Трое (Из огня и крови)

После короткого молчания Воротничок спросил:

- Так что вы хотите узнать?

- Ну что ж, - Дикштейн отпил крохотный глоток виски: он терпеть его не мог. - В Евроатоме имеются данные о перемещениях всех расщепляющихся материалов как в пределах стран-членов сообщества, так и вне их, так?

- Да.

- Уточним: прежде, чем кому-либо будет позволено переместить хоть унцию из точки А в точку В, он должен испросить вашего разрешения?

- Да.

- И имеются исчерпывающие данные о всех данных разрешениях?

- Все данные в компьютере.

- Знаю. При запросе компьютер даст распечатку всех готовящихся грузов, на которые получено разрешение.

- Что регулярно и делается. Ежемесячно в учреждении распространяется такой список.

- Блестяще. Вот что мне и надо - этот список. Наступило долгое молчание.

- Зачем вам нужен такой список? - прервал молчание приятель Воротничка.

- Я хочу проверить все отгрузки за текущий месяц. И предполагаю, что мне удастся доказать существенные расхождения между тем, что делается в действительности, и тем, что сообщают Евроатому.

- Я вам не верю, - вмешался Воротничок. - Вы не журналист. В ваших словах нет ни грана правды.

- Какая разница, не так ли? - спросил Дикштейн. - Можете верить во все, что хотите. У вас нет выбора, кроме как вручить мне такой список.

- Есть. Я могу уйти с этой работы.

- Если вы это сделаете, то я превращу вашего дружка в отбивную, неторопливо сказал Дикштейн

- Мы обратимся в полицию! - воскликнул тот.

- Я исчезну. Может, и на год. Но я вернусь. И найду вас и, скорее всего, убью. Вас нельзя будет опознать в лицо. - Лицо Дикштейна совершенно ничего не выражало.

Воротничок уставился на Дикштейна.

- Кто же вы?

- Неужели для вас так важно, кто я такой? Вы знаете, что я сделаю то, что обещаю.

- Да, - глухо сказал Воротничок и спрятал лицо в ладонях.

Дикштейн подождал, пока молчание окончательно воцарилось в комнате. Воротничка он загнал в угол, и для него оставался только один выход. Дикштейн дал ему время осознать положение. Прошло несколько томительных минут прежде, чем он опять заговорил.

- Распечатка достаточно объемистая.

Воротничок кивнул, не поднимая головы.

- У вас проверяют ручную кладь, когда вы покидаете контору?

Тот покачал головой.

- Распечатки хранятся под замком, к которому надо подбирать ключ?

- Нет. - С видимым усилием Воротничок постарался прийти в себя. - Нет, - устало повторил он, - это информация не является секретной. Просто она носит конфиденциальный характер, не предназначена для публикации.

- Хорошо. Итак, вам потребуется завтрашний день, чтобы обдумать все детали - какую взять копию распечатки, что вы скажете секретарше, и так далее. Послезавтра вы принесете ее домой. Вас будет ждать записка от меня. В ней будет сказано, как состоится передача документа. - Дикштейн улыбнулся. - И после этого вы никогда больше меня не увидите.

- Господи, - сказал Воротничок, - как я на это надеюсь. Дикштейн встал.

- Какое-то время вам бы лучше никуда не звонить. - Найдя телефон, он вырвал из стены шнур. Подойдя к двери, он открыл ее.

Приятель смотрел на оторванный провод. Похоже, он начал что-то осознавать.

- А вы не боитесь, что он изменит свои намерения?

- Бояться следует только вам, - бросил Дикштейн. Он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Жизнь - отнюдь не бег по гладкой дорожке, особенно в КГБ. Давид Ростов теперь явно потерял расположение своего шефа и тех сотрудников отдела, которые хранили ему преданность. Феликс Воронцов буквально кипел от гнева, что его обошли - отныне он будет делать все, чтобы уничтожить Ростова.

Ростов предвидел такое развитие событий. Сожалел лишь о том, что оставил пространство для маневра Воронцову. Ему предстояло думать об египтянах и их возможной реакции.

Что само по себе достаточно плохо. У Ростова была собственная небольшая команда из Коли Бунина и Петра Тюрина, с которыми он отлично сработался. Каир же представляет собой сплошное сито: половина из того. что там делается, известно в Тель-Авиве.

И тот факт, что арабом, которого к нему приставили, оказался Ясиф Хассан. может помочь ему или помешать.

Ростов отлично помнил Хассана. В Оксфорд тот попал не из-за своих мозгов, а в силу богатства папаши, что вызывало у Ростова тем большее презрение, что у него-то была голова на плечах. Тем не менее, поскольку он знает этого человека, ему будет легче контролировать его. Ростов планировал начать с того. чтобы дать понять Хассану полную ненужность его в деле, что его присутствие объясняется чисто политическими причинами.

Чертовски двусмысленное положение, но ругать за него он мог только самого себя.

В Люксембурге у него появились определенные сомнения относительно хода дела. Он прилетел сюда из Афин, по пути следования дважды сменив документы и трижды - самолеты.

Конечно, в аэропорту его никто не встречал. Он взял такси и направился в гостиницу.

Каиру он сообщил, что будет действовать под именем Дэвида Робертса. Когда он зарегистрировался под этим именем в гостинице, портье тут же передал ему послание. Оказавшись в лифте, он вскрыл конверт. В записке указывался только "Номер 179".

Дав лифтеру на чаи, он, войдя в свой номер, тут же набрал 179.

- Алло?

- Я в 142-м. Через десять минут приходите, поговорим.

- Отлично. Слушайте, а вы не...

- Заткнитесь! - рявкнул Ростов. - Никаких имен. Через десять минут.

- Конечно, я извиняюсь, я...

Были времена, когда он считал себя суперпрофессионалом, и тогда он потушил бы свет и сел у дверей с пистолетом в руках, ожидая появления другого человека, дабы не попасть в западню. Ныне он считал такое поведение просто идиотским, которому место только в видиках. Это не его стиль. У него даже не было с собой оружия, дабы его не обнаружили ревностные таможенники в аэропорту. Но существовали предосторожности и предосторожности, оружие и оружие: у него была с собой парочка приспособлений, которыми по праву гордился КГБ, включая электрическую зубную щетку, "глушилку", которая могла выводить из строя все подслушивающие устройства, а также миниатюрная фотокамера типа "Поляроид" и удавка, исполнявшая пока роль шнурка для ботинок.