Побег аристократа. Постоялец

— Мне нужен разводной ключ.

Выбрал какой покрепче, взвесил на руке, будто собрался воспользоваться им как молотком. Это был разводной ключ американского производства ценой шестьдесят два франка.

В своем пальто он взмок от пота. И вместе с тем его трясло от холода! С голодом та же история: хотелось есть, но стоило приблизиться к колбасной лавке или ресторану, как к горлу подкатывало отвращение.

— Опубликован список победителей большой вещевой лотереи, состоявшейся…

Уличная толпа в своем безостановочном круговом движении казалась ему стадом, которое заблудилось и суетится без толку. Он зашел в вестибюль кинотеатра, поглазел на фотографии артистов. Одна из звезд приезжала в Стамбул, он тогда был в стайке молодых людей, сопровождавших ее в вечерней прогулке по городу. Но и это воспоминание уже утратило реальность.

Он знал, в котором часу отходит поезд. Тем не менее зашел на вокзал и проверил: отправление 0 часов 33 минуты.

К полуночи вокзал, опустевший, тускло освещенный, поступил в распоряжение уборщиков.

— Первый класс, Париж, — сказал он.

— Обратный?

Как он мог не подумать об этом заранее? Это его потрясло.

— Да-да, обратный!

Он остановился перед тележкой женщины, сдающей напрокат постельные принадлежности. Взял две подушки и одеяло. Пассажиров на платформе собралось не больше десятка. Вокзал погрузился в безмолвие. На железнодорожных путях среди мешанины зеленых, красных, желтых огней совсем близко маневрировал паровоз. По залу ожидания бродили сквозняки.

В вагоне он приметил посыльного из «Паласа», тот сторожил место. Он вошел в то же купе, занял место напротив.

Он был абсолютно спокоен.

Войдя, господин Ван дер Хмыр взглянул на Эли и, без сомнения, узнал молодого человека, которого видел в «С пылу, с жару!». Но не придал этому абсолютно никакого значения!

В купе имелось четыре лежачих места, два наверху, два внизу, но пассажиров было всего двое, верхние места остались незанятыми. То, что поезд шел на сей раз чуть ли не пустой, было чистой случайностью, но Эли этому не удивился. Как будто предвидел все заранее.

Господин Ван дер Хмыр начал с того, что подсунул портфель из свиной кожи под подушку. Затем раскрыл плоский чемодан, достал оттуда шерстяную пижамную куртку цвета морской волны, дорожные шлепанцы и бутылку минеральной воды из местной водолечебницы.

Это был мужчина рослый и довольно толстый, его красное лицо обрамляли светлые редеющие волосы.

— Ваши билеты, господа, если позволите.

Поезд тронулся. Ван дер Хмыр показал свой билет. Кондуктор заметил:

— Значит, в спальном мест не осталось?

Они были знакомы, служащий говорил с ним по-свойски, хоть и почтительно. А на Эли едва взглянул, пробивая дырку в его картонном билетике.

— Доброй ночи, господа…

И, прежде чем удалиться, задернул голубые занавески. Ван дер Хмыр в пижамной куртке и шлепанцах пошел в туалет, но портфель из свиной кожи прихватил с собой. Вернувшись, лег, спокойно отпил воды из бутылки, прополоскал ею рот, потом проглотил и поставил бутылку на столик на расстоянии вытянутой руки.

Затем, бросив последний взгляд на Эли, который лег не раздеваясь, он притушил лампу. Поезд мчался. Система парового отопления сверх меры прогревала купе, куда через невидимые щели уже проникали тоненькие струйки ледяного воздуха.

Правой рукой Эли сжимал в кармане разводной ключ, но при этом он по сути ни о чем не думал. Прикрыв глаза, смотрел на голубую лампу-ночник, в театральном сиянии которой все в купе обретало странные очертания.

Шум поезда стал равномерным, его ритмичная музыка была так полнозвучна, что напоминала даже не игру оркестра, а мессу на церковном органе.

Ван дер Хмыр лежал с открытым ртом, из которого вырывалось ровное сонное дыхание, его розовая, полная рука с квадратными ногтями свесилась, на ней были обручальное кольцо и перстень с печаткой.

Эли видел обручальное кольцо. Оно не произвело на него никакого впечатления. Он закрыл глаза, поддернул повыше ворот своего пальто из верблюжьей шерсти и принялся потеть.

Поезд уже тормозил. Люди забегали. Сквозь занавески брезжили огни. Среди громких голосов можно было расслышать слово «Монс».

Запыхавшаяся женщина ворвалась в соседнее купе, было слышно, как она с трудом заталкивала свои пожитки в багажную сетку.

Эли проснулся, когда дверь с шумом распахнулась и прозвучал голос:

— Граница! Паспорта, удостоверения личности…

Ван дер Хмыр, приподнявшись на локте, протянул удостоверение, оно было у него наготове.

— Большое спасибо.

Эли показал свой паспорт, служитель рассеянно пролистнул его.

— Спасибо…

Поезд покатил дальше, снова остановился, кто-то прокричал:

— Феньи! Пассажиры, следующие до…

— Французская таможня. С вами нет ничего, подлежащего декларации?

Румянец Ван дер Хмыра слегка поблек. В открытую дверь ворвался холодный сквозняк, мешаясь с перегретым воздухом купе. Сон еще не совсем рассеялся, глаза слипались.

Однако он все же протянул таможеннику кожаный футляр с полудюжиной дорогих голландских сигар.

— Хорошо. Больше ничего? А здесь, в чемодане?

— Предметы обихода.

Эли, у которого не было багажа, показал таможеннику свою пачку сигарет, и тот вышел, закрыв за собой дверь.

На перроне гомонила толпа. Бормотанье голосов, шаги, выкрики сливались воедино. Какая-то очумевшая женщина спрашивала:

— Поезд не отойдет прямо сейчас?

— Без двадцати пяти минут. Как в расписании.

Эли снова улегся, переключив лампу в режим ночника. Сон Ван дер Хмыра стал беспокойнее. Раза два или три он перевернулся с боку на бок. Но когда состав приблизился к Парижу, он снова подложил под подушку свой портфель и храп опять раздался из его глотки.

Глаза Эли оставались открытыми. Ладони у него так вспотели, что пальцы липли к металлу разводного ключа. Он неотрывно смотрел на голубую лампочку, ее нити накаливания просвечивали сквозь стекло.

На поворотах его тело всей тяжестью наваливалось на перегородку, в то время как его сосед, казалось, напротив, вот-вот свалится на пол.

Он распахнул ворот своего пальто, но холодный воздух, скользнув по разгоряченному затылку, вынудил его снова запахнуться.

— Сен-Кантен! Сен-Кантен! Пассажиры, следующие до Компьеня, Парижа…

Он тихонько выскользнул из купе. В коридоре его обдало ледяным холодом. Оконное стекло было опущено. Снаружи во мраке скоплением огней обозначился незримый город.

«Здесь снега нет», — отметил Эли.

Он прошел по коридору из конца в конец. Занавески во всех купе были задернуты. Он зашел в туалет, посмотрелся в зеркало. Пытался помочиться, но не смог, наверняка оттого, что слишком нервничал.

Когда он снова занял свое место, поезд уже тронулся, Ван дер Хмыр храпел, положив под голову портфель из свиной кожи, и тот временами чуть потрескивал под ее тяжестью.

Эли закурил сигарету. Вспышка большой «охотничьей» спички не заставила его соседа хотя бы поморщиться во сне.

Не скажешь, что он решился в какой-то определенный момент. Нет! Он сделал несколько затяжек, выпуская большие клубы. У сигаретного дыма был особый вкус, знакомый — когда куришь при насморке, дым всегда кажется таким. Эли бросил быстрый взгляд на занавески, отделяющие купе от коридора.

Разводной ключ нагрелся до температуры его тела. Поезд на всех парах несся по сельской местности. Привстав, но не полностью, а так, что его ягодицы еще касались края сиденья, Эли поднял свое орудие, подержал секунду в воздухе, чтобы получше примериться, и ударил в череп, в самую середку, так сильно, как только мог.

То, что за этим последовало, было так неожиданно, что он едва не разразился истерическим смехом. Веки Ван дер Хмыра медленно раскрылись. Он увидел глаза. Это был удивленный взгляд, пронизавший голубой полумрак купе, просто взгляд человека, не понимающего, зачем его разбудили. А в это время струя крови, протекая сквозь волосы, уже хлынула ему на лоб!