Беги, Василич, беги. Часть 2 (СИ)

Я провел три занятия в школе молодых писателей и уже начали появляться новые люди, подающие надежды в будущем превратиться в гордость нашей литературы, вернее, в гордость их литературы, потому что я не считал возможным влиться в их общество и согласиться с тем, что происходит в современном мире. Всё равно я хотел жить в нашей большой России, где не было бы диктаторов, ведущих страну к расколу. А, кроме того, я не собирался жить в центре, а хотел поселиться где-нибудь в провинции и заниматься тем, чем бы мне хотелось. Например, переплетать книги. Открыл бы переплетную мастерскую, школу переплетчиков и снабжал бы людей книгами в невиданных переплетах, и мои книги передавались бы из поколения в поколения как семейные реликвии. А что? Вполне достойное занятие.

С Катериной отношения складывались так, что скоро должен был бы быть пир, на котором бы все мёд и пиво пили, да только я человек женатый и жену свою не предупреждал, что задержусь слишком надолго. Она женщина была понятливая и после того, как я спел ей нашу старую песню "милая моя, взял бы я тебя, но там в краю далеком чужая ты мне не нужна", поплакала немного и остались мы очень близкими друзьями. Даже очень близкими друзьями, но без взаимных обязательств и с очень хорошими воспоминаниями о нашей встрече.

О том, что делается в окружающем МНР мире, я узнавал по отрывочным сведениям, потому что интернет был внутренним, тщательно процеженным и отфильтрованным так, что все думали, что кроме МНР во всем мире происходит черт те что, всё катится к гибели и только одна МНР находится в постоянном процветании. Типа, ещё одна-две пятилетки и кроме МНР никого не останется. Даже жители всех уровневых дён считали себя более умными и счастливыми, чем жители окружающего их мира. Как древние китайцы, которые были окружены северными, западными, южными и восточными варварами, стремившими уничтожить срединную империю. В МНР снова вытащили труды академика Лысенко, требовавшего взять от природы всё, как бы природа не сопротивлялась этому.

Странным ещё было и то, что никто не видел ГБ и не знал его лично. Все свои указания он отдавал через доверенных помощников, находившихся в ранге министров. А Кондрат Петрович как-то шепнул мне, что ГБ может являться плодом коллективной фантазии некоей Директории, захватившей власть и ГБ придуман ими лишь для того, чтобы на него свалить все промахи и результаты преступных действий. Они, типа, все ангелы во плоти, но им пришлось выполнять преступные приказы.

Глава 115

Хорошее никогда не продолжается долго. По всем уровням поступила ориентировка по розыску Юнис27BK687, специалиста первого класса и обеспеченного человека. Настоящий Юнис совсем не был похож на меня, и мое прежнее сходство с ним было только в той микстуре, которую я выпил и которая создала подобие настоящего кода и изменила черты лица. Мне даже Катерина говорила, что я внешне изменился. Я был основным подозреваемым, потому что во мне вообще не было никакого кода и никто не мог идентифицировать меня ни по отпечаткам пальцев, ни по изотопам кода. Я был чужой, а чужой в любой стае чужой. Что-то я сделал хорошее, но сейчас мне предлагалось уйти. У них свои разборки, у меня свои.

Некоторое время меня прятали по подсобкам, а затем вывезли в куче строительного мусора за пределы МНР. То есть в пределах самой республики, но за пределы столицы. Дали котомку с едой, сжали кулак в тельмановском приветствии "рот фронт" и уехали. А ты, парень, иди. Куда идти? А это твое дело. Можешь идти на все четыре стороны, общение с дикарями для всех было западло. Да ведь и настоящие дикари могли меня не принять и стукнуть черенком лопаты по темечку, и никто не узнает, где могилка моя.

Я примерно сориентировался, в какую сторону мне нужно идти. Местность вокруг была и знакомая, и совершенно незнакомая. Дороги разрушены вконец, на них можно ездить только на тракторах и кроме тракторов я там ничего не видел. Пока я наблюдал, по основной дороге прошло штук пятнадцать обшарпанных тракторов "Беларусь" с огромными прицепами, в которых раньше возили сено и силос.

Небо было относительно чистое и только вблизи города летало несколько магнекаров с латинской надписью "Полицай", то ли искали кого-то, то ли просто патрулировали. Часа через два и они улетели.

Я, как окруженец во время Великой войны, стал передвигаться в ночное время вдоль дорог, на которых никого не было. Дороги были не только непроезжими, но и непроходимыми для человека.

- Вот оно - будущее человечества, - думал я. - Сколько мне приходилось читать про разрушенные дороги, заросшие бурьяном и уходящие в неизвестность и про диких людей, иногда выходящих на эти дороги, чтобы подивиться чему-то диковинному, созданному неизвестно кем и неизвестно для чего.

Дороги проходили по разрушенным поселкам и городкам. Как будто прошла большая война, и люди не стали восстанавливать разрушенное, оставив это как памятник прошедшей войны. Но и ничего построенного нового рядом не было. Одну из днёвок я проводил на четвертом этаже полуразрушенной пятиэтажки-хрущёвки, которую я использовал в качестве наблюдательного пункта. Жаль, что у меня не было бинокля, но вдалеке на уровне горизонта я заметил нескольких человек, что-то делающих в поле, а рядом с ними стоял трактор с телегой.

Следующей ночью я заметил огоньки в темноте и направился было к ним, но меня учуяли собаки и завыли как по покойнику, а возможно, они действительно завыли по покойнику, а не учуяли меня. И я не стал искушать судьбу и искать приключений там, куда меня никто не приглашал.

Глава 116

К утру после третьей ночи я вышел примерно туда, где закончился мой путь по болоту. Там уже стоял магнекар и около него прохаживался мой старый знакомый Алекс. Я не думаю, что он сдал меня и сейчас просто выжидает, чтобы нажать кнопку тревоги и получить обещанное за меня вознаграждение. Собственно говоря, это он сделал из меня Юниса и как бы легализовал в высшем обществе. Будь что будет и я пошёл к нему.

- Слава ГБ, ты жив, - сказал Алекс и обнял меня. - Ты исчез внезапно и о тебе не было ни слуху, ни духу. А потом тебя самого объявили в розыск и я сразу понял, что тебя нужно ждать только здесь. Пойдешь к себе домой? Давай я тебя туда подброшу на магнекаре.

- Не будем рисковать, Алекс, - сказал я. - У нас магнекаров не было и твой аппарат может испортиться там. Но я не уверен, что ты приживешься у нас. Хотя, у нас всё тоже, что и у вас, правда ГБ ещё не называли ГБ, но уже были близки к этому, такие же несвободы и преследование инакомыслия. Наши люди живут так же, как на дне в средине нижнего уровня. Зачем тебе менять шило на мыло? Если мы у себя ничего не сделаем, то и вы будете такими же, как есть сейчас. Если мы улучшим нашу жизнь, перейдем от упадка к расцвету, то и ваша жизнь расцветёт. Мы и живем для того, чтобы вы жили лучше. Прощай и читай книги, я постараюсь написать о тебе и о себе. Был у нас такой поэт Пушкин. Он о писателях сказал так, что у них есть возможность воздвигнуть себе и другим памятник нерукотворный. И я воздвигну его. Как только увидишь где мою фамилию, знай, что я сдержал свое обещание.

Мы пожали друг другу руки, и я пошёл к своей слеге, которая лежала на берегу и уже изрядно высохла, отчего стала легкой прямо как пушинка.

Нащупав твердое дно, я двинулся вперед. Вернее, назад. Хотя, какая здесь разница? Куда бы ни двигался человек, хоть вбок, он всё равно он движется вперед, туда, где он уже был или туда, где он ещё не был.

Обратный путь оказался не менее тяжелым, чем путь в мое будущее. У меня был какой-никакой запас продуктов, и мне не пришлось ловить рыбу и есть ее в сыром виде. Возможно, что тот, кто снова пойдёт туда, поймает того окуня с блесной во рту. Но тогда этот окунь будет больше и нужно изловчиться, чтобы выкинуть его на траву. А лучше, господа, носить под лацканом пиджака или под воротником рубашки маленький крючок с кусочком лески. Когда-нибудь, но он вам очень пригодится.