Смерть по объявлению

Замерев, простояла несколько секунд будто в столбняке, затем побежала в отчаянии; она бежала и громко кричала. Вдруг ей показалось, что чья-то рука схватила ее, она споткнулась и упала, сжавшись.

Тут снова зазвучала та же самая мелодия, она была еле различима:

«Том, Том — трубадура сын...»

Девушка замерла.

— Ужас, который наводит темный лес, — произнес насмешливый голос где-то у нее над головой, — наши предки называли «паническим страхом» или страхом великого Божества Пан. Любопытно отметить, что современный прогресс не отличает страх от сумасшествия.

Дайана посмотрела вверх. Ее глаза уже привыкли к темноте, и теперь в ветвях деревьев она уловила бледное сияние серебристой материи.

— Зачем ты ведешь себя как идиот?

— В основном для саморекламы. Человек должен быть неординарным, тогда он интересен другим. Я всегда неординарен. Вот почему, моя дорогая леди, преследуют меня, а не я. Возможно, вы скажете, что это дешевый трюк, да, так и есть; но, согласитесь, он хорош для тех, у кого мозги пропитаны джином. Для таких, как вы, если вы не против, давайте отбросим формальности.

— Можно вас попросить спуститься вниз?

— Возможно. Но я предпочитаю смотреть на вас сверху.

— Вы же не можете просидеть там всю ночь. Подумайте, как глупо вы будете выглядеть в лучах утреннего солнца.

— О! По сравнению с вами я буду выглядеть утром просто совершенно. Мой костюм больше, чем ваш, подходит для акробатических упражнений в лесной ночной тьме.

— В таком случае, для чего вы их делаете?

— Чтобы доставить себе удовольствие — это единственная причина, по которой кто-либо что-либо делает.

— Тогда вы можете остаться здесь и дурачиться в свое Удовольствие. А я направляюсь домой.

— Ваши туфли совершенно непригодны для дальних прогулок, но, если вам нравятся экстремальные виды спорта, можете добираться домой любыми способами.

— Почему это я должна идти пешком?

— Потому что ключи зажигания от обеих машин у меня в кармане. Простая мера предосторожности, мой дорогой Ватсон. Я так же думаю, что ваша попытка передать вашему приятелю сообщение не увенчается успехом. Он в руках у Морфиуса — могущественного бога хотя не столь древнего, как Пан.

— Я ненавижу вас, — сказала Дайана.

— Вы еще на долгом пути к любви ко мне — это естественно. Мы должны, обязаны возлюбить творения Божий, когда видим их. Вы видите меня?

— Не совсем. Если вы спуститесь, я смогу рассмотреть вас получше.

— И, возможно, полюбить?

— Возможно.

— Тогда мне здесь безопаснее. Все ваши любовники имели неосторожность плохо закончить жизнь. Молодой Кармишель...

— Я ничего не могла поделать. Он очень много пил. Он был ненормальным.

— А Артур Баррингтон?

— Я говорила ему, что у нас ничего не получится.

— Совсем ничего. Но он все равно пытался и однажды вышиб себе мозги. Не то чтобы мозги эти были очень хорошие, но какие были. А Виктор Дин...

— Маленькая дрянь! Я не имею никакого отношения к его смерти.

— Разве?

— Он ведь упал с лестницы, так?

— Упал. Но почему?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Ни малейшего? Думаю, должны иметь. Почему вы не захотели продолжать с ним отношения?

— Потому что он был глупым маленьким занудой, впрочем, как и все остальные.

— Вам нравится, чтобы мужчины были разные?

— Я люблю разнообразие во всем.

— А когда вы находили, что они разные, вы пытались подвести их под одну гребенку. Вы вообще можете назвать хотя бы одного, не похожего на всех?

— Да, вы — другой.

— Только до тех пор, пока сижу на своей ветке. Если я спущусь к вам, я стану как все остальные.

— Спустись, попробуй.

— Я знаю, где я в безопасности. Будет лучше, если вы заберетесь ко мне.

— Разве это возможно?

— Ну конечно, вы не можете. Вы умеете только опускаться и опускать.

— Хочешь оскорбить меня?

— Да, но это очень трудно.

— Спустись сюда, Арлекин, — я хочу видеть твои глаза.

— Что-то новенькое для вас, не так ли? Хотеть то, чего не можешь получить. Вы должны быть благодарны мне за предоставленное разнообразие в жизни.

— Я всегда хотела того, чего не могу получить.

— Что же вы желаете?

— Яркой жизни... Острых ощущений...

— Что ж, сейчас их как раз в изобилии. Расскажите мне все про Виктора Дина.

— Что вы хотите о нем знать?

— Все.

— Если я расскажу, ты спустишься вниз?

— Возможно.

— Оригинальную тему для обсуждения вы выбрали.

— Я знаменит своей оригинальностью. Как вы с ним познакомились?

— Однажды ночью мы с моей компанией поехали на какую-то танцевальную площадку, в какой-то страшный пригород. Мы думали, это будет круто.

— И что?

— Нет, там было довольно скучно. Но там был он, он запал на меня. Тогда он показался мне милым ласковым котиком. Вот и все.

— Простая, несложная история. И как долго он был вашим забавным котиком?

— Около шести месяцев. Но он оказался ужасно скучным и педантичным. Только представь себе, дорогой Арлекин. Он смешивал все: хлеб, сыр и поцелуи. Смеешься?

— Весело.

— Нисколечко. Он был скользкий тип.

— Дитя мое, ты не очень справляешься с ролью рассказчицы. Вы просто споили его. Вы заставляли его пить больше, чем он этого хотел. Вы пытались заставить его принимать наркотики, а он отказался. Продолжать?

— Он был гнусной сволочью, Арлекин, это правда. Он не получил ничего, чего бы мог получить.

— Не из-за вас ли?

— Из-за меня? — Дайана искренне удивилась. — Я была довольно благородна с ним. Я дала ему все, что он хотел. Я всегда это делаю, когда увлекаюсь кем-то.

— Он и взял все, что мог, только вот не смог воспользоваться этим как джентльмен?

— То-то и оно. Знаешь, а он вообще-то называл себя джентльменом. Разве это не смешно? Как в Средние века, да? Леди и джентльмены. Он говорил, что нам не следует сомневаться в том, что он джентльмен, потому что он работает в офисе. Детский лепет, не так ли, дорогой Арлекин?

Она началась раскачиваться взад и вперед от удовольствия.

— Арлекин! Послушай! Я расскажу тебе одну занимательную вещь. Однажды вечером Тод Миллиган пришел ко мне, и я познакомила его с Дином. Я сказала Тоду: «Это Виктор Дин, он джентльмен, работает в рекламном агентстве Пима». Тод ответил: «А, так это тот парень, да?» И посмотрел на него как-то убийственно. А потом спросил меня, совсем как ты, как я связалась с Виктором. Это странно. Тод, случаем, не посылал тебя, спросить меня об этом?

— К счастью, у меня было достаточно, и я дала ей чтобы она успокоилась, тогда-то мы и решили устроить гонку. Выходит, я выиграла — по крайней мере, должна была, если бы не ты. Как ты здесь оказался?

— О, просто оказался по пути. Я всегда оказываюсь там, где надо.

— Нет. Ты только делаешь вид, что оказался здесь случайно. Ты ведь не один из людей Тода, так?

— Не сейчас.

— Раз не один из них, хочешь, я достану для тебя порошок? Если хочешь. Но Тод — сволочь. Тебе лучше не связываться с ним.

— Ты обо мне печешься?

— Да, о тебе.

— Какая преданность!

— Нет, я не об этом. Жизнь — ад, но, как бы там ни было, лучше не путаться с Тодом.

— Тогда почему ты не порвешь с ним?

— Я не могу.

— Боишься его?

— Не столько его, сколько людей, зависимых от него. Тод тоже их боится. Он никогда не отпустит меня от себя. Скорее он убьет меня.

— Как мило! Я думаю, мне стоит узнать этого Тода поближе.

— Все закончится тем, что ты тоже будешь бояться его.

— Разве? Ну что ж, в чувстве страха тоже есть своя прелесть.

— Спустись вниз. Арлекин, и я покажу тебе всю прелесть попусту прожитой жизни.

— Правда?

— Попробуй, и увидишь.

В густой листве послышался шелест, и он спустился прямо к ней.

— Итак?

— Подними меня!

Он поднял ее, и женщина почувствовала его сильные, словно стальные, руки на своем теле. Она была высокая и, когда повернулась к нему, увидела сияние его глаз на уровне своих.