У судьбы другое имя

…Первое выступление предстояло – ни много ни мало – в «Птюче». Блондинки-провинциалки говорили о клубе с придыханием, да и москвичку Лютика впечатлило. Бывать не доводилось, только слышала, что «Птюч» – местечко райское. Первый в столице клуб, где систему флаеров внедрили. И первый с настоящим фейсконтролем – чтоб пройти его, золотой цепи и толстого бумажника недостаточно. Бандитов в «Птюч» не пускали, смело запахивали перед их носами бронированную, словно в бункере, дверь. Даже байка ходила: ореховские на свою сходку менеджера клуба вызывали и на полном серьезе выспрашивали, как одеться и выглядеть, чтоб в модное заведение попасть, а тот учил, что нужно излучать позитив, то есть улыбаться, и пистолеты дома оставлять. Потому публика в «Птюче» собиралась продвинутая. Примерно половина народа – иностранцы, плюс художники, писатели, режиссеры.

Лютик даже спросила у Юрика:

– А правильно вы место для первого выступления выбрали? Не станет народ из «Птюча» каких-то «Блондинок» слушать.

Но тот лишь хохотнул:

– На сиськи любому поглазеть хочется. К тому же вы только на разогрев пойдете, перед «Крематорием». – Он хохотнул собственному неожиданному каламбуру. – Про синие глаза споете, ну, и еще пару песен, если примут нормально.

– Освищут в «Птюче» синие глаза. Туда бы что-нибудь в стиле хаус надо, – продолжала умничать Лютик, – или техно.

Но Юрик лишь буркнул:

– Что бы ты понимала! Главное – платьица полупрозрачные. И буфера побольше. Не забудь, кстати, в бюстик ваты напихать. Чтоб хотя бы на третий размер титьки тянули.

Куратор, кажется, был абсолютно уверен в успехе. Однако Лютик сильно нервничала. Вдруг они опозорятся? Сфальшивят, забудут текст… Или ничего не забудут, но публика на их песни даже голов не вскинет…

Верный Андрюшка очень хотел посмотреть на ее дебют, но девушка решительно ему отказала, хотя флаеры для гостей куратор выдал. Лютик подумала: вдруг все пойдет вкривь и вкось, ей будет стыдно предстать перед любимым человеком не победительницей, а преданной остракизму певичкой. И пресловутого полупрозрачного платьица она тоже стеснялась…

Однако зря нервничала. Только выскочили на сцену – под громкий проигрыш, в свете неоновых лучей, – публика сразу отвлеклась от коктейлей и наркотического транса. Еще ни куплета не спели, а мужики уже одобрительно засвистели. И пресловутые синие глаза нормально приняли. Только один джигит, видно, случайно затесавшийся в «Птюч», все портил – выкрикивал от своего столика: «Ты не пой, ты только ходи, ходи, туда-сюда!»

Девчонки, слышала Лютик, фальшивили нещадно. А у нее самой получалось неплохо, мимо нот единственный раз промазала. К тому же, как увидела нацеленные на нее десятки глаз, сразу второе дыхание открылось. Не врут, не врут исполнители, когда рассказывают про энергетику зала! Пьешь ее, словно дорогое вино, купаешься, как в теплом море… И горы готова свернуть, чтоб ослепительный контакт с залом длился и длился…

Может, правы Прутов и Юрик, его верный вассал, не нужны народу умные тексты вкупе со сложными аранжировками. Девчонки – юные, аппетитные, наглые – вариант беспроигрышный. Похоже, действительно ждет их слава. Пусть мимолетная, на несколько лет – но оглушительная.

И пусть для Юрика они – «овцы» и «тупые бабы», а для интеллигентного Прутова – «рабочий материал»… И плевать, что за концерт заплатили мизер, по пятьдесят долларов на нос… Юрик сказал: «Радуйтесь, хоть что-то дали! Мы сами ни цента не подняли. Наоборот: башлять пришлось, чтоб „Птюч“ вас на сцену пустил!»

На то, что многие из публики, особенно девицы, откровенно ржали во время их выступления, тоже плевать. Тех, кто слушал, смотрел, обволакивал взглядом, все равно было куда больше. И ради их глаз, устремленных словно бы в твою душу, можно вытерпеть, что угодно.

Она станет настоящей звездой. Чего бы ей это ни стоило!

Василий – человек-загадка. С виду простецкий, провинциальный, футбол по телику да пиво на лавочке. Но сегодня на чай заглянул – и вдруг конвертик преподносит. Почтовый, несолидный, с изображением гвоздичек.

– Взятка? – мгновенно отреагировала Зоя.

За последний год сама конвертов бессчетно раздала – и журналистам, и в рекламные отделы, а также бесконечным гражданским оборонщикам и пожарным.

– Нет, – серьезно ответил Василий, – подарок.

И девушка в изумлении извлекла два билета. В Большой театр! На «Сильфиду»! Еще и премьера – спектакль только в нынешнем сезоне восстановили!

– Васька! – ахнула она. – Откуда ты знаешь, что я балет люблю?

А тот увидел восторг в ее глазах и просветлел лицом. Важно откликнулся:

– Как говорит классик, сosi fan tutte!

– Чего-чего?

– У Моцарта опера есть. Малоизвестная, – небрежно пояснил он. А переводится: – Все они таковы. В смысле вы, девушки.

– Да ты, я смотрю, знаток! Оперы, балета… и женской психологии, – улыбнулась Зоя.

– Давно хочу пойти куда-нибудь вместе с тобой, – серьезно сказал он. И поспешно добавил: – Хотя билеты твои. Приглашай, кого хочешь!

– Тогда позвольте пригласить… на спектакль вас! – с напускной торжественностью произнесла девушка.

И, конечно, не сказала, что с третьего яруса, да еще и с последнего ряда, балет будет видно плохо. Сама Зоя, если отправлялась в Большой, давно уже покупала у спекулянтов амфитеатр или хотя бы первый ярус (несуразных ста долларов за партер, пусть и зарабатывала неплохо, было жаль).

Но Васька в балетных делах – явный профан. И «Сильфида» ему без надобности. Наверное, весь спектакль будет не на сцену – на нее, Зою, смотреть… Но девушка и сама сейчас не столько балету радовалась, а тому, что в театр с симпатичным ей человеком идет. Почти любимым…

Да. Похоже, она влипла. И хоть миллион раз про себя повторяла: «Ему сорок лет! Он женат! И совсем неуспешен!» – но каждый раз, когда смотрела мужчине в глаза, сердце у нее замирало.

Искоренять в себе чувство Зоя не собиралась. Особенно после того, как Василий ее от подлого хозяйственника спас. Девушке не удалось выяснить, что тот сказал Хорьку и какими методами на подлеца воздействовал. Сам он отделывался коротким: «Мы с ним поговорили». Но вернулся от хозяйственника с договором аренды. Чин по чину – уже с подписью и печатью. И ставка как и в прошлом году. Василий положил на стол бумаги и скупо велел:

– Посмотри. Если все в порядке, подпиши. А договор я ему сам передам.

Зоя, все еще в шоке, приказание исполнила. А Хорек, когда случайно встречались в коридоре, теперь всегда скупо здоровался и поспешно отводил взгляд.

И разве можно после такого оценивать Василия по обычным меркам? Пусть он беден, и перспектив в бизнесе никаких. Зато с ним надежно. Спокойно. И весело – анекдоты Васька рассказывает куда смешней, чем даже весь из себя остроумный Андрюшка, приятель Лютика.

Зоя к походу в Большой за три дня начала готовиться. Сделала стрижку, посетила косметолога, обновила маникюр. Даже подумывала вечернее платье купить, но в последний момент удержалась. В Большом, конечно, дамы в нарядах в пол встречаются, но исключительно в партере или в правительственной ложе. А в третьем ярусе, где одни студенты с пенсионерками, шелковая роскошь смотреться будет глупо. Да и Василия не хотелось смущать. Носить с шиком костюмы тот явно не умел. Да, похоже, просто и нет у него приличного костюма. Поэтому и самой нечего выпендриваться.

Зоя оделась празднично, однако не слишком вычурно: черные шелковые брючки, полупрозрачный топик, а сверху – пурпурный, вышитый золотом пиджак.

– Куда наряжаешься? – само собой, заинтересовалась мама.

– На премьеру «Сильфиды» позвали, – небрежно откликнулась дочка. – В Большой.

– Что за балет? – Мамины глаза загорелись. – Кто поставил?

– Олег Виноградов. Балетмейстер Мариинки.

А далее родительница очень естественно перешла от общего к личному:

– С Ильей идешь?

– Не угадала, – усмехнулась Зоя.

– Кто-то еще появился? – просияла мамуля, которая и не скрывала, что «нахальный рязанский провинциал» ей по-прежнему очень не по душе.