э-э! Бросьте! - досадливо воскликнул Козыбаев. - К чему эти штучки? Предприниматель, бизнесмен! Если нужно заплатить, я заплачу! - Похоже, он был сильно раздражен. - Беретесь? Нет?

Положение оказалось безвыходным. С одной стороны: зачем ей кровь какого-то писаки? Что он ей сделал? Тем более, что и сама пользовалась черным пиаром на выборах Кошенова, да и не только. Что здесь предосудительного? Если Турбай и такие как он расстегивают ширинку, не думая о последствиях - их проблемы. Но ведь для прессы - это факт! Любой редактор не дурак заработать очки, раз имеются неопровержимые доказательства, а тем более, если за это платят. Наказывать их надо за вранье, а не за пиар. А они чаще всего не врут, кому охота таскаться по судам? Но с другой стороны попробуй откажись от такого поручения! Да еще сделанного в доверительном тоне. Это значит - стать свидетелем его задумок. А что такое лишний свидетель - Мурка хорошо знала! Конечно, если бы что-то серьезное - она б за себя постояла, весь этот паршивый акимат во главе с героем можно кровью умыть! Но ссориться сейчас из-за ничтожного газетчика не имело смысла.

--Я помогу вам. - сказала она, толкая окурок в выдвижную пепельницу.

--Но пусть пока останется живым! Бить не до смерти! - заблестели глаза Козыбаева. - Парень не глупый, поймет. А нет ... Нет - тогда за его жизнь я не дам и тиына.

--Нуреке. - как бы в задумчивости сказала Мурка. - Раз уж мы с вами откровенно... Вы знаете, что я положила глаз на завод, м-м-м, назовем его объект икс. Мои люди внедряются туда и ведут работу. Очень не просто сломить сопротивление иностранцев.

--Я понял, о чем речь. Все разводки идут на уровне правительства.

--Знаю. Но можно, например, найти нарушения с налогами. С невыплатой заработной платы. Мне ли вас учить? Вы со своей стороны могли бы подсуетиться, а с правительством - с правительством, наши проблемы. Ведь нужно поддержать отечественных бизнесменов? С тех пор, как криминальные деньги предложили вернуть в Казахстан - многие поверили в проводимую политику. Когда сам министр госдоходов публично признался, что тоже вернул личные средства на родину, в наших кругах сообразили: началось новое веяние. Отечественный бизнес предпочтительнее иностранного. Сейчас с вашей стороны нужна лишь активная пропаганда нашей фирмы, которая обязуется к тому же выплатить долги по заработной плате за прежние годы. Конечно, услугу мы оценим. А?

--Если коротко - договорились. К этому вопросу вернемся позже и подробнее, здесь есть над чем размыслить. Ну, раз моя просьба принята - не смею задерживать. Мой кабинет к вашим услугам.

Они распрощались и разъехались, прихватив каждый своих людей.

Цаца в это время, раскрутив проститутку, "жарил" её за три сотни тенге в снятом до вечера дешевом гостиничном номере.

31

С тех пор, как Юля с Греком переехали в его квартиру, она только и делала, что переставляла мебель с места на место, разбирала коробки, словом, боролась за пространство. Мебель - совершенно разных стилей и вкусов, размеров и расцветок, и нужно было приложить голову, чтобы все это хозяйство соединить в единый ансамбль. Домработница тётя Валя, которую Юля выбирала по газетным объявлениям, была женщиной пятидесяти лет, с чертами лица, напоминающими рыбу сазан - с утра до вечера пылесосила, терла тряпками полировку, вылизывала полы, готовила обеды и ужины. Иногда, как вот сейчас, тетя Валя готовила в турке черный кофе, разливала по чашечкам, с хозяйкой на пару отхлебывали его глоточками. Затем чашечки с остатками кофе наклоняли на себя, затем от себя, переворачивали, и когда те остывали - домработница гадала.

--Стакан у тебя в общем не плохой. - заглядывая вовнутрь, говорила тетя Валя. - Много переживаний, но пустые. Все, что тебя сейчас волнует, что лежит на сердце - уйдет и не оставит следа. Вот прибыль в доме, видишь? - и показывала на непонятную фигурку из кофейных песчинок, в которой, однако, она странным образом углядела петушка. И хоть Юля никакого петушка не просматривала, домработница, тыкая пальцем, удивлялась. - Ну, вот же! Господи, да вот гребешок, клювик, вот крылышки. Клювик раскрыл и кукарекает, видишь?

--Не-а. - виновато отвечала Юля, изо всех сил стараясь найти подобие петуха в чашке.

Тетя Валя разочарованно вздыхала.

--Исполнение желаний у тебя. Пятерку-то видишь?

Юля честно пыталась рассмотреть пятерку, но не могла.

--Ага. Пятерку вижу. Вот здесь, да? - показывала наугад в самую насыщенную крупинками область стакана.

--Ну. Пятерка - значит, исполнится желание. А в будущем смутные времена для тебя. Но это или очень не скоро, или никогда. Неясно здесь ничего. Стакан хороший, хороший.

Время от времени Юля выходила по домашним делам в город, и так достаточно долго вела жизнь затворницы, перестанавливая мебель. Теперь собралась на рынок за мясом, отобрав эту обязанность у домработницы, решив заодно прогуляться.

Удивительная погода. Опять похолодало, а на носу - май. Хоть дождя и не было, однако день - пасмурный, сырой, промозглый. Пешком добралась до верхнего базара, походила по рядам с зеленью, зашла на мясные ряды, не торгуясь купила полкило парной говядины и отправилась домой. Неподалеку от областной больницы, возле шашлычной, окликнул красивый парень с наглыми глазами и белозубой улыбкой. Слово за слово, и не понимая как - оказалась в гостинице. Номер абсолютно паршивый, у стенок стояли развалюхи кровати, застеленные серыми простынями, на них валялись серые соломенные подушки. Возле окна - облупленная тумбочка, и все. Почти в беспамятстве оказалась под сильным незнакомцем на скомканных простынях, и когда он вошел в неё - на мгновение потеряла сознание. Он неистово тыкал член между ног, упругий и толстый, долго не мог попасть, а когда попал - яростно захрипел, двигая им во влажном зеве. Такого напора она не испытывала никогда. А он рычал как зверь, называя её то блядью, то девочкой, то сукой, то цветиком, угрожал выхарить, отодрать, отпиндюрить, дать в рот и отвафлить. Продолжалось это не долго, незнакомец, сжав её до хруста, остервенело кончил, прижав к стене. Они слились, содрогаясь телами, Юля чувствовала, как из железного ствола выстреливает горячая сперма, и как потом из железа он превращается в мягкую, мокрую, безвольную сосиску.