Смерть в зеленых глубинах (ЛП)

Я стащил ласты и маску, отстегнул акваланг и пояс с грузом, затем застежку на гороловине гидрокостюма, и теплый воздух окутал мое озябшее тело, каждая клеточка которого ощущала смертельную усталость. Потом отвернул угол парусины. Смотрел не долго. Ровно столько, сколько понадобилось, чтобы разглядеть, что это девушка, что она молода, красива, и что ей дважды встрелили в затылок.

Я поспешно отвернулся, чувствуя легкую тошноту, отошел к борту и уставился на воду. Она по-прежнему искрилась под солнцем. Но теперь в этой игре света мне виделось что-то предательское, вроде улыбки коварной женщины - она скрывала мрачные тайны. Отличное летнее утро, но я уже не мог им наслаждаться.

Ангус предложил закурить. Я с благодарностью взял сигарету и спички.

- Ты когда-нибудь убивал, Ангус? - спросил я.

- Ни разу. Разве что в Первую мировую.

- Это не считается. Я имею в виду то, за что вешают. Не могу отделаться от гнусного чувства. Кажется, мне придется здорово пожалеть о сегодняшней работе.

Ангус успокаивающе положил руку мне на плечо.

- Парниша, ты совсем замерз и выдохся. Оттого и лезет в голову всякая мерзость. Оденься, я скажу, чтобы тебе дали немного согреться. Возьмем твой катер и отвезем бедную крошку в Ротсэй в графстве Берг. Я знаю там в полиции сержанта Карри, увидишь, все не так плохо, как кажется!

Ангус скомандовал матросам сниматься с якоря. Я начал медленно стягивать с себя гидрокостюм. Только расстегнул герметичную манжету, как что-то выпало и с шумом покатилось по палубе. Металлический цилиндрик, который я подобрал в каюте затонувшего катера во время второго погружения. Я поднял его и рассмотрел. Это оказалась всего лишь губная помада. Видимо, она ничуть не пострадала от пребывания в воде. Я снял крышку и повернул нижнюю часть футляра, вылезла тонкая палочка розовой помады. "Больше ей не понадобится..." - мрачно подумал я и собрался было швырнуть дамскую вещичку за борт, но по какой-то странной прихоти сунул в боковой карман куртки.

Самая большая скорость, которую может развить мой катер "Минглуэй" в любых условиях - 8 узлов, поэтому, когда мы его забрали со стоянки в Лохрандзе и отвели под конвоем в бухту Ротсэу, время уже шло к вечеру. Затем последовал допрос, который, казалось, длился вечность. Мы с Ангусом рассказывали и пересказывали всю историю. После подписания динного протокола нас, наконец, оптпустили, потребовав, чтобы мы оставили сержанту Карри свои адреса.

Я отплыл из Ротсэя поздно вечером, поднялся вверх по реке, пришвартовался в Хеленсбурге, добрался до гаража Майка Квигли, где где в прошлую пятницу оставил свою машину, и забрал её.

В Глазго я вернулся к полуночи.

ГЛАВА 2

Подозрение в убийстве

В то время у меня была маленькая квартира в Глазго в районе Хинлэнд. Не бог весть что: спальня, небольшая гостиная, кухня-конурка и ванная, которой пользовались и соседи - студенческая супружеская пара, жившая в квартире напротив. Я этих ребят почти не видел: они дни напролет что-то зубрили, готовясь к очередному экзамену. Словом, всерьез относились к учебе. У старушки - домоправительницы миссис Ривз, по-матерински заботившейся о постояльцах, был ключ от моей квартиры - дважды в неделю она делала там уборку. Это жилище служило мне местом для ночлега, от случая к случаю - для работы, даа ещё для хранения пожитков.

В понедельник утром я сидел в своей берлоге, борясь со статьей, которая не получалась. Часам к одиннадцати я решил прерваться и куда-нибудь выбраться, но тут заявился старший инспектор Гай Мильтон.

Полицейские, как мне кажется, такие же люди, как и все мы: есть хорошие, есть плохие, а есть так, ни то ни се. Гай Мильтон был из хороших, более того - из лучших. Работа у них часто бывает настолько гадкой, гнусной и грязной, что многие утрачивают и человечность, и порядочность. Но Мильтон всегда оставался на высоте. У него было врожденное, почти инстинктивное чувство справедливости, не оставлявшее его даже в самые критические моменты. Он испытывал отвращение к преступлениям и всем мерзостям, которые они за собой влекут. К преступникам он относился строго, но справедливо.

Мильтон был высок, смугл, атлетически сложен, на пять сантиметров выше меня. В свои сорок пять он отличался силой и здоровьем. До сорока лет он участвовал в спортивных соревнованиях среди полицейских и нередко выходил победителем. Говорили о его безупречном вкусе. Не случайно как коллеги-полицейские, так и враги за глаза называли его "щеголем". Но, странное дело, это только поднимало его авторитет. Логический ум и твердая решительность сделали его одним из асов Центрального отдела в Глазго в том возрасте, когда многие считали за счастье получить звание инспектора.

Я познакомился с ним, когда работал в отделе криминальной хроники "Глазго Ивнинг Стандарт". Позже мне не раз доводилось помогать полиции при подводных работах - своего отряда водолазов у них тогда не было. И всегда с Мильтоном было приятно работать.

На этот раз с ним был детектив-сержант - совершенно противоположный тип. Высокий, белокурый, надменный - ну прямо воплощение идеала Гитлерюгенда. Он не понравился мне с первого взгляда, а такое со мной случается редко. Весь вид сержанта говорил о том, что он в битве за карьеру ни перед чем не остановится и своего добьется.

Этот тридцатилетний парень был красив, но впечатление несколько портили злобно сжатые губы и холодный взгляд серых глаз, который как бы говорил миру: "Одна половина человечества повинна во всех смертных грехах, а другая гроша ломаного не стоит". И - вот ирония! - мне его представили как сержанта детективной службы Смайли.

Я провел их в гостиную и предложил сесть. При этом обреченно подумал: "Ну, начинается...", а вслух сказал:

- Меня несколько удивил ваш визит, старший инспектор. Не думал, что Арран находится в вашем ведении.

- Нет, конечно, - ответил Мильтон, садясь и поправляя острую, как бритва, стрелку на брюках. - Но, во-первых, полиция графства попросила у нас помощи, а во-вторых, хоть преступление совершено в Блотшире, следы ведут в Глазго. Не исключено, что в Глазго и сойдутся все линии поисков. Мой инспектор отправился сегодня первым катером в Арран, чтобы получить информацию на месте.

Мильтон вынул из кармана кипу машинописных страниц.

- Вот копия показаний, данных вами полиции Ротсэя, когда вы с мистером МакКеррихаром привезли тело. Я хотел бы, чтобы вы рассказали об этом.

- Там все записано, - сказал я. - До последнего слова.

- Знаю, - кивнул он доброжелательно, но твердо. - И все же хотелось бы услышать все от вас.

Я начал рассказывать. Мильтон обратился в слух и внимательно следил за записями показаний.

- Та-ак, - пробормотал он, когда я кончил. - На какой глубине, вы говорите, затонул катер?

Я тяжело вздохнул:

- Пятьдесят футов.

- Это восемь морских саженей?

- Нет, - возразил я с подчеркнутым ехидством. - Восемь саженей два фута. В морской сажени шесть футов: восемью шесть - сорок восемь, плюс два - пятьдесят, правильно?

Сержант пристально посмотрел на меня; Мильтон же, игнорировав мое ядовитое замечание, протянул мне листок бумаги.

- Нарисуйте схему расположения помещений катера и отметьте место, где вы нашли труп, - велел он.

Я мысленно послал его куда подальше, но план нарисовал. Мильтон внимательно рассмотрел мой чертеж, спрятал в нагрудный карман и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на меня.

- А не находили вы какое-то оружие? На затонувшем судне, я имею в виду.

- Пистолет?

- Да. В девушку выстрелили из пистолета. Вероятно, иностранного производства.

- Нет. Попробуй найди такую мелкую штуковину, когда там темным-темно, а от моего фонаря никакого проку. К тому же в тот момент я и не знал, что девушку застрелили.

- Катер скоро поднимут. Если оружие на борту, мы его найдем, - сказал Мильтон и, сделав небольшую паузу, вдруг спросил: - Где вы были в субботу около полудня?