Чужие деньги

Пока Володя наслаждался знакомством с предлагаемой продукцией наших возможных деловых партнеров — китайцев, среди которой выделялись «свиная и конная щетина, шерсть зайца и разные пухи», а сотрудницы отдела в судорогах сползали под столы, переживая вместе с ним заново эти великие открытия, вернулась Наташа. И не с пустыми руками!

— Нашла! — застенчиво улыбнулась она. — Один из соавторов — Свет Григорий Иванович. Специальность — химия. Открыл новый способ производства пластмасс…

— Огромное вам спасибо, Наташа!

— Не за что, — кокетливо покраснела Наташа, — такая у нас работа.

Володя принял из ее потных ладошек мутноватую ксерокопию, где было отмечено: «изобретение номер… Описание технологического процесса… Практическая ценность: высокая… Авторы: Плахова Татьяна Сергеевна и Свет Григорий Иванович…»

Загадочное слово «свет», которое в пылу спора повторяла мама, исчезло у Лизы из памяти, как исчезает из памяти человека все, с чем он не в силах справиться, что не в состоянии переварить. Единственное, что она помнит: было что-то непонятное и, должно быть, нехорошее в этом споре. На своем крошечном опыте она испытала, что ссоры между близкими людьми бывают так безжалостны и разрушительны, что заклятые враги могут к этому только стремиться. Посетитель, навестивший квартиру Плаховых сразу после их приезда в Москву, не был для нее чужим: это ее дядя, мамин брат, Виктор Сергеевич Милютин. Лиза не забыла, как в былые годы, давным-давно, когда она была маленькая, а Боря ходил в начальную школу, мама возила их в гости к дяде, который обитал в двухкомнатной квартире старого, с величественной аркой, дома на Первомайской улице. Тогда щевелюра дяди Вити еще не вытерлась, не поредела. Дядя был красивый, огромный, шумный, затевал с приволжскими племяшами игры, в процессе которых непременно что-нибудь падало, сдвигалось с места, порой даже разбивалось, но он совсем не сердился. Что с ним сталось за эти годы? И мама — почему она с ним так грубо разговаривала? Ведь она же любила брата, она, казалось Лизе, затем и возила к нему своих недружных детей, чтобы показать на примере, какие могут быть отношения между братом и сестрой — добрые, теплые, воистину родственные! Да-а, пока Лизы не было, между Татьяной и Виктором разбилось что-то куда более ценное, чем фарфоровая тарелка или даже хрустальная ваза…

Лиза тряхнула головой так, что на лицо упали волосы. Семейные разборки ее не касаются. Ссорьтесь вы, Плаховы-Милютины, как хотите, она — сама по себе.

Сама по себе? Вот именно. Не из-за своей ли семьи Лиза со времени приезда из Вайсвальда остается сама по себе? Те, кого подсовывала ей в знакомые мама, Лизе не нравились. Единственные ее друзья — во всемирной сети, где общение анонимно и безлично, и, наверное, потому там обращают внимание на ее личность. Только там. Здесь, «в реале», как выражаются завсегдатаи Интернета, Лизиной личности мешает проявиться фамилия. Мама обещала, что в Москве у Низы появится много друзей, но пока никакого результата их светские вылазки не принесли.

Вот вчера, например, скучнейшая была парти! Ну что за экземпляры на нее собрались? Откуда только откопали таких фриков? Чего стоит одна эта накрашенная и декольтированная старуха, которая всю дорогу сюсюкала: «Мой мальчик не устал? Мой мальчик не хочет пи-пи? Если захочешь пи-пи, скажи своей мамочке!» А «мальчик» — раскормленный бульдог в костюмчике из твида за четыреста долларов — флегматично ронял слюни на изузоренный паркет. Лизу чуть не стошнило — и от этих собачьих нежностей, и от выпуклых, коричневых, похожих на пуговицы родинок, которыми была усыпана тощая, глубоко открытая непристойным для такого возраста красным платьем грудь старухи. Те, кто помоложе, по крайней мере, выглядели прилично, по-европейски, и умели себя вести. Но от них-то Лиза и получила самый сильный удар.

— Мисс Плахова, — осведомился один из них, одетый в серый костюм-тройку и весь какой-то гладкий, холодный, — как вашему отцу удалось выпутаться из истории с Полом Пеппером?

— Это имя мне ни о чем не говорит, — ответила Лиза.

— Как, неужели не знаете? — прищурился собеседник. — Пол Пеппер, лихой такой предприниматель из Техаса, настоящий ковбой. Он еще построил в Приволжске гостиницу мирового класса, «Волга Форевер». Доходное место, как выражаются в пьесах русского классика Островского… Гостиница-то по-прежнему стоит на волжском берегу?

— Да, стоит. — Приятели гладкого обступили их и прислушивались. — Но при чем тут мой отец?

— При том, что «Волга Форевер» принадлежит теперь ему, не так ли? Гостиница стоит, а Пола Пеппера застрелили. Вашего отца ведь допрашивали в связи с этим делом?

— Допрашивали, — подтвердил один парень со стороны; если бы не ситуация, Лизе он мог бы понравиться. — И ничего не нашли.

— Если ничего не нашли, значит, ничего и не было, — отрезала Лиза и повернулась, чтобы уйти от этого сборища. Вслед ей раздавался смех — не слишком обидный, с добродушными интонациями, как бы говорящими: «Да ладно тебе, брось выеживаться, здесь все свои!» Но Лиза чувствовала себя так, словно ее насильно заставили проглотить что-то горькое, и сегодня утром проснулась с сознанием, что родиться Плаховой — это ужасно.

А что такого ужасного в том, чтобы родиться Плаховой? Нужно, в конце концов, взглянуть горгоне Медузе общественного мнения в ее гадкие слизистые глаза и детально выяснить, в чем обвиняют Лизиных отца и мать. Наверняка это такие глупости, что опровергнуть их Лизе будет нетрудно. И потом, если снова встанет вопрос о том, что она Плахова, Лиза откровенно спросит: «А что вы имеете против моего отца?» Если это что-то личное, тогда ничего не попишешь, скатертью дорога, разбежимся в разные стороны, как вежливые люди. Но если предубеждение против Плаховых основано на журналистских выдумках, тогда Лиза станет их опровергать. Хладнокровно, доказательно, имея на руках факты. Ее родители — разумные в целом люди и в Приволжской области отлично наладили хозяйство, но силы общественного мнения они недооценивают. Быть может, именно Лизе, воспитанной в Вайсвальде, предназначено изменить имидж Плаховых в глазах России? Решено: она возьмет на себя общение с прессой. Но для начала не мешает узнать, что о них пишут.

Для того чтобы составить картину высказываний прессы о Плаховых, Лизе ни к чему было бежать к придорожному киоску за газетой. Московский ее компьютер, подобно приволжскому, бодрствовал денно и нощно, сигнализируя о том желтым огоньком кнопки включения монитора. Лиза тронула «мышку» — желтый огонек сменился зеленым, системный блок загудел, посылая сигнал о полной боевой готовности. Круглосуточное подключение к Интернету также было обеспечено… Войдя в русскоязычную поисковую систему «Рамблер», которую обычно не слишком любил а за притаскиваемые ею горы ненужного хлама, Низа набрала «Плахов» и стала ждать результата. Результат не замедлил себя ждать: верных двадцать страниц, и это еще не предел, судя по двойной стрелочке после числа «20».

Как и положено, парад материалов открывался официальными сведениями. Плахов Глеб Захарович, губернатор Приволжской области, родился в трудном 1953 году, из рабоче-крестьянской семьи… работал на заводе, заочно учился в институте, много лет и сил отдал химической промышленности… совершил восхождение по административной линии… Сама не отдавая себе отчета зачем, Лиза сохранила эти файлы в отдельную директорию, которую назвала «СЕМЬЯ». Конечно, она могла бы расспросить родителей, те с охотой поведали бы дочери свою биографию, но так будет официальней. Смешно — узнавать из Интернета о собственных родителях! Ничего плохого пока не сообщалось, одно хорошее: наладил хозяйство в Приволжске… область разбогатела… любовь и уважение сограждан…

«Убийство Питера Зернова», — выскочило вдруг перед ней на экран монитора. А при чем здесь убийство журналиста, о котором Лиза в своих заграницах краем уха слышала и знала о нем только то, что он разоблачает преступных олигархов, наподобие Корсунского? Содержание статьи «Известий», в которой говорилось об убийстве Зернова, она в подробностях читать не захотела, но ей необходимо было уточнить, при чем тут папа… Папа оказался, в общем, ни при чем: просто-напросто статью завершал длинный перечень фамилий, которые, по данным Зернова, составляли сотню самых богатых людей России. Среди них Плахов Глеб и Плахова Татьяна… Всего-то навсего!