Друзья до смерти

— То же самое, что и «Вторая жизнь», — сказала Пия.

— Нет, это другое. В «Двойной жизни» люди могут убивать, обманывать, красть, разрушать. В этом и состоит смысл игры. За каждое криминальное действие платят пахану, которого никто не знает. Участники также не знают, кто из них убийца.

— Я не вполне понимаю, к чему ты все это рассказываешь.

— «Двойная жизнь» уже несколько месяцев запрещена как пропагандирующая насилие, после того как публика свихнулась на ней. Официального веб-сайта больше нет, и вообще не видно никакого доступа. Но сообщество игроков ушло в интернет-подполье и растет угрожающими темпами. Неделями наши службы и Интерпол пытаются найти сервер, на котором играют в «Двойную жизнь».

— С чего ты вообще этим заинтересовался? — Пия начинала понимать, каково Боденштайну.

— Я нашел линк на «Двойную жизнь» на страничке Свении Зиверс, — сказал Остерман. — И это круто.

У двери в квартиру на четвертом этаже Пию ждала вовсе не Свения Зиверс, а ее подруга Антония. Пия рассматривала дочь директора зоопарка Зандера: милое свежее лицо, темные вьющиеся волосы и отцовские глаза.

— Разве ты не должна быть в школе? — спросила Пия.

Антония вскинула брови и пожала плечами.

— Свении плохо. Я не могу оставить ее одну. Входите.

Пия прошла в квартиру.

— Где вы вчера были? Ты и Свения? И почему Йонас не явился на устный выпускной экзамен?

Антония взглянула на приоткрытую дверь.

— Свения вчера вечером рассталась с Йо, — сказала она тихонько. — После того, что он сделал, она не могла иначе. Но с тех пор она совершенно не в себе.

— Что же случилось?

— Свения и Йо поспорили в субботу вечером, — рассказывала Антония, косясь на дверь. — В Бурге. В Кенигштайне. Сначала все было вроде нормально, но потом… потом… — Она мучительно подбирала слова. — Йо попросту смылся, оставив ее одну. Все воскресенье он не звонил, а потом… Случилось это.

— Ты имеешь в виду е-мейл и фотографии со страницы Свении?

— Откуда вы об этом знаете? — расстроенно спросила Антония.

— От твоего отца, — ответила Пия. — Он утром получил е-письмо. Так же, как и руководитель Свении, и еще 145 человек.

— В мозгу не укладывается! — Антония в растерянности встряхнула головой. — Вчера вечером Йо совершенно твердо заявлял, что не делал этого. Вот лживый мерзавец!

— Когда вы узнали про фотографии? — спросила Пия.

— Вчера после обеда, — ответила Антония. — Мне позвонил Тарек, он получил мейл около четырех. Мы тут же посмотрели и тоже нашли, каждая в своей почте. Свения просто никакая.

— Естественно! — кивнула Пия. — А откуда эти фотографии? Кто снимал?

— Кто ж еще! — фыркнула Антония. — Йонас, конечно. Своим мобильником. Я от него такого не ожидала.

— Почему вы просто не стерли картинки?

— Мы попытались, но не получается! У Свении нет доступа к ее собственной странице, — сказала Антония. — Йо разбирается в этих делах, он взломал страницу и сменил пароль.

— Но почему он это сделал? Он же друг Свении? Он не мог ее так подставить!

Антония пожала плечами. Пия поняла, что не узнает от нее ничего о причине спора Свении и Йо, и потому спросила:

— Ты знала Ганса Ульриха Паули?

— Да, конечно. — Лицо девушки стало сердитым. — Мы уже давно бываем в «Грюнцойге». Но Паули — это не мой случай. Вот Свения на нем свихнулась, она просто молилась на него.

— Почему?

— Понятия не имею, — ответила Антония. — Сначала я подшучивала над этим, а потом ее всерьез забрало. Ради него она раздавала листовки, часами торчала около информационных стендов и даже один раз побывала в зоопарке. Он ведь… вы знаете, кто мой отец?

— Да.

Антония в задумчивости оттопырила нижнюю губу.

— Я не видела в Паули ничего особенного. Он был всезнайкой и каким-то скользким. А Эстер — сущая язва. Никогда не понимала, что все в них нашли.

— Свения тебе рассказывала, что она была у Паули в тот вечер, когда его убили?

— Что? — Антония искренне удивилась. — Нет, я не знала. После обеда она ненадолго забегала ко мне. Позже позвонила еще разок и плакала. Но я не могла уйти, потому что…

В дверях, на которые Антония все время оглядывалась, появилась девочка. Антония явно говорила правду насчет того, что ее подруге плохо. Выглядела Свения ужасно: милое личико помято и заревано, русые волосы торчат патлами, как солома.

— Привет, — прошептала она.

Антония поспешила к подруге и обняла ее за плечи.

— Отправляйся в постель, — настоятельно попросила она. — Пойдем!

Антония отвела подругу в комнату и бережно уложила в смятую постель. Пия осмотрела маленькую комнатку. Стереоцентр, телевизор, компьютер — весь стандартный набор комнаты современного подростка. Постеры на стенках — Робби Уильямс, Джастин Тимберлейк, Херберт Грёнемайер. [6]И груды разбросанной одежды на полу и стульях. Рольставни опущены, только в узкую щель пробивается солнце. Воздух затхлый.

— Оставить вас со Свенией вдвоем? — вежливо спросила Антония.

— Нет, нет, оставайся с нами, — возразила Пия.

Свения завернулась в покрывало, Пия присела на край кровати.

— Свения, — начала она, стараясь говорить как можно мягче. — Я должна побеседовать с тобой о вечере прошлого вторника. Весьма возможно, что ты в серьезной опасности.

Свения молчала, отвернувшись в сторону. Длинные волосы, свешиваясь, закрывали ее лицо.

— Почему ты была у Паули в тот вечер? — спросила Пия. Она терпеливо подождала ответа, но напрасно. — Мы арестовали человека, который видел, что ты заезжала во двор, — продолжила она. — А позже соседка видела, как ты свалилась с мокика. Что случилось? Ты видела убийцу Паули?

Девушка подняла голову. Пия даже вздрогнула, увидев в глазах Свении всю глубину отчаяния и безысходности, скрывавшихся за внешней безучастностью. У нее были большие проблемы, но если она не захочет о них говорить, то помочь ей не удастся.

— Ты видела Паули во вторник? — вновь задала вопрос Пия. — Ты говорила с ним? Пожалуйста, Свения, ответь мне. Это действительно очень важно.

Ни ответа, ни реакции.

— Что случилось вчера вечером на дне рождения у Йо? О чем вы с ним поспорили?

Слеза скатилась по щеке девушки. Потом еще одна.

— Как он смог сделать такую подлость? — вдруг прошептала она. — Мне так стыдно! Я теперь больше нигде не могу показаться.

Свения всхлипнула, утерла тыльной стороной ладони слезы, но они вновь набежали. Антония поднялась и достала бумажные носовые платки. Свения высморкалась.

— Я не могу понять, — пробормотала она чуть слышно. — Мы ведь уже помирились. А потом он вдруг снова врет и утверждает, будто не делал этого. Я сорвалась и накричала на него, что он должен, по крайней мере, быть честным. А потом я просто убежала…

Пия взглянула на Антонию, та утвердительно кивнула.

— И куда вы отправились? — спросила Пия. — Вы остались в «Грюнцойге»?

Свения яростно затрясла головой.

— Туда я никогда больше не пойду, — заявила она. — Я вообще больше никуда не пойду.

— Где сейчас может быть Йонас? — попыталась узнать Пия. — Он сегодня пропустил устный экзамен.

Свения опустила глаза и схватила мобильник, что лежал рядом с подушкой.

— Позже вечером он прислал мне эсэмэску, но я ему не ответила. Я никогда его не прощу за то, что он сделал, и за то, что еще и наврал. Я не хочу его видеть никогда, никогда!

Она закрыла лицо руками и безудержно разрыдалась. Пии показалось, что все обстоит как раз наоборот.

— Ты мне покажешь эсэмэску? — попросила она ласково.

Девочка, не глядя, протянула ей мобильник.

«Ужасн жаль, что я это сделал, — читала Пия. — Я прст дико разозлися на тбя. Как бы я хотел, чтб ничего этого небыло и чтб ты меня простила. Знаю, что ничего уж не испрвить. Но я без тебя не могу жить. Прости меня мое скровище. Прсти мне все и прощай. Твой Йо».

Судя по количеству ошибок, парень писал эсэмэску либо наспех, либо совершенно пьяным. На экране мобильника значилось, что Йонас написал Свении почти в одиннадцать вечера, примерно через полчаса после того, как девушка с ним распрощалась. Внезапно у Пии появилось нехорошее предчувствие — текст сообщения выглядел как прощальное письмо. Пия сделала знак рукой Антонии и вышла, девочка следом.