Змея за пазухой

«Вот змей! — подумал Никита, стараясь выглядеть невозмутимым. — Догадался-таки! Но так я тебе и ответил… Еще чего. Что знают двое, то знает и свинья. Придет время — откроюсь. А пока — фиг с маслом вам, гражданин начальник. Болтун — находка для шпиона. Доверить сокровенное менту может только кретин, даже если этот мент числится в друзьях-товарищах».

— Когда поймаешь его, задашь ему этот вопрос в первую очередь, — отрезал Никита. — И вообще, с чего ты взял, что вор не грабил квартиру, а занимался какими-то поисками?

— Опыт, друг мой, опыт. И солидная разыскная практика. Вот и ответ на твой вопрос.

— А поконкретнее можешь?

— Нет проблем. Любую услугу за твой великолепный коньяк, а главное — за настоящую, не поддельную колбасу. Но сначала есть предложение повторить.

— Я не против…

Они снова выпили — одним махом, как водку, — Алекс быстро зажевал долькой лимона (на удивление Никиты, в холодильнике нашелся лимон — изрядно подсохший, но вполне съедобный) и потянулся за сигаретами.

— Во-первых, — начал Алекс, — такие ночные крысы, как твой вор, на пустышку не идут. Они работают по наводке, чтобы, взяв хату «бобра» — состоятельного гражданина, — хорошо поживиться. Судя по твоему рассказу, он обладает великолепной физической подготовкой и соответствующим оснащением для совершения квартирных краж. А это значит, что человек он не случайный и не случайно забрался в твою квартиру. Возможно он вор-форточник, который специализируется на высотках. Появились и такие мастера. И ты прав — скорее всего, он бывший альпинист.

— Наверное, ошибся адресом…

— Ты еще скажи, что он хотел бомбануть квартиру твоего соседа сверху Тимохи, — с иронией сказал Кривицкий и ткнул пальцем в потолок. — Уж там точно есть чем поживиться — содержимое почти всех мусорных баков микрорайона.

— Ну, не знаю…

— Вот так оно лучше. Во-вторых, ствол. Тут ты был прав. Какой вор-домушник высокой квалификации и в здравом уме возьмет на дело волыну? Это исключено! Тем более он не начнет шмалять как сумасшедший, чтобы разбудить не только домашних собачек у соседей, но и дежурную группу ППС. Самое большее — вор (точнее, грабитель) мог пригрозить пистолетом или ножом, чтобы беспрепятственно рвануть когти. А тут он устроил настоящий бой. Судя по всему, знал, что с голыми руками и даже с пером к тебе лучше не подходить. Поэтому можно предположить, что твоя биография ему известна. Одно это уже наводит на определенные размышления.

— Это все?

— Нет, мой бедный друг, не все. Ты имеешь дело с профессионалом, скажу тебе без ложной скромности. Как ты в своем военном деле дока, так и я в своем, ментовском.

— В полицейском, — поправил Никита.

— Нико, не береди душу! Я мент по жизни, и новое наименование нашей службы мне как серпом по одному месту.

— Сочувствую.

— Благодарю. Но вернемся, как говорится, к нашим баранам. Больно уж странный вор тебе попался — он ничего не прихватил с собой. А при всей твоей холостяцкой бедности у тебя, на воровской взгляд, поживиться есть чем.

— И чем именно, если не секрет?

— Ну, к примеру, вон тот Мефистофель. Статуэтка. Это ведь серебро?

— У тебя глаз — алмаз. Серебро. Купил по случаю на толкучке в Кисловодске, почти за бесценок.

— Скорее всего, вещь ворованная.

— Я должен был потребовать у торговца сертификат и накладную? — съязвил Никита.

— Речь идет не об этом. Статуэтка тяжелая, а значит, стоит дорого. Даже если не брать во внимание ее художественную ценность. Исполнена она мастерски и явно не новодел.

— Верно. Конец девятнадцатого века. Это я потом узнал.

— Вот видишь. Далее — кинжал на стене. Роскошные ножны, да и сам клинок не из худших. Похоже, абреку, хозяину кинжала, при встрече с тобой сильно не повезло…

— Очень сильно.

— Итак, мы нашли у тебя уже две ценные вещи, представляющие интерес для вора-домушника. А он к ним даже не притронулся!

— Может, деньги искал? — высказал предположение Никита, чувствуя, как фальшиво прозвучал его голос.

— Ну да, ну да… — Алекс скверно хихикнул. — И драгоценности твоих предков, в том числе бриллиантовое колье неимоверной цены, наследство от бабушки-графини. Не смешите меня жить, как говорят в Одессе! Вор искал нечто иное. Это третий пункт, и главный. Но что именно? Не подскажешь?

— Мое пенсионное удостоверение.

— Кончай ерничать! — рассердился Кривицкий. — Дело гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Так недолго и пулю схлопотать, но уже не от вора, а от снайпера. Колись, что ты заныкал от следствия? А заныкал точно, зуб даю! Я в этом уверен, иначе твой покорный слуга не мастер своего дела, а сапожник. Может, дневник Колоскова? Ась?

— На кой он мне? — искренне удивился Никита. — Читать его жизнеописание выше моих сил. Человек, предавший дружбу, может рассчитывать лишь на снисходительную жалость, но отнюдь не на понимание и сочувствие. Если хочешь, могу дать слово, что этот дневник я видел много лет назад, и в данный момент понятия не имею, где он находится.

— Ладно, не нужно клятв… Верю. И все равно, здесь что-то не так!

— Может, вор хотел изъять видеозаписи камер наружного наблюдения — те, которые ты передал мне для ознакомления?

— Я дал тебе копии. Так что у вора по этой части получился бы полный облом.

— Это понятно, но возможно, они понадобились не убийце Олега, а кому-то другому. Такое может быть?

— Вполне.

— Тогда кто-то из твоих коллег стукнул кому надо, что материалы по делу Колоскова лежат не только в надежном сейфе управления, но и в квартире некоего Измайлова. Как тебе моя версия?

— Вполне работоспособна, — мрачно ответил Кривицкий. — Народ у нас разный…

— Кто бы в этом сомневался.

— Вот только не нужно всех нас с дерьмом мешать! — вспыхнул Кривицкий. — Не все покупается и продается. Среди оперов много — если не сказать большинство — честных, порядочных ребят. Уж поверь.

— Да верю я, верю… Не кипятись. А может, все-таки по чашечке кофе?..

— А, давай! — Алекс обреченно махнул рукой.

В это время зазвонил его мобильный.

— Нет покоя в Датском королевстве… — С мученическим выражением лица Кривицкий поднес телефон к уху. — Алло!

Телефон бормотал добрую минуту, а затем Алекс с тяжелым вздохом сказал:

— Ты что, не мог сообщить мне об этом утром? Ах, я дал указание звонить в любое время дня и ночи… Но это только в том случае, болван, когда хоть что-то прояснится! — вдруг рявкнул он, багровея. — На хрена мне твой бессмысленный трындёж?! Все, баста, иди отдыхай. Не проспи оперативку.

Засунув мобилку в карман, Кривицкий начал бурчать, как старый дед:

— Он, видите ли, начал жаловаться, что разыскной пес довел оперативников только до стройплощадки. Потрясающая информация! Самый последний мент в управлении знает, что с собаками хорошо теребить нелегалов и бомжей, а серьезное преступление им не по зубам. Это только в кино псы совершают чудеса в сыскном деле и едва не говорят на человеческом языке. Но ему это неизвестно. Нет, ну правда болван!

— Ты о ком?

— Да молодого нам прислали… сверху. Ну, ты понимаешь…

— Не понимаю.

— Папа у него какая-то высокая полицейская шишка. Вот и пристроил к нам сыночка, который закончил юрфак. Я уверен, что ненадолго. Служба в убойном отделе — это хорошая ступенька в карьере.

— Он что, совсем бестолковый?

— Не буду врать, кое в чем маракует. Но ты ведь знаешь, что детдомовские терпеть не могут мажоров. И я не исключение.

— Это да…

— Вот и я об этом. Иногда чувствую, что не прав, а сдержаться не могу. Как сейчас. Вообще-то зря я обложил его не по-детски. Ну да ладно, завтра извинюсь…

Когда Никита проснулся, Кривицкого уже не было. Алекс не только принял душ, но еще и поджарил на завтрак последние четыре яйца, которые каким-то чудом завалялись в холодильнике. Порция Никиты находилась в сковородке, замотанной в кухонное полотенце, чтобы подольше сохранилось тепло.

Едва Никита расправился с немудреным холостяцким завтраком, как в дверь позвонили. Новый звонок звучал как-то странно — чересчур тихо, словно робел перед гостями. Кривицкий вернулся? — удивился Никита, бросив взгляд на часы; они показывали половину десятого. Никита хотел по старой доброй привычке отворить входную дверь, не спрашивая, кто стоит по другую ее сторону, но тут вдруг вспомнил, что он уже как бы и не пенсионер, а частный детектив, хоть и без лицензии, и подобная доверчивость чревата неприятными последствиями.