Запонки императора, или орехи для беззубых

У меня вызывали уважение ее независимость и мужество. От «друзей» она принимала лишь подарки и развлечения, а не деньги, хотя, когда хотела дорогую тряпку, ей никто не отказывал, кроме ученого. Чаще он сам был на ее иждивении, но она собиралась связать его с барменом, чтобы тот подкинул деньги этому недотепе за право фиктивно оформить журналистское кафе на его «чистую» фамилию.

Именно с Ильзой мы подобрали на улице у мальчишек издыхающего щенка. У него были парализованы задние ноги, он казался комком грязной шерсти, но от огромных детских коричневых глаз защемило мое сердце. Я купила его за десятку, взяла на руки и притащила в квартиру. Меня не интересовала его порода, но, когда мы его вымыли, он оказался белоснежным и лохматым, с огромной заросшей мордой и массивными передними лапами.

В разгар наших хлопот приехал Карен, окинул взглядом Ильзу и щенка и вызвал меня в кухню.

— Убери… — сказал он спокойно, — тебе нужна породистая собака, я привезу японского хина. К твоим туалетам подойдет…

— А мне этот нравится, — сообщила я без нажима, но твердо.

Он пожевал губами.

— А девка тебе зачем? Передаешь опыт?!

Я вздрогнула: он впервые подчеркнул мое положение. Волна бешенства полыхнула на моем лице. Щеки загорелись, глаза заблестели, и Карен посмотрел на меня с откровенным призывом. У него в такие минуты дрожали ноздри и подрагивали брови, а обычно оливковое лицо розовело…

— Извинись! — Голос мой дрожал, и почему-то екнуло сердце.

— О, мадам, простите… — засмеялся он, но что-то изменилось в его взгляде. Только много месяцев спустя я поняла, что с этой минуты он отдалил меня от себя. Он был злопамятен и не прощал непокорности.

— Я повышу сумму в долларах за темперамент. Не ожидал, приятно… — Он облизнул губы, точно отпил особо крепкий и пряный напиток, — Красивой женщине капризы к лицу… Держи этого барбоса, только в мои приезды пристраивай где хочешь, хоть у этой девки…

— Почему она тебе не понравилась?

— Благотворительность до добра никого не доводила… А у нее уже нет сердца. Ее лепило слишком много рук…

Я оставила щенка и попросила Ильзу обязательно звонить мне перед приездом…

Она поняла и больше с Кареном не встречалась, а Тришку с восторгом увозила в свою подвальную комнату, когда босс извещал о своем появлении. И это помешало мне привязаться к щенку. Я не умела никого делить, и в конце концов собака перешла в ее полную собственность. Я только совала ей деньги на прокорм, внушая себе, что лучше его совсем не видеть, чем от случая к случаю.

Зато мои знакомства с коллекционерами и даже дружбу с ними Карен всячески приветствовал, особенно с теми, кого он ценил за вкус и понимание вещей. Он учился у них на ходу, впитывая детали, о которых не прочтешь в книгах и мимолетное обсуждение на аукционе отдельных предметов давало, по его мнению, больше, чем научная лекция специалиста.

Мои новые знакомые

Первой оказалась Лиза — высокая худощавая женщина, с седыми вьющимися волосами и всегда поджатыми губами, отчего круглый подбородок бросался в глаза раньше, чем ее небольшие и пронзительные глаза…

Она считалась известной коллекционершей бисера, не только образованной, но и умелой реставраторшей, вышивавшей не хуже старинных мастериц. Лиза отдавала этой страсти душу, но внешне никогда не теряла рассудительности и спокойствия. Она знала, сколько должна стоить любая вещь, не решалась на азартные увлечения, отчего и пропускала иногда настоящие шедевры.

Знакомство наше началось из-за медведя, вышитого мелким бисером на длинной узкой картине. Справа сидел султан с женой и курил чубук. Султанша смотрела в лорнет, а страж сзади них опирался на кривую саблю. Слева молодой человек во фраке командовал медведем, который играл на лютне, и все это — на фоне минаретов и пальм.

Простота и наивная поэтичность бисерного лубка тронули меня. Увидев, что желающих на эту картину нет, я подняла свой номер. Тогда подключилась и моя соседка. Я снова сыграла, и она со вздохом прекратила борьбу. Картина досталась мне за триста рублей, что было недорого по нынешним иенам.

Соседка, назвавшаяся Лизой, сказала:

— Вам повезло, я хотела ее купить, прелестная вещь…

Мне стало неловко, и я смущенно произнесла:

— Ну, если она вам так правится, я уступлю ее. ведь для меня это случайный каприз.

Лиза высоко приподняла тонкие, изящные брови:

— Я не превышаю намеченного предела, я хотела купить ее только за двести пятьдесят…

На следующем аукционе мы снова встретились, поздоровались и сели рядом. И тогда я узнала, что у нее огромное количество бисерных работ, что она связана с Эрмитажем и пишет статьи об этом виде искусства.

— По профессии я математик, но бисер — мое давнее хобби и второе призвание.

Лиза была старше меня лет на пятнадцать, но выглядела моложаво, одевалась с поразительным вкусом, в английском стиле, и ее вязаные вещи были собственной работы. Сначала я думала, что она старая дева, но позже узнала, что она замужем за доктором физико-математических наук и что у них поздний ребенок, невероятно избалованный и инфантильный.

Как-то я пригласила ее к себе, и после этого визита она стала общаться со мной намного свободнее и теплее. Видимо, решила, что имеет дело с богатой дамой, но совершенно «темной» в вопросах антиквариата.

Лиза притягивала меня своими знаниями, и я терпела ее высокомерие, снобизм и откровенное делячество, когда она равнодушным тоном предлагала поменять ценную вещь на пустячок, сохраняя при этом непринужденно корректный вид.

Узнав о приходе Лизы, Карен одобрительно цокнул языком и пожурил, что я затянула с ответным визитом.

— Поучилась бы! Знаешь, сколько она заработала на своей коллекции?

— Она говорит, что ничего не продает…

— Так все говорят. Лиза — трезвая голова! Никогда не зарывается, и коллекция ее тянет сегодня на сотню тысяч…

Он как-то странно взглянул на меня:

— Сходила бы, поглядела, описала, у тебя цепкий глаз…

Я кивнула, опустив ресницы, и решила никогда не посещать Лизу. Просьба Карена мне не понравилась, насторожила и я впервые пожалела, что влезла в определенные отношения с этим человеком…

В это же время я познакомилась с одной колоритной дамой, которую прозвали на аукционе «тетя Лошадь». Огромного роста, с грубым мужским голосом и холодными рыбьими глазами, она тем не менее могла быть обаятельной и своим цинизмом, и солдатской простотой, и детскими, как мне казалось, хитростями истинной коллекционерки… жульничавшей при любой покупке или продаже.

«Тетя Лошадь» тоже собирала бисерные изделия и довольно быстро установила, что и меня они заинтересовали. Карен ее знал, раскланивался, но нас не знакомил, пока однажды она сама не подошла ко мне.

— Новая курочка Каренчнка?

Я посмотрела на нее с холодной любезностью.

— Одобряю. Умеет жить, стервец! Может, сбрызнем знакомство в ресторации, за мой счет?

— Спасибо, — благонравно ответила я, — но мне надо на уроки.

«Тетя Лошадь» вытянула нижнюю губу, точно собиралась засвистеть.

— Кто же ты, прелестная лань?!

Бас ее звучал с поразительной громкостью, и на нас стали оглядываться посетители аукциона.

— Учительница английского языка.

Она загрохотала. Смех ее звучал, точно стук града по железной крыше.

— Люблю смачный анекдот!

А вскоре Карен попросил меня не отказываться от этого знакомства «при случае».

— Дама трудная, с фанаберией, ее не приручить… — сказал он туманно, — но весьма знающая. Иногда по блажи продаст что-либо редкое, если ты ей покажешься… Хотя вряд ли… К ней столько народу тянется. — Он задел мое самолюбие, и я начала терпеливо выслушивать ее монологи, пока не дождалась приглашения в гости.

Первый визит меня даже растрогал. К моему появлению «тетя Лошадь» приготовила поджаренную по-ресторанному картошку со свежей зеленью, парной бифштекс с брусникой, грибы собственного засола. В ответ на мои похвалы она произнесла: