Приговоренный к власти

— Значит, все-таки убьете? Повесите или как?

— Нет, нет, не волнуйся. Через несколько дней поймешь, с людьми какого ранга и каких возможностей задумал в жмурки играть. Алену не ищи. Иди. Прощай.

Лешка полез из машины, все так же полагая, что ему сейчас прострелят затылок.

— Нет! Подожди! — Это и прозвучало, как выстрел.

Он развернулся и посмотрел ей в лицо.

Красивая, лощеная женщина смотрела на него звериными глазами.

— Мне велено предложить тебе и третий выход из положения.

— Какой еще третий выход? — проворчал Лешка.

— Первый, будем считать, твоя смерть. Второй — молчание. А третий — хочешь быть вместе с нами?

— Это как? — Лешка глянул подозрительно.

— Займешь в известной степени положение Остапа Мосла и даже повыше, поскольку ты поумней. Поначалу, задания твои, понятно, будут из системы «на подхвате». Но с перспективой. А планы твои останутся неизменными, они нас устраивают. Вступишь в КПСС, в училище пойдешь учиться, в конце концов соблазнишь Алену и женишься на ней, и будешь потихоньку подниматься к звездам… Это не пустой треп Топоркова, а практика, в которой он слабак. Тебя не Топорков будет поддерживать, а реальные могучие силы.

— А какая плата за этот третий выход? — Лешка спросил не скрывая насмешки.

— Правильный вопрос. И ответ ты на него знаешь. Кроме тебя нам никто пока не нужен, так что дружочек твой Журавлев тоже не должен будет ничего знать об этом. Вообще ничего о тебе никто не должен знать. А он в первую очередь.

— Так вы его убьете, что ли? — усмехнулся Лешка.

— Зачем мы? Это сделаешь ты сам. В серьезные дела вступают за крупный взнос, сам должен понимать. Чтоб тебе верили и доверяли.

Лешка помолчал, подбирая слова. Потом — подобрал.

— Пошла ты в самое темное место самого черного негра. Договорились?

— Оʼкей, — засмеялась она и тронула машину.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПРОХИНДЕЙ У ВЛАСТИ, А Я — В ТЮРЬМЕ

— …Вот такая история знакомства с Топорковым, — закончил Лешка. — Через два дня на полк неожиданно пришла разнарядка командировать в Афганистан нескольких специалистов. И мы с Журавлевым даже не удивились, что попали в эту группу, намек Натальи Васильевны я осознал вполне. Хотя кому мы были в Афганистане нужны? Срок нашей службы истекал, пробыли мы там всего три с небольшим месяца, однако хлебнуть всего пришлось под завязку.

Машина продолжала катиться по пустой ночной дороге, и рассвет еще не занимался.

Иванов помолчал, потом спросил с интересом:

— А в Афгане с вами никаких странностей не случалось?

— Нет… В общем, нет. Правда, пару раз как-то странно в нас с Журавлевым «духи» стреляли. Вроде бы с нашей стороны, с тыла. Но ведь там много чего было странного и совершенно необъяснимого.

— Выводы? — усмехнулся Иванов. — Вы пытались за эти годы разобраться, что с вами случилось?

— А зачем? — поморщился Лешка.

— Всякое начало может иметь продолжение. Или самим не было интересно?

— Как вам сказать… Мы решили, что полной информации, чтобы разобраться в деле, у нас нет. Мы были всего лишь солдаты срочной службы, а судьбу нашу, как оказалось, за несколько часов решили генералы! Раз — и в Афганистан! И генералы не простые, а очень влиятельные. Загнали нас подальше, чтоб мы ничего узнать больше не могли, а там, может, и под пулю попали бы. Вы ж понимаете, какая на нас махина наехала?

— Настолько понимаю, что удивляюсь, почему вы живы оба остались.

— Я вообще-то знаю почему… В футбол я в тот матч хорошо сыграл. Диянов, думаю, меня защитил. Ведь Мосол возил Диянова. Можно допустить, что Диянов был участником какой-то преступной игры. И за тот победный матч он и не позволил меня, а значит, и Журавлева, уничтожить.

— Еще что думаешь? Давай только живей — скоро приедем, а нам нужна ясность.

— Ладно, говорить, так до конца. Я думаю, что какие-то люди торговали оружием. На юг ли, на Кавказ ли его продавали, или еще куда дальше. Какое оружие — не знаю. А Мосол это знал. Или узнал. Отсюда у него и деньги появились. А потом испугался, запаниковал, его подпоили, записку под диктовку заставили написать и чикнули.

— Стройная схема, — кивнул Иванов. — И очень близка к истине.

— Так вы об этом знаете? — удивился Лешка.

— Кое-что знаю. А тебе — и сейчас знать не надо. Все с той же целью — сохранения своего здоровья в благополучном виде.

Лешка заволновался:

— Мы потом еще вот какую цепочку строили. Жена Диянова была больной и старой, так что наш замполит вполне мог амуры крутить с Натальей Васильевной. И, вполне возможно, они входили в какую-то армейскую мафию. И если уж они тогда начали продавать оружие на сторону…

— Сегодня не это главное, — остановил его Иванов. — Сегодня главное в другом. Ты скажи, как, на твой взгляд, Топорков входил в эту, как ты говоришь, мафию армейскую?

— Нет, — твердо ответил Лешка. — Нет. Ни за что. Он и со мной был искренним. Я же видел, как он хотел, чтобы я его зятем стал! Он мне всю дорогу жизни начертал и помощь обещал. Нет. Он к этому делу касательства не имел.

— А что ж он сегодня к путчистам примкнул? Собирается на Белый дом вертолеты послать! Как объяснишь?

— А вот рваться к власти — это да! Это его стихия! Он Горбачева и тогда ненавидел! И сейчас рад, что президента на Форосе арестовали. Это — его жизнь и его цели! А от того дела он был в стороне, в этом я убежден.

— Ага… И неужели ты этой Алене не написал, не позвонил? После службы?

Лешка заколебался:

— Из Афганистана написал, но вы же знаете, как там с почтой было. Ни ответа, ни привета. А потом, когда ночью в меня выстрелили, откуда некому было стрелять, кроме своих, я уж больше таких глупостей не делал. После афганских дел Алену и вовсе забыл. И в офицерское училище решил не идти. Я из армии вернулся к пустому месту. Ни в институт не хотел идти, никуда.

— Подожди, — засмеялся Иванов. — Так лейтенант ты сейчас — липовый?!

— Конечно. Скорее всего такой же, как вы «Иванов». Не идет вам эта фамилия, товарищ подполковник, да и реагируете вы на нее плохо.

— Ты прав. Но об этом не будем. Звание тебе утвердим, если живы будем. А для дела, для ориентировки ты должен знать, что в адъютантах у Топоркова на сегодняшний день числится некто капитан Охлопьев, его зять. Все ясно?

— Та-ак! Ай да, Витя! Интересно будет увидеться!

— Может, и интересно, а может, вовсе и нет. — Иванов перегнулся к водителю. — По-моему, подъезжаем?

— Да, сейчас правый поворот, и там до вертолетного городка около восьми километров.

Оживление соскользнуло с лица Иванова, он нахмурился и сказал тоном приказа:

— Сделаем так, лейтенант. Мы оба с тобой — эмиссары, облеченные доверием законной власти Президента России. Но путчистам, сам понимаешь, на это наплевать. К тому же, пока мы едем, мало ли что около Белого дома случилось…

— Штурм отбит, — сказал водитель. — Я слежу за радио.

Иванов заметно повеселел:

— Это козырь в нашу ползу! Это уже можно играть!

— Не увлекайтесь, — мрачно заметил водитель. — Положение там очень нестабильное. Главное, от президента страны, с Фороса, никаких сведений нет. Но вроде бы он еще жив.

— Нет, дорогой, — спокойно возразил Иванов. — Президент СССР жив уже только номинально. Чем бы это ни кончилось для всех, для него, как для политика — это уже полный конец. Какой ты, к черту, президент, если ближайшее твое окружение, твои ставленники подняли мятеж?

— Может, и так, — уныло согласился водитель. — Подъезжаем.

Впереди, в белесом предрассветном тумане, засветились огни, а потом Лешка увидел привычный забор обычного воинского городка с редкими прожекторами около контрольно-пропускного пункта.

— В ворота не въезжай. Будешь ждать нас рядом. Аресту сопротивляйся, если что, — слегка охрипшим голосом отдавал приказания водителю Иванов. — Жди нас до… Скажем, часа три. Если не выйдем или не будет сообщений — уноси ноги, ты свое дело сделал.