Черный треугольник

Смысл притчи был достаточно ясен, но именно сейчас дискуссия никак не входила в мои планы. Да и что могла дать эта дискуссия? Поэтому я только сказал, что щенок бы и так погиб от голода. Он вяло улыбнулся:

- Может быть, и так... Что ж, допустим, что вы не ошиблись и все правильно расставили по своим местам.

- Тогда, с вашего позволения, вернемся к ризнице, Александр Викентьевич, - предложил я. - Ни у меня, ни у Московского Совдепа, который поручил мне расследование ограбления, нет причин скрывать общий ход дознания. И если бы Поместный собор и патриарх действительно были заинтересованы в получении соответствующих сведений, они бы их получили без всяких препятствий и несколькими днями раньше.

- Вы, разумеется, в этом тоже убеждены?

- Конечно. К сожалению, церковь, судя по всему, была заинтересована не в этом, а совсем в другом.

- В чем же?

- В использовании ограбления для антисоветской пропаганды.

- Вы ошибаетесь. У вас предвзятая точка зрения, - возразил Димитрий. Но чувствовалось, что мой выпад его по-настоящему не задел и возражал он скорей формально, в силу своих обязанностей, как официальный представитель Поместного собора. Кажется, ограбление ризницы, в отличие от обстрела Кремля, он не ставил в вину большевикам, а вся поднятая вокруг ограбления шумиха сочувствия у него не вызывала. Пожалуй, патриарху следовало бы возложить это деликатное поручение на другого, менее совестливого иерея.

Я достал из сейфа папку, на обложке которой было написано: "Дело об ограблении Московской патриаршей ризницы в Кремле", и извлек из нее решение президиума Московского Совдепа.

- Прежде всего ознакомьтесь с этим, Александр Викентьевич.

Держа в вытянутой руке документ - архимандрит страдал старческой дальнозоркостью, но пользоваться очками не любил, хотя и носил их постоянно в кармашке подрясника, - Димитрий негромко прочел вслух:

- "...Обратиться ко всем гражданам Российской Республики за содействием к розыску и возврату похищенных драгоценностей, попутно предложить вознаграждение за розыск и доставление похищенного до 1000000 в зависимости от значения и ценности указанных предметов... Обратиться через комиссара иностранных дел ко всем странам с предупреждением о совершенном хищении национальных сокровищ и предложением оказать содействие задержанием их в пограничных пунктах..."

- Когда было принято это решение?

- Четыре дня назад. По приказу председателя Совета милиции Рычалова оно уже размножено и будет разослано по всем губерниям республики. Комиссар иностранных дел, насколько мне известно, тоже принял соответствующие меры. Кроме того, я отправил всем Советам народной милиции списки с перечнем наиболее ценных вещей. Кстати, когда я разговаривал с юрисконсультом патриарха, он говорил, что подобные же списки будут им подготовлены для рассылки по епархиям. Это сделано?

- Нет.

- Почему?

- Не знаю.

- Жаль.

- Да, епархии следовало бы оповестить, - согласился он и спросил: - Вы разрешите мне снять копию с этого решения?

- Разумеется. Но зачем? Сразу же после того, как решение было принято президиумом Совдепа, я отправил его Тихону с курьером уголовно-розыскной милиции.

- Патриарх не получал этого документа.

- Почему вы так считаете, Александр Викентьевич?

- Он мне о нем ничего не говорил.

- Разумно.

- Что именно? - не понял Димитрий.

- Разумно сделал, что не сказал, - объяснил я. - Иначе бы заявление, с которого началась наша беседа, получилось бы у вас менее внушительным и официальным. Умолчанием он значительно облегчил вашу задачу: "Большевики не заинтересованы в розыске похищенного и совершенно ничего не делают в этом направлении". Очень разумно.

Архимандрит нахмурил брови:

- Вас всегда отличало неуважение к служителям церкви, Леонид.

- Мне слишком часто приходилось с ними встречаться.

- Однако святейшего патриарха вы не знаете и никогда с ним не говорили, - возразил он, тем не менее копии с решения Совдепа снимать все-таки не стал.

- Кроме того, - сказал я, делая вид, что не заметил впечатления, которое на него произвела забывчивость патриарха, - нами было проведено в эти дни около двадцати облав в разных местах Москвы: на Грачевке, Верхней Масловке, в Марьиной роще, на Хитровом рынке, Смоленском, на Сухаревке. Проводили мы и обыски, прежде всего в ювелирных и антикварных магазинах.

- Вы нашли что-нибудь из похищенного?

- Да. При повальном обыске в Верхних торговых рядах агентами уголовно-розыскной милиции обнаружено 37 жемчужин, из которых три, бесспорно, похищены из ризницы.

Этим удачным обыском в Верхних торговых рядах занимался Волжанин. Поэтому-то я после сегодняшней неудачи с Мессмером и не потребовал его отчисления. Как-никак, а эти жемчужины были первым нашим реальным, а главное - осязаемым успехом.

На Димитрия сказанное произвело впечатление.

- 37 жемчужин... Где, говорите, их нашли?

- В Верхних торговых рядах, в магазине Глазукова.

- Глазукова? Анатолия Федоровича?

- Совершенно верно.

- Позвольте, позвольте, но я его знаю как благочестивого человека, поразился Димитрий. - Он же в союзе хоругвеносцев.

- Он прежде всего коммерсант, Александр Викентьевич, - уточнил я. Глазукова допрашивал наш инспектор. На допросе он сказал, что купил жемчуг по случаю у неизвестного, которого встретил в Богородской бирже труда, где ему должны были рекомендовать приказчика. Человека, продавшего жемчуг, он, само собой понятно, не запомнил и узнать не сможет, очень сожалеет, что попал в историю, и прочее.

- Может быть, он действительно не знает человека, у которого купил жемчуг?

- Может быть, хотя и сомнительно. Но как бы то ни было, а жемчужины у нас. Если хотите полюбопытствовать, пожалуйста...

Примерный прихожанин, член союза хоругвеносцев и скупка краденого никак не могли совместиться в голове архимандрита.

- Я же хорошо знаю господина Глазукова, - пробормотал он, - порядочен, благочестив, глубоко религиозен...

- Человек от природы многогранен, Александр Викентьевич, - утешил я. К вам он повернулся одной гранью, к нам - другой. Да и стоит ли его уж так винить? Может быть, он не знал, что жемчужины из ризницы? Может быть, он предполагал, что они украдены где-то в другом месте...