Напряжение
Напряжение читать книгу онлайн
Работа оперативников милиции и чекистов в блокированном Ленинграде в годы войны - таково содержание заглавной повести книги. Кроме того, в нее входят ранее опубликованные повести «Звонкий месяц апрель», «Ночь не скроет» и «Твоих друзей легион».
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
6 сентября.
Все остается по-прежнему.
8 сентября.
Сегодня первое в учебном году воскресенье. Грустное воскресенье. Ребята чувствуют, что у меня что-то неладно. Притихли и не пристают. Я за это им благодарен.
Валится все из рук.
9 сентября.
Собственно, что произошло? Ничего. Ведь все осталось невыясненным. Вспылили, наговорили друг другу и разошлись. Я вел себя как мальчишка. Надо было спокойно поговорить.
Но идти к ней не могу. Я обижен. Ха-ха. А она? Ставлю себя на ее место. Она, наверное, тоже. Но я ведь мужчина? Я должен уступить.
Играли в шахматы с Джеком. Проиграл ему одну партию - мощный зевок слона. Джек сказал мне, между прочим, видимо связывая мой проигрыш с настроением: «Бросил бы ты, Славка, эту волынку. Раз женщина мучает - это плохая женщина. Плюнь, и все…»
Из этих глубокомысленных слов я понял, что Джек - знаток женщин и теоретик любви, Не говорю, что великий, но все-таки… Уж как-нибудь обойдусь без теоретика.
11 сентября.
Скучаю без нее. Но не иду. Назло. Стал кровожадным: раз мучаюсь, то и она должна мучиться. Поэтому вырабатываю в себе силу воли, чтобы не идти.
12 сентября.
Но, чтобы выработать силу воли, нужна сила воли. Заколдованный круг!
15 сентября.
Я понял, что комедия, которую пытаюсь играть, никому не нужна. Не могу без нее. Когда уяснил себе эту истину, стало легко и просто. Пошел в общежитие.
Марина встретила меня хмуро. Я попросил ее пройтись со мной (как я боялся, что она скажет: «Нет, не могу» - или еще что-нибудь в этом роде!). Но она, подумав, чуть-чуть, молча стала надевать пальто.
Мы шли по улицам, и никто не начинал разговора. Я взял ее под руку и сказал: «Ты прости меня, я тогда вел себя безобразно…»
Она качнула головой и пожала плечами, а я продолжал: «Но и ты тоже… Сразу прогнала меня». - «А что же я должна была делать? Или ты думаешь, что я позволю тебе хамить?..»
Похоже было на то, что спор разгорится и мы опять разойдемся. Я сказал примирительно: «Ладно, не будем вспоминать… Я понял, что не могу без тебя жить, Марина. Не сердись и подумай немного обо мне. Я так ждал тебя тогда, так хотел видеть… Ты могла бы сказать мне просто, по-человечески, отчего все так получилось… Но не будем об этом. Расскажи лучше, что ты делала эти дни. Я ведь так долго тебя не видел…»
Ледок в наших отношениях постепенно растаял, хоть и не совсем. Но я был рад и этому. Уверен, что со временем все наладится.
24 сентября.
Спросил сегодня, как будто невзначай: «Марина, я тебе говорил, что люблю тебя. Да ты, наверное, и без этого знаешь. А ты, как ты ко мне относишься?»
Она перевела все в шутку: «Хорошо. Вполне удовлетворительно». И прижала мою руку локтем.
Не скажу, чтобы меня это обрадовало. Но продолжать разговор я не стал. Конечно, я задал глупый вопрос. Наверное, никто никогда так не спрашивает. И все же спросил не случайно: мне кажется, что когда тебя любят, ты это прекрасно видишь - по каким-то штрихам, черточкам, еле уловимым знакам. А я не вижу ничего. Приду я - хорошо; нет - тоже хорошо. Может быть, она маскирует свои чувства? Я стал вспоминать: когда она оказывала мне какое-то внимание? Пришла ко мне в общежитие - раз. Проводы - два. В деревне у Майи - три… Но этого мало. Может быть, я слишком жаден?
28 сентября.
Завтра все мужское население общежития отправляется в лес «по дрова». Жалко, что не увижу ее.
30 сентября.
Дрова заготовили. Замерзли здорово и промокли до нитки, но поработали славно. Надвигается зима. Вот-вот пойдет снег.
1 октября.
Виделся с Мариной, но недолго, минут десять: у нее какая-то техническая конференция.
Болит голова и жарко. Много пью. Митька сказал: «Молодец, я тоже скоро перейду на воду».
«Как так?» - спросил я.
«Очень просто. Ведро воды по калорийности равно одному яйцу или ста граммам хлеба. Выпил два ведра - считай, что позавтракал яйцом с хлебом».
Я не расположен к шуткам. Хочется спать.
2 октября.
Заболел. Температура 39,7 с утра. Пониженный тонус, как говорят врачи. Ночью знобило. Ребята дали мне свои одеяла. Джек принес лимонад (где уж он его достал, когда все было закрыто, - не знаю).
16 октября.
Наконец отвязалась от меня скверна. Хорошо быть здоровым, красота! Хожу по комнате, но устаю. Качает. Ноги стали тонкими и легкими. Дня через два выйду на улицу.
Дорогие мои друзья! Если бы не они и не Маринка, не знаю, как все обошлось бы. Не хотелось концы отдавать.
Недаром говорят: друзья познаются в беде. У меня хорошие друзья. А Маринка меня поразила. Я недавно пересчитал по пальцам моменты, когда она оказывала мне внимание. Я был ослом, с длинными-предлинными ушами. Вспоминать противно. За эти дни я ее по-настоящему понял и полюбил еще крепче.
Она пришла на второй день моей болезни. Я спал, когда в дверь постучали. Сквозь дремоту услышал, как Джек сказал: «Славка, к тебе доктор». И, видимо пораженный ее внешностью, продолжал: «Ему везет: каждый день барышни, и одна прекраснее другой».
Я взглянул на доктора и обомлел: передо мной стояла Маринка. Ее ничуть не смутили ни мужская компания, ни реплика Джека, потому что она смело прошла вперед и начала что-то говорить ребятам. А я снова заснул.
Проснулся, когда в комнате никого не было, кроме Марины. Она приложила мне холодную руку ко лбу и спросила, увидев, что я не сплю: «Тебе очень плохо? Что-нибудь болит?»
Я ничего не ответил, только поднес ее руку к щеке. Она сказала: «Пора принимать лекарство» - и высыпала мне на язык порошок, дала запить водой.
В комнате я заметил идеальный порядок - такого, по-моему, не было со дня основания мужского общежития.
Я хотел ей что-то сообщить, но не успел и заснул.
Следующие дни были плохими. Я видел около себя то Левушку, то Марину, то Джека, то Сашка и удивлялся: только что рядом со мной сидел Сашок, а через минуту он куда-то исчезал и появлялась Марина. Я пытался уяснить, как это получается.
В общем, болеть противно. Совали мне все кому не лень пилюли, порошки, ложки с какой-то дрянью; мне же оставалось лишь безропотно глотать.
Когда кризис прошел и дело двинулось на поправку, ребята мне рассказали, как орудовала здесь Маринка. Прежде всего она запретила всем курить под страхом смертной казни. Затем навела порядок в комнате, вызвала профессора, где-то достала кислородную подушку.
Джек, теоретик любви, изрек: «Если я говорил, что она тебя мучила, то я беру свои слова обратно. Жизнь вносит в правила исключения: иногда женщинам попадаются такие мужчины, что их необходимо мучить». Так как я был слаб, я попросил Митьку вздуть Джека, в долг.
В комнате стало заметно веселее. Я рад, что Марина произвела на всех хорошее впечатление.
18 октября.
Завтра иду на лекции. Кажется, я по ним даже соскучился.
Приходила Марина, притащила яблок. Я умолял ее прекратить подношения, потому что я здоров и силен, аки лев.
Она опять уезжает в командировку.
5 ноября.
Все происшедшее сегодня свалилось на меня так неожиданно, что я до сих пор не могу опомниться. Понял только одно: Марина - моя. Я ее не променяю ни на кого на свете. Никогда! Это единственный человек, кого я люблю. Да, это так…
После лекции я зашел к ней в общежитие и пригласил в кино, но она сказала: «Давай лучше пройдемся, мне нужно тебе многое сказать. Ты не возражаешь?»