Она это может

Ты знал, что я пойду туда. Знал, что я встречу Энрико, а Энрико — как раз такой парень, который обожает броские вещи. Что он непременно сунет этот злосчастный карандаш к себе в карман и я увижу его и непременно подумаю, что это он убил Риббэна. Неплохо придумано, ничего не скажешь!

— Ты несешь ерунду! — выдавил из себя Клив охрипшим голосом. Я видел, как у него дрожали руки. Глаза поочередно переходили с меня на Домби. — Ты мелешь чепуху.

— Это вовсе не ерунда, приятель. И зачем становиться в такую позу, когда ты прекрасно понимаешь, что тебе грозит электрический стул. Уж если дело дошло до этого, то всегда разумнее чистосердечно признаться.

— Чего ради ты это все затеял? Ты сошел с ума! — кричал Клив.

— Ты меня спрашиваешь, чего ради я все это затеял? Так вот послушай. Когда ты узнал, что ФБР разыскивает Варлея, то постарался предложить свои услуги, не так ли. Ты им сказал, что знаешь Варлея. Ну, как мне теперь кажется, это было единственной правдивой вещью, которую ты им сказал. Ты действительно с самого начала работал вместе с Варлеем. Вот почему ты решил, что сумеешь обезвредить меня.

— Ага, значит, я еще и это сделал, — говорит он с кривой усмешкой.

— А разве нет? Я могу сказать, зачем тебе понадобилось это. Варлей уже уехал в Англию. Марселина, которая обычно работала вместе с ним, находилась в Париже. Она была предельно напугана. Риббэн должен был на нее нажать еще сильнее и окончательно запугать. И она заговорила.

А что она рассказала Риббэну, тебе это прекрасно известно. Она сказала, что Варлей уже уехал в Англию. Но она страшно боится, так как подозревает, что ты работал вместе с Варлеем. Так что тебе пришлось немедленно принимать самые энергичные меры. Тебе необходимо было отделаться от этих людей. От Марселины и Риббэна. Причем их надо было убрать до того, как кто-нибудь из них успел бы заговорить.

Тем временем тебе удалось очернить меня в глазах генерала. Ты заявил ему, будто бы Марселина сообщила Риббэну, что я перед ней разоткровенничался. Вроде бы так заявил Риббэн. И даже написал рапорт, который ты передал генералу. Ну, а что ты делаешь затем? Припоминаешь ночь, когда мы вдвоем совещались с шефом? Так вот ты сам и был тем самым человеком с поддельным пропуском, который увез дю Кло из отделения полиции в Париже. Тебе это ровно ничего не стоило. Ты ее перевез через мост и там ухлопал. За меня ты не волновался, зная, что у меня на хвосте сидела Джуанелла. Она, разумеется, даже не догадалась, чего ради ты попросил ее чуточку занять меня. Когда я зашел в бар «Уилки» по пути к Риббэну, она проскользнула туда сразу же следом за мной и демонстративно уселась возле стойки. Она знала, что я ее замечу, знала, что непременно подойду и заговорю.

— Вот как? И все это она делала ради меня? Чего бы это?

— Не прикидывайся, она сама мне объяснила причину. Ты обещал ей сократить срок тюремного заключения Ларви, не так ли? И даже взять его на поруки, если она исполнит то, что ей было сказано. Про Джуанеллу я могу сказать одно: она на многое пойдет ради своего мужа. Но она никогда не согласилась бы стать пособницей убийцы. Бедная гусыня даже не знала, что происходит на самом деле.

Она считала тебя непогрешимым. Ты внушил ей ту же самую историю, которую рассказывал всем, что больше всего на свете ты стремишься отыскать Варлея, что тебе хочется устроиться в ФБР и быть там шишкой, а для этого тебе надо обскакать меня.

Домби зевает и говорит:

— Знаешь, Лемми, а мне этот парень очень не симпатичен. И еще одно: я недавно размышлял о том, что это происходит с тобой. Но теперь я вижу, что ты остался, Лемми Кошен, как всегда, на голову выше остальных, так оно и есть. Ты обработал это дело в наилучшем виде. — Спасибо, Домби, — говорю я, — я тронут.

— Теперь мне ясно, — продолжает он. — Кто-то убит. Джуанелла должна опознать в убитом Варлея. А тем временем настоящий Варлей спокойно сматывается со всеми документами. Думаю, что его здесь и близко не было и он сидит себе где-нибудь в Лондоне.

— Возможно, — говорю я.

Домби нащупывает свободной рукой сигарету и закуривает ее. Потом спрашивает:

— Послушай, а кого же он тогда ухлопал?

— Это элементарно, — отвечаю я, — убитый в машине — тот самый несчастный Энрико, которому мистер Клив в свое время так ловко всучил уличающий автоматический карандаш. Эта парочка простофиль, Энрико и Марта Фрислер, тоже верой и правдой служила нашему Джимми. Но он не из приятных хозяев. Когда у него дела идут плохо, он спокойно отправит к праотцам любого, да еще под чужим именем. Он стрелял и в меня возле Брокхэмского моста.

Я поворачиваюсь к Кливу.

— Ну, Джимми, что ты на это скажешь?

— Я ничего не буду говорить. Я требую адвоката. Домби хохочет, как настоящий жеребец.

— Парень, какой уж тебе адвокат, пора о духовнике подумать.

— Домби, — говорю я, — отведи этого человека в машину. Сам садись с заряженным пистолетом сзади, и пусть он ведет машину к полицейскому участку. Там ты его сдашь. Можешь сказать дежурному, что ему позвонит старший инспектор ФБР Херрик. Пусть не огорчается. Этот тип у них не задержится. А чтобы там не было никаких недоразумений, покажи ему вот это. — Я передаю Домби британский паспорт, которым меня снабдил Херрик.

Домби встает. Служебный пистолет он ни на секунду не выпускает из правой руки. Он задумчиво говорит:

— А я еще удивился, чего ради ему вздумалось стрелять из этой пушки? Просто он хотел разнести этому парню череп, чтобы никто его не узнал.

— Правильно, Шерлок! Ну, до скорой встречи!

— Одну минуточку, Лемми. Когда я свезу этого парня в полицию, что мне делать?

Я не могу сдержать улыбку.

— Ах ты, Дон Жуан! Я же помню ту безутешную графиню, которая проливает по тебе слезы в Лондоне. Я же прервал тебя посреди любовной сцены.

— О, я помню это, она была от меня без ума. Сказала, что я новый Казанова, только во мне больше обаяния и страсти.

— Чтоб мне провалиться на этом месте! Если ты Казанова, то я по меньшей мере Гарун эль Рашид… Ну, как бы там ни было, как только ты сдашь этого человека полиции, можешь отправляться к своей графине. Возможно, ей захочется прослушать до конца ту историю, которая у тебя отработана специально для постели.

— Валяй, валяй смейся над моими любовными похождениями. Вся беда в том, что ты совершенно лишен деликатности. Но что ты будешь делать без меня?

— Иногда мне точно известно, что я бы хотел сделать с тобой! До свидания, Казанова.

Я выхожу из коттеджа на дорогу и звоню в отель в Леатерхеде и спрашиваю мистера Майнса. Через пару минут он подходит к аппарату.

— Ну, мистер Кошен, как дела?

— Трудно сказать. Понимаешь, Клив убил какого-то человека, и теперь меня волнует только одно, как бы заполучить бумаги.

— Да? И что ты собираешься делать? Мне почему-то кажется, что наша приятельница Лана Варлей, она же Аманда Карелли, уже получила эти документы. Ей либо передали их, либо переслали.

— Ты можешь раздобыть машину?

— Почему же нет? Возьму напрокат.

— Прекрасно. Бери и сразу же приезжай в «Квадратную бутылку». Не мешкай.

— О'кей. Я уже бегу. До скорой встречи.

Я вешаю трубку и возвращаюсь к тому месту, где стоит моя машина. Завожу мотор и выезжаю в Брокхэм.

Дела в общем-то не блестящие, но ведь они могли быть и в сто раз хуже. И кто я такой, чтобы жить и жаловаться?

Вышла луна. Ночь сказочная, и меня вновь охватывает поэтическое настроение. Я снова начинаю думать о своей птицеводческой ферме, которую непременно заведу, как только перестану гоняться за преступниками.

Я стою у косяка боковой двери «Квадратной бутылки».

До меня доносится шум мотора, и через минуту Сэмми вылезает из машины. Он платит за проезд и подходит ко мне.

— Ну, мистер Кошен, вроде бы лед тронулся. Что творится на белом свете?

— Многое. Пошли ко мне. У меня есть выпивка и какие-то сандвичи.

— Это меня устраивает. Я чертовски проголодался. Но что там у Клива?