Змея за пазухой

На такой мрачной ноте Никита и подъехал к дому, где находилась квартира Колоскова. Он все никак не мог отделаться от мысли, что сейф — это не последний тайник Олега. У него был еще один бзик — Олег вел дневник. Как-то, в приступе откровенности, Колосков проговорился Никите, что потом, когда он станет большим человеком, то опубликует дневник в качестве мемуаров и за это ему заплатят большие деньги. Что он там писал, никому не было известно.

Лишь Никите удалось подсмотреть, что собой представляет дневник Олега. Это была толстенная амбарная книга; вместе они как-то ее отнесли в переплетную мастерскую, где она получила виниловую обложку и золотое тиснение — фамилию и инициалы ее владельца. Где Олег прятал эту книгу, не знал никто, даже Никита, хотя в то время они были друзья неразлейвода. Возможно, тайник Колоскова находился в старинном дореволюционном амбаре на территории детдома — все, что осталось от усадьбы богатого купца. Но даже если об этом кто и догадался, то искать тайник не отважился — Олег его просто прибил бы.

Конечно, дневник Колосков мог хранить и у себя на даче. Там достаточно потайных мест, в этом Никита не сомневался. Но было одно очень важное обстоятельство, которое напрочь исключало подобный сценарий, — Полина. Никита подозревал, что она ничего не знала о дневнике — Олег был очень скрытным. Значит, работать над дневником он мог только в квартире, где ему никто не мешал.

«Зря я зациклился лишь на сейфе в посудомоечной машине! — думал Никита, поднимаясь в лифте на двенадцатый этаж. — Нужно было искать дальше. Не исключено, что только благодаря дневнику можно будет разобраться во всей этой запутанной истории. Олег был скрупулезен даже в мелочах. И он мог — пусть и нечаянно, неосознанно — указать на своего будущего убийцу. Найти бы этот дневник…»

Квартиру Никита на сигнализацию не поставил. Зачем? Брать в ней было нечего, солидные воры действовали по наводке, а разная мелюзга боялась соваться в престижные дома из-за многочисленных камер видеонаблюдения и сложных электронных и механических замков. К тому же он просто не знал, как это делается, — система была новой и чересчур сложной, — а у Полины спросить забыл.

Едва Никита вошел в квартиру, как его словно током ударило — кровь! Запах крови несравним ни с каким-либо другим. Он настолько въелся в его рецепторы, что иногда Никита сам себе казался служебно-разыскным псом. Он чуял даже крохотную капельку на расстоянии метра. А в квартире стоял густой, насыщенный запах, который бывает лишь при тяжелом, смертельном ранении.

Никита по привычке бросил руку на пояс, где обычно у него висела кобура с АПСБ — автоматическим пистолетом Стечкина. Когда он начал служить в спецназе, пошла мода крепить кобуру на бедро. И только Никиту никак не могли «перековать» — он привык к кобуре поясной. Обычно спецназ тренировался в поясных кобурах, а набедренные считались парадно-штурмовыми. Никите пришлось долго отстаивать свои убеждения, доказывая, что многократные выхватывания оружия от пояса на тренировке в бою окажутся бесполезными, потому как кобура находится на бедре или еще где-нибудь. Пистолет должен быть всегда в одном и том же месте! И на тренировке, и в положении скрытого ношения, и на «разгрузке» кобура должна быть сбоку, со стороны сильной руки. Тогда в критический момент не придется метаться в поисках оружия — руки сами все сделают. Навык, он и в Африке навык.

Увы, верный стечкин остался в каптерке далеко от квартиры Колоскова. Никита беспомощно потоптался на месте, а затем все-таки осторожно двинулся вперед, стараясь шагать как можно тише. Самый сильный запах доносился со стороны кухни. Никита потянул на себя створку двери, заглянул — и его едва не стошнило: весь кухонный пол был залит кровью. Она уже местами потемнела, и казалось, что человек, который скорчился посреди кухни, как ребенок в утробе матери, лежит на красном ковре с абстрактным рисунком.

«Фу-ты ну-ты! Не хватало еще мне упасть в обморок, как будто я старая, чересчур впечатлительная профурсетка… — Никита с трудом проглотил комок, образовавшийся в горле. — Или крови давно не видел?»

Он не стал заходить на кухню, а первым делом обследовал всю квартиру. Она была в состоянии страшного разора. Казалось, по ней прошелся сумасшедший или маньяк с ножом. Вся мягкая мебель была изрезана, матрас в спальне выпотрошен, везде лежал (и все еще летал) пух от распоротых подушек, на полу валялись книги и разные безделушки… Похоже, убийца пришел искать то, что не нашел ранее. Но ему помешали. Кто?

Никита вернулся на кухню и, осторожно ступая по прогалинкам, на которых не было крови, подошел к трупу таким образом, чтобы увидеть его лицо. И ахнул от неожиданности — это был Сейсеич! Убийца истыкал его ножом так, будто старый медвежатник был тренировочным манекеном. Никита насчитал полтора десятка ранений и бросил это занятие; похоже, убийца просто сошел с ума от ярости.

Оно и понятно — сейф был открыт и, естественно, пуст. Видимо, убийца пошел по пути Никиты: отыскал человека, способного открыть мудреный швейцарский замок, и привел его в квартиру. Значит, он знал о существовании сейфа, но выпотрошить его не сумел. Или не успел. Но Сейсеич тоже хорош… Похоже, он соблазнился посулами убийцы отвалить ему за работу крупную сумму. И возможно, взял задаток, так как знал, что в сейфе вряд ли что найдется. А работенка для него была плевой — ведь отмычку он уже сварганил. Да уж, «подфартило» старику…

Но что теперь делать ему, Никите? Просто закрыть квартиру и уйти не удастся — он ведь не маскировался, шел к дому как добропорядочный гражданин, а значит, фигурирует на всех видеокамерах наблюдения. И все его телодвижения записаны и, фигурально выражаясь, подшиты в папку. Дела-а…

Тяжело вздохнув, Никита набрал номер Кривицкого и, когда тот ответил, сказал:

— Поздравляю тебя.

— С чем?

— С очередным «глухарем».

— Э-э, ты со мной так не шути!

— Какие тут шутки… Я сейчас нахожусь в квартире Колоскова… — Он назвал Алексу адрес, хотя тот и так его знал. — А там лужа крови и посреди нее лежит труп какого-то старика. — Никита решил не открывать Кривицкому, что знаком с Сейсеичем.

— Ты это серьезно?!

— Куда уж серьезней… Так что бери своих парней и дуй сюда.

— Только ты никуда не уходи!

— Хотелось бы… но, увы.

— Гад ты, Нико! — Последняя фраза Кривицкого была криком души, и Никита понял это и простил.

Да уж, смерть ходит за ним по пятам… Создается такое впечатление, что это именно он настрогал угрозыску столько «висяков». «Похоже, и Алекс уже так считает, — обреченно подумал Никита и вышел на лестничную площадку, чтобы покурить. — Если после этого убийства меня не закроют, значит, я родился в рубашке… хоть и очень короткой».

Кривицкий примчался злой, как Змей Горыныч.

— Какая нелегкая принесла тебя на квартиру Колоскова?! — рявкнул он, едва вышел из лифта.

— Все расскажу, гражданин начальник, только не орите во всю глотку. Ты ведь знаешь, что народ здесь упакован по высшему разряду, и он очень не любит шума.

— Ты поговори мне, поговори! Чего встали?! — набросился он на своих сотрудников. — Идите работайте!

— А сам не хочешь посмотреть? — спросил Никита.

— Я что, трупов не видел? — буркнул, остывая, Алекс. — Потом… Сначала я хочу тебя послушать.

— История, в общем, банальная. Как я уже говорил тебе ранее, твои оперативники ни хрена не умеют работать. Или башка не варит, как должно, или не хотят.

— Но-но! Не наезжай. У меня парни что надо.

— Сомневаюсь. Но если ты так думаешь, то скажи, как они при обыске ухитрились не заметить сейф?

— Какой сейф?

— Железный. Не простой, естественно, а замаскированный.

— Они все стены обстучали, тщательно осмотрели полы — и ничего!

— Значит, все-таки обыск в квартире Колоскова был… — с удовлетворением отметил Никита и протянул Алексу пачку с сигаретами. — Закуришь?

— Давай… Хотел бросить — дыхалка стала ни к черту, — но разве с моей работой это возможно?