Смертельный азарт

— Пересветов, что вы там положили к себе в карман?

Через стенку она, что ли, умеет видеть, старая чекистка? Илья обернулся и сказал удивленно:

— В карман? А! Сигареты! Закурить хотел, а потом вспомнил, что все-таки кабинет директора.

И на всякий случай предъявил сигареты, помахав пачкой перед глазами секретарши. Но та уже пожалела о своей доброте, уже осудила себя за опрометчивый поступок и сказала с решительной злостью:

— Идите на свое рабочее место, Пересветов. Мне ваши спортивные фокусы не нравятся.

Илья не стал особо возражать, промычал лишь что-то, словно обиделся, и вышел из кабинета. Проходя через приемную, он заметил, что телефонная трубка лежит на столе, а когда уже был в дверях, услышал, как Лидия Афанасьевна сказала по телефону:

— Зоя, я что-то не понимаю, что вы хотите у меня узнать?

Ясно стало, что интриганка Зоя сработала точно, только все их действия в паре сверхбдительную секретаршу не могут не насторожить. Старая школа повседневной бдительности, что поделаешь! Лидию Афанасьевну уже не перевоспитаешь!

Он быстро спустился на второй этаж, вошел в туалет, заперся в кабинке и вытащил из кармана похищенную коробочку. Внутри оказалась металлическая кассета для фотопленки и свернутая в фантик купюра в тысячу рублей. Видимо — то, что надо. Наверное, старик все свои расчеты, весь метод «КРД-Дельта» скопировал на микрофильм и вложил его в кассету. Назначение же тысячерублевой купюры пока было непонятно.

Илья положил коробочку в кейс, вышел из туалета и вернулся в лабораторию.

Спартак уже сидел у компьютера и при появлении Ильи проворчал:

— Салют. Звонил Шершов, сказал, что приболел и на работу не придет. Слушай, давай и мы смоемся отсюда к чертовой матери? Один черт, сиди здесь сейчас, не сиди — ничего не изменится.

Илья с этим предложением тут же, без колебаний, согласился. Манкирует работой начальник — может отдохнуть и подчиненный.

Вдвоем они вышли из проходной института как раз в ту минуту, когда начальник режима Харламов по каким-то своим делам заглянул в приемную директора, и Лидия Афанасьевна, слегка поколебавшись, все же сочла своим долгом сообщить, что полчаса назад здесь был Пересветов, что он с какой-то вполне дурацкой просьбой проник в кабинет директора и, кажется, что-то похитил со стола.

— Что? — спросил Харламов.

— Не знаю, — слегка напуганно ответила секретарша. — Меня отвлекли телефонным звонком, но мне показалось, что Пересветов что-то вытащил из этого спортивного кубка и спрятал себе в карман.

— Из кубка?

— Ну да.

— Не берите в голову, Лидия Афанасьевна, — заботливо посоветовал Харламов, хотя в свою голову сообщение отложил тут же. — А кто вам звонил?

— Зоя из отдела кадров. По каким-то пустякам.

— Сейчас у нас вся жизнь пустяки. Все пошло вразнос, — меланхолично подвел итог Харламов и ушел в свой кабинет, где, усевшись в кожаное кресло, призадумался над сообщением секретарши, над тем, что Пересветов и его начальник Шершов делают сборник Всесвятского и ищут в архиве все его работы. А тут еще этот стойкий институтский миф о проекте «Дельта». И если все увязать воедино, то между этими фактами и событиями возможна связь.

Он с раздражением вспомнил, что после смерти Всесвятского кабинет не опечатывали, не ревизовали бумаги, как было положено раньше, а просто поначалу заперли, а потом передали ключи Лученкову.

В том, что Пересветов действительно пытался отыскать в кабинете директора что-то крайне ему нужное, скорее всего секретное, Харламов не сомневался ни секунды. Он и не мог сомневаться, в силу своей натуры, воспитанной и натренированной именно на такой вывод — просто так в кабинет начальника никто не проникает. Пересветов искал свою выгоду.

«Но кому хоть какие-то выгоды по сохранению режима в институте сегодня нужны?» — вдруг поймал себя на тоскливой мысли Харламов. Кому нужно тщательное сбережение государственных тайн, если секретность могущественного КГБ и даже таинственно-грозного ГРУ превратились в балаган? Если в журналах, по телевидению и здесь, и за границей показывают и печатают такие сокровенные тайны, что у Харламова поначалу голова кружилась от страха и возмущения. Потом — привык. Понял, что вокруг царствует предательство и сволочизм демократии. Свои предают своих. Сдают бывшие генералы ГБ тайны и секреты органов — личной корысти ради. Получают с этой подлянки жирный кусок, пока такие трудяги, как он, Харламов, продолжают исправно тянуть лямку, чтоб в положенный срок получить нищенскую пенсию. И то еще, может быть, не получишь, поскольку ведь работал в тех органах, которые теперь оплеваны, унижены, растоптаны и разогнаны. Выходит, что о своем будущем следовало позаботиться самому. Так же, как делали те его коллеги, кто выдавал публично всему миру сведения о наших родных советских шпионах, кто подло писал о них книги и снимал кино. Все предают всех.

Лично ему, Харламову, предавать было некого, с сожалением отметил он. Просто некого на сегодняшний день было «сдать», чтобы получить за это вознаграждение. Но это не беда. Если нет факта, значит, надо его придумать и создать. Нет в институте на данный момент шпионов — значит, должны появиться, чтобы он, Харламов, продолжал оставаться при деле, на своем суровом посту, охраняя государственные тайны и секреты. И вдруг Харламова словно озарило — а что, если «КРД-Дельта» не миф, а существующая реальность? Что, если кем-то вне стен института или даже в стенах — тайно, в целях личной корысти создан все-таки надежный метод защиты документов и денег от подделок? Значит, кто-то намерен на этом нажиться, преступая Закон о государственных тайнах, а это, в свою очередь, является сферой его, Харламова, ответственности. На ответственность сейчас наплевать, коли все стремятся продать все, что можно… Следовало крепко подумать, что Харламов и сделал.

В результате пятиминутных раздумий он вызвал из отдела кадров Зою Акимову, и уже через четверть часа она, заливаясь слезами и соплями, готова была признать, что Илья Пересветов собирался затащить в приемную директора гранату или противотанковую мину и установить ее там с целью диверсии. Но она, Зоя Акимова, в таких намерениях Пересветова решительно никакого участия не принимала. Харламов понял, что больше эта дуреха ничего не знает, рассказала все, что могла, а потому он отпустил ее с миром, не забыв запугать до полусмерти, предупредив, чтобы держала язык за зубами и о их беседе никому не сообщала.

— Я сама… сама за Пересветовым следить теперь буду! — с решительным блеском в глазах заявила в дверях Зоя.

— Зачем? — полюбопытствовал Харламов.

— Потому, что я поняла — он враг! Наемник американского ЦРУ!

Разубеждать ее Харламов счел пустым и ненужным занятием — пусть живет, имея личного врага, может, от этого будет общественная польза. Зачислять ее штатным агентом тоже не имело смысла, поскольку такая, если что теперь пронюхает, прибежит и донесет сама, не требуя за это никаких вознаграждений.

А вот штатный сотрудник Харламова — секретарша директора Лидия Афанасьевна Крючкова — через полчаса дружеской беседы сказала убежденно:

— Лично я совершенно уверена, что методика защиты документов, денег и прочего от подделок — существует! Покойный Борис Сергеевич не раз похихикивал, что скоро все фальшивомонетчики и мошенники, подделывающие документы, будут менять профессию, поскольку уже есть простой и надежный метод защиты бумаг. «Дельта» или нет, я не знаю, но способ защиты есть, это не сказка.

Лидия Афанасьевна — свой человек, не Зоя Акимова, и говорить с ней было проще. После часовой беседы с ней и получаса персональных размышлений Харламов очертил круг лиц, которые могли что-то знать о «Дельте», принимать участие в ее разработке или даже иметь готовый технологической проект на руках. Он выписал себе в блокнот фамилии тех, кто мог знать о «Дельте», а сейчас по разного рода нехорошим соображениям скрывает свою причастность к работе или пытается использовать ее в личных, корыстных интересах.