Образцовая подделка

— Что ж, подытожим, — сказал сэр Фрэнк адвокату мистера Стрэнека. — Моя клиентка утверждает, что ничего не знает о сделке. Иными словами, она заявляет, что ее подпись на документах — подделка. Позволите ли вы ей взглянуть на них? Могу ли я ее сюда привести?

Фиделити робко согласилась прийти. Когда она прибыла, прекрасная муза в сером и серебряном, мистер Стрэнек оказался тут как тут.

— Ах, мистер Стрэнек! — воскликнула она, завидев его. — Мне сказали, что это вы разрушили мой дом. Скажите мне, что это неправда! Я ни за что не поверю, что это были вы.

— Ни за что не… какого… вы же сами продали мне и дом и землю! Чем вы теперь недовольны? — бессвязно прорычал Стрэнек.

Фиделити повернулась к сэру Фрэнку и оперлась его руку.

— Я не понимаю, — запнувшись, произнесла она. — Он заявляет, что я продала ему землю. Он что, действительно в это верит?

Сэр Фрэнк потер подбородок. Адвокат мистера Стрэнека посоветовал своему клиенту сесть.

— Послушайте, вы, — произнес Стрэнек, снова обретя дар речи. — Мы дважды встречались у вас дома. Я могу это доказать.

— Но ведь я сама вас приглашала, — сказала Фиделити, — потому что вы заинтересовались нашей Гильдией юных девиц. В первый раз вы выписали нам щедрый чек на покупку пианино, а во второй…

— Да, и этот чек у меня в кармане [7], с вашей подписью на обороте! — выкрикнул Стрэнек. — И я сравнил ее с подписью на документе. Что вы на это скажете?!

Фиделити показали обе подписи. Несколько секунд она переводила взгляд с договора на чек, а потом повернулась к сэру Фрэнку.

— Что же мне делать? — всхлипнула она. — Я не могу сказать, что это подделка. Подпись просто неотличима от моей. Но я ничего не подписывала. Я никогда раньше не видела этот документ.

— Очень хорошо, мисс Доув. Значит, вы объявляете его подделкой? — спросил сэр Фрэнк.

— Боюсь, у меня нет иного выхода, — произнесла Фиделити дрожащим голосом. — Пожалуйста, уведите меня отсюда.

Дальнейшие события развивались быстро. Сперва графологи сфотографировали подписи, сделали по фотографиям слайды и изучили их на экране. Графологов было пятеро, и все они пришли к одному заключению. Подписи Фиделити на договоре и расписке были подделаны. Более того, как это часто бывает при подделке подписи, в обоих случаях подписи были подделаны с конца — злоумышленник начинал с «в» в «Доув».

Затем последовала еще одна встреча, на которой выступил банкир Фиделити. Он проверил чек на пятьдесят фунтов, выданный для покупки пианино, и заключил, что подпись была скопирована именно с него. Подтвердил он свою теорию, указав на едва заметную небрежность в написании «и» — там, где у Фиделити скользнуло перо. Небрежность была тщательно воспроизведена на других двух документах. Тем временем викарий Своллоусбата и поверенный были допрошены и показали, что никаких подписей не заверяли. Подтверждением этих показаний послужили их собственные подписи, которые оказались абсолютно не похожи на те, что стояли в договоре.

Более того, путем, неизвестным мистеру Стрэнеку и его адвокату и чуть менее неизвестным сэру Фрэнку Роутону, газеты каким-то образом прознали о каждой мелочи, касающейся дела, и превратили его в сенсацию. Газеты, конечно, весьма тщательно избегали любых обвинений — но факты говорили сами за себя. Открытое письмо мистера Стрэнека к прессе, в котором он заявлял, что заплатил мисс Доув три тысячи фунтов в банкнотах за собственность, стоившую в три раза больше, ничуть ему не помогло. Мистер Стрэнек даже не попытался объяснить, почему, как засвидетельствовал банк, мисс Доув так и не поместила на счет те банкноты, которые он якобы ей передал.

«Где пропавшие банкноты? — вопрошала „Ивнинг рекорд“, осмелевшая больше других газет. — Мистер Стрэнек предоставил прессе их номера, присовокупив к ним просьбу о помощи в розысках. Со своей стороны мы готовы предоставить мистеру Стрэнеку любую помощь, какая ему может понадобиться, — при условии, что кто-то из сотрудников редакции сможет обыскать его лондонский дом».

Угрожая засудить всех за клевету, мистер Стрэнек позволил сотруднику редакции «Ивнинг рекорд» обыскать его лондонский дом. Сотрудник редакции (не без помощи, стоит признать, анонимного телефонного звонка) нашел банкноты на три тысячи за плинтусом в столовой — номера совпали с опубликованными.

После того как эти факты были добавлены к заявлению Скотленд-Ярда о том, что из дома мисс Доув, помимо прочего, была похищена владенная, дело против мистера Стрэнека было готово: его обвиняли в хищении, вовлечении ничего не подозревающего адвоката в махинацию с договором и подделке подписей мисс Доув и двух свидетелей. Никто не верил, что он мог проявить интерес к Гильдии юных девиц, поэтому чек, выданный им на покупку пианино, воспринимался как предлог для получения подписи Фиделити.

После обнаружения банкнот сэру Фрэнку Роутону осторожно намекнули, что мистер Стрэнек, хотя и не признает заявления мисс Доув, готов обсудить вопрос возмещения ущерба, который, как она полагает, был причинен ей его действиями.

Фиделити опоздала на встречу, назначенную в конторе сэра Фрэнка. Когда она вошла, сэр Фрэнк, адвокат Стрэнека и инспектор Рейсон одновременно поднялись. Сам мистер Стрэнек остался сидеть.

Разговор начал адвокат мистера Стрэнека:

— Мадам, мой клиент полагает, что слух о вашем намерении подать в суд…

— Ха! — взорвался мистер Стрэнек. — Кончай болтать! Меня надула эта мошенница! Это я должен подавать на нее в суд!

Присутствующие запротестовали, но рык мистера Стрэнека заглушил их доводы:

— Думаете, я не понимаю, когда меня пытаются подставить?! Кто грабанул сейф?! Да вы сами, вы, мисс Доув, — спросите инспектора. Кто подделал подпись на договоре и расписке?! Вы сами — с чека, который обманом вынудили меня выписать какой-то дурацкой гильдии. Кто подбросил банкноты мне домой?! Один из ваших дружков-грабителей. Спросите инспектора!

— Подобные вопросы инспектору можно было бы задавать, мистер Стрэнек, — вставил слово сэр Фрэнк, — если бы он был свидетелем на суде по делу о заговоре мисс Доув.

— Молчать! Думаете, я сам не знаю? Думаете, она бы сюда заявилась, если бы не знала, что я у нее на крючке? Что в суде мне пришьют фальсификацию документов, грабеж и еще пару статеек? А против инспектора я ничего не имею, это он мне глаза и раскрыл — но в суде мне делать нечего. Придется просто сидеть и слушать, во что мне вся эта история обойдется.

Фиделити посмотрела глазами милосердного, всепрощающего ангела на человека, который хотел отнять у жителей Своллоусбата дома и уничтожить дивную красоту этого места в угоду своей алчности. Потом она промокнула уголки глаз кружевным платочком и надломленным голосом произнесла:

— Сэр Фрэнк, вы могли бы оградить меня от этих оскорблений. Зачем вы позволили мне сюда прийти? Но — ах! — как же мне больно за этого несчастного человека.

— Лицедейство! — завопил Стрэнек, а потом, когда Фиделити направилась к двери, торопливо добавил: — Что вы намерены делать, мисс Доув?

— Я ничего не могу поделать. Полиция и так уже здесь. — Она слегка кивнула Рейсону. — Я ничего не знаю о законе — но уверена, что никак не смогу отвести от вас руку Справедливости. Разве не так, сэр Фрэнк?

— Думаю, сэр Фрэнк поддержит меня, — произнес адвокат мистера Стрэнека, — если я скажу, что сейчас все дело зависит от вашего взгляда на происшедшее, мисс Доув. Если вы готовы принять заверения моего клиента, что он никоим образом не причастен к случившемуся — и очернен невероятным, но ужасным стечением обстоятельств…

— Но, мистер Уорн, — произнесла Фиделити пылко, — верит ли он сам, в глубине души, в то, что говорит?

Сэр Фрэнк обменялся взглядом с Рейсоном. Оба мужчины, пожав плечами, отвели глаза.

— Что ж, тогда вот что я скажу, — процедил Стрэнек. — Я всему виной. Я был небрежен. Я купил владенную у грабителей, уверивших меня, что ваша подпись подлинна. Мне стоило предпринять шаги и удостовериться, что это так, но я бездействовал. Я приказал снести ваш дом. Я искренне молю вас о прощении и прошу позволить возместить нанесенный ущерб.