У ангелов нелетная погода

Брось переживать, не стоит оно того, поверь! Что ты какой трепетный у нас, а? Забудь, я тебе говорю. Она у хороших людей, ничего плохого ей не сделают. А сейчас извини, братец, у меня встреча! Звони, пока!

– Пока! – Сердце упало в дорогие ботинки марки «Джон Лобб». Ничего просто так Страхов не говорил. Сказал «она у хороших людей», значит, совершенно точно знает, где девочка. И он, Вадим Лощевский, точно причастен к похищению несовершеннолетней. В дурном сне не приснится…

Илья приехал в центр к полудню. По Петровке поток автомобилей двигался со скоростью беременной улитки. Он кое-как вывернулся передними колесами на тротуар, припарковался – сзади недовольно рявкнул клаксон – и вышел на воняющую выхлопами улицу. До турфирмы он дошел за пять минут, но заприметить неброскую и дорогую металлическую вывеску удалось не сразу. Дверь был заперта, он нажал на кнопку под козыречком. Она отозвалась грубым мужским голосом – охранник. Илья вежливо спросил, можно ли пройти в турфирму «ВИП-тур»? «В бюро пропусков на первый, а потом четвертый этаж и направо», – заученно отрапортовал голос.

В небольшом офисе, оформленном с претензией на солидность – кожаные диваны, льющийся по стене декоративный водопад, много дорогих растений, – сидели три яркие, неумеренно загорелые девицы. Все три плакатно заулыбались ему навстречу.

– Мне бы хотелось переговорить с Зинаидой Паниной. – Имя директрисы или владелицы он заучил заранее.

– Пожалуйста, пройдите, – поднялась одна из девиц и провела его по коридорчику в кабинет.

Тут сидело чудо расчудесное – дама без возраста, в облике которой были соединены все достижения пластической хирургии, вся география планеты фитнеса и все возможности дорогой косметики. Брови изумленной дугой пересекали лоб на середине, глаза круглились, почти лишенные век, грудь каменно топорщилась в вырезе смелого жемчужно-лилового наряда.

– О-о, прошу вас, проходите! – С выражением искреннего восторга от встречи с давним знакомым она изящно привстала навстречу, протянув ладонь с акриловыми ногтями заковыристого дизайна в сторону глубокого кожаного кресла. От решительной круговой подтяжки свеженашпигованные силиконом губы не смыкались, отчего звуки «п» и «б» не могли быть воспроизведены. У дамы получилось: «Фрошу вас, фроходите!» Илья сел, поставил на ковер свой солидный портфель. – Вы решили отдохнуть, выбрать интересный маршрут? – Дама залучилась радостью. – Везусловно, это фравильное решение именно сейчас, когда фик сезона вот-вот минует, и вывор вудет как никогда велик!

– Ну, не совсем, – прервал поток профессионального красноречия Илья. – К вам мне порекомендовал обратиться Вадим Лощевский… – Он намеренно сделал паузу, ожидая реакции Зинаиды. И не прогадал.

По идеально выкроенному лицу прокатилась волна восторга, наращенные ресницы затрепетали.

– О-о, конечно! Вадим Викторович – наш фостоянный клиент, я бы даже сказала, наш лювимый гость! Мы всегда рады организовать отдых его друзей! – Она захлопала ресницами, пытаясь одновременно улыбнуться, – номер не прошел. Каждый акт закрывания глаз вызывал зеркальную реакцию в нижней части лица – непроизвольное поддергивание верхней губы еще выше.

Илья поежился – муки дамы он ощущал почти физически. Он сдвинул брови и, понижая голос, сказал:

– Благодарю за любезность, но сейчас у меня, к сожалению, на отдых времени просто нет. Возникло важное и, боюсь, не слишком приятное дело.

Пока он излагал суть, лицо дамы оставалось все таким же кукольно-безмятежным. Но как только он спросил, кто на фирме точно знал день и время рейса госпожи Северцевой в Анталию, дама попыталась сложить губы трубочкой. Из этой затеи тоже ничего не вышло – губы расползались, как жирные червяки.

– А фочему фы думаете, что эта информация могла фофасть к злоумышленникам именно от моих сотрудников? – изумилась дама. – Ровно так же ее могли знать и рафотники аэропорта, не так ли?

– Но дело в том, что в списке пассажиров рейса ее имени почему-то не оказалось, – парировал Илья, не сводя с дамы глаз.

– Вот видите! – восторжествовала Зинаида Панина. – Значит, кто-то ее имя из сфиска уврал! А кто? Это могут фыть только рафотники аэропорта!

– Но нельзя ли все же спросить, кто конкретно из ваших сотрудников оформлял путевки? – Илья постарался улыбнуться как можно обаятельней. – Вдруг кто-то между прочим интересовался этими именами, а ваши девушки запомнили?

– Ну, сфросите, конечно, только я уверена, что никто не интересовался и ничего ософенного вы не узнаете!

Она вышла из-за стола, пошла впереди. Мини-юбка подчеркивала стройность бедер и открывала тонкие ножки, но выпирающие колени безжалостно выдавали возраст. Илья даже отвел глаза, словно его застали за подглядыванием чужих интимных тайн.

Загорелые барышни долго копались в компьютерах, таращили глазки, нашли договор о продаже путевок Северцевой Л.Н. и Северцевой А.Н., но ничего сверх того не припомнили. Или не захотели припомнить.

Выйдя на запруженную машинами Петровку, Илья чувствовал себя абсолютно опустошенным – ни единого направления, по которому можно было бы пытаться искать Аню, он больше не видел. А смутному чувству причастности к этому делу банкира Лощевского невозможно было придать хоть сколько-нибудь убедительное объяснение. Тень беспокойства на дне глаз – какой юрист сочтет эту мотивацию заслуживающей внимания?

22 августа 2008 года, пятница, утро

Номер надо было освободить к двенадцати часам. Но Маша встала в шесть, сбегала на море, поплавала в прохладной в этот час и чистой воде. И все равно в больницу к Ларисе ехать было рано.

Она позвонила Андреасу, как всегда, после разговора с ним успокоилась, привела в порядок мысли – таким удивительным образом муж действовал на нее неизвестно почему, поскольку говорила в основном она, а он больше слушал.

Чемодан Ларисы и свой баул она попросила принести на ресепшн симпатичного паренька-уборщика. За доллар он, похоже, готов был нести его до самого аэропорта. Быстро позавтракала, села в такси и к девяти уже была в снятых накануне апартаментах на улице Гюль Чечик. Обычный пятиэтажный дом, чем-то напоминавший наши хрущобы, малогабаритная квартирка-двушка с кухонной нишей и крохотным санузлом – ничего, не в таких живали, усмехнулась про себя.

По дороге в больницу она решила заехать в консульство – вдруг есть новости об Ане? В душе готовая к тому, что ничего нового не будет, она нажала кнопку звонка, но ее встретили неожиданно с воодушевлением и сразу же провели в кабинет консула.

– Добрый день! – встал ей навстречу Каримов. – Вот уж действительно добрый! Есть новости!

– Подождите, Хулькар Юсупович. – Маша прижала ладонь к горлу. – Я сяду, а то ноги дрожат!

– Вот! – Он взял со стола длинную полосу факсового сообщения. – Смотрите, это мы получили из управления полиции.

Маша вглядывалась в турецкие буквы, ничего не понимая. Следом шли размытые изображения страниц каких-то паспортов и совсем нечеткий кадр видеосъемки.

– Сотрудница охраны аэропорта имени Ататюрка в Стамбуле Эдже Ильдрым опознала вашу девочку, вот она! – Консул ткнул пальцем в маленькое фото на странице одного из паспортов. Маша пригляделась: да, девочка чем-то похожа на Аню: темные глаза, светлые волосы, улыбка, но Маша не отдала бы руку на отсечение, что это именно она. – Паспорт болгарский, на имя Анн-Мари Лашко, семнадцати лет, смотрите. А это паспорт ее отца, вот: Поль Лашко, тоже гражданин Болгарии, постоянно проживает во Франции.

Маша попыталась рассмотреть лицо мужчины на паспорте, но, кроме длинных светлых волос, бородки а-ля мушкетер и очков в крупной оправе, ничего разобрать было невозможно.

– А третий кто? – спросила она, переведя взгляд на фото другого мужчины – худое горбоносое лицо, густые брови, немного асимметричный рот.

– Это француз Анри Форетти, пилот семиместного самолета, арендованного господином Лашко во Франции. Туда они и вылетели с девочкой 16 августа в двадцать два сорок, – так значится в отчете аэропорта Ататюрка. Порт назначения – Лион-Сент-Экзюпери.