Год охотника

Франц спросил по привычке громко:

- Кто же это на Василису думает, если все угорели?..

Фомка изнутри бабахнул лапой по двери чулана-ванной: подал знак, что они выходят.

Чуть покачнувшись, Василиса остановилась возле буфета. Зачесала пряди пятернёй на глаза. Полюбовалась прозрачным отражением в стекле. Встряхнув головой, отбросила волосы назад.

- Не волнуйтесь, кто думает - жив, здоров... С котелком что-то у моих угоревших сотоварищей... - Она подошла к свободному стулу, опустилась на него с видом императрицы, как мальчишка закинула ногу на ногу, по-старушечьи запахнула ворот халата. - Вы сказали, что я напоминаю вам дочь?..

- Очень напоминаете, - подтвердил Игорь Максимильянович. - Особенно в профиль! Хотите, фотографии покажу? - предложил он горделиво.

- Угу, - с вялым энтузиазмом кивнула Василиса.

Он сразу отказался от намеренья. Принёс с кухни поднос, снял "бабу", подлил из термоса кипяток в ту - специальную заварку. Над столом поднялся плотный запах поля.

Василиса, склонилась над чашкой, с опаской вдыхая волшебный настой. На узкое лицо упали мокрые волосы.

- Я случайно от этого не усну?..

- Думаете, я вам сонное зелье предложил? Дурман-траву? - возмутился Франц. - Пуд здоровья - вот что вы пьёте!

- Извините. Просто, вчера я что-то в этом роде уже пробовала...

Едва пригубила... Но не сиделось: встала, прошлась по комнате, снова подошла к буфету. Заметила на столешнице коллекцию странных предметов, кажущихся в идеально убранной комнате - до нелепости случайными и необязательными. Ненавистные прежде мелочи из флигеля превратились для Франца в любимую головоломку.

Василиса задумчиво покатала вытянутой ладонью орех, проверила пальцем остриё пера. Серебряный шнур обвязала вокруг лба, концы вплела в косу. Свернув её в тугой узел на затылке, закрепила хвостик деревянной прищепкой. Ещё раз полюбовалась отражением, тронув пальцами виски.

К столу обернулась гладко причёсанная строгая учительница.

Франц попытался завязать разговор.

- Так что же вывело вас из себя?..

- А вашу дочь никогда не пытались ласково запихнуть в койку какому-нибудь придурку "для пользы дела"?..

Франц изобразил недоумение и понимание одновременно.

- Кто?..

Василиса трудно промолчала.

Бурханкин крякнул, схватил кружку, добавку варенья и пошёл допивать чай на кухню, в компанию к псам, которые над Фомкиной миской выясняли отношения тихим рокотом.

Игорь Максимильянович спросил, насколько мог мягко:

- Что случилось? Почему вы так решили?..

- Ещё в городе предполагала... А тут услыхала лестный отзыв: "Девка класс!.. Не ожидал! Если поладим... Тогда и долг тебе спишу."

- Хозяин говорил?..

Она кивнула.

- Кому?..

- Сквозь стены не гляжу! Это было буквально сразу же, как он только до дома добрался. Ещё до охоты... Я поспешила на голос в столовую, но там уже никого не было.

До настоящего момента Василиса думала, что все они доводились друг другу не просто коллегами - товарищами. Теперь же она не знала, что и думать...

- Мы приехали заработать? Вот и поработай! - уговаривали днём Василису музыканты.

- Я работать не отказываюсь, наоборот! - заявляла Василиса. - И мне наплевать, что гости не приехали. Выступать - так выступать!..

- Может, прикажешь сцену построить? Вечером электричество отключат волей-неволей придётся коптилки зажигать... - Это были аргументы Георгия. Тут и сделаем упор на тебя: тихо, спокойненько, споёшь - как вчера. Кстати, большая удача, что он один. Учти, он многое может сделать для нашей раскрутки, надо только понравиться... У него не только свой журнал, у него связи - о-го-го!..

- Мы говорили не о посиделках, а о концерте, - упорствовала Василиса. - А ты мне приказываешь ублажать этого - камерно, глаза в глаза?.. Нет уж, извините! На лирику не тянет... - и фыркнула: - Тоже мне, герой-любовник!..

Пётр приводил свои доводы:

- Георгий п-прав, это же шанс, в конце концов. Ты артистка - значит, должна настроиться. И сможешь!.. - Василиса упрямо мотала головой. Он рассердился: - П-после не жалуйся, что тебе надоела п-подростковая аудитория... Выходит, до иной - не доросла...

Василиса начала канючить и так и сяк:

- Ребят, ну чем плохо - сбацать наши шлягеры? А если необходимо "для души", вы возьмите и сыграйте ему что-нибудь народное, а?... Он обалдеет! Вы же корифеи! Ассы! - льстиво пела она, испытывая всевозможные средства. Потом пожаловалась: - Ну, Белый, ну, Гонза!.. Ну, нет настроения!.. Знаю же, всё равно у меня сегодня ничего не получится. Коли уж так сильно надо дядю развлечь, я могу внести жанровое разнообразие: на стульчик встать, стишки почитать...

- Что ты дурочку из себя корчишь? Зачем мы тебя пригласили? Могли бы найти солистку без голоса, но пофигуристее. Уверяю тебя, проку было бы больше! - возмутился Георгий с многообещающим звоном в голосе.

Пётр, нахмурившись, перебил его, в который раз предотвращая взрыв.

- Васька, кончай дурачиться, нельзя так. Несерьёзно это! Мы-то отработаем, и тебя, конечно, п-прикрыть можем, но это неп-профессионально! Сама п-подумай, разве часто тебе п-приходилось выступать п-п-перед...

- Передом ещё нет! - зло намекнула она, так и не успокоившись. - У Гонзы спроси... Вот кто у нас - профессионал!..

Пётр покосился на товарища.

- Васька, прекрати!..

- А что он мне сделает? Выгонит?.. Так всё к тому и идёт. Наш Гонза всё больше настроен не на голосистых, а на голо-систых... - Василиса с деланным равнодушием передёрнула плечами. - Да ну вас! Вот возьму и уеду.

Пётр рассмеялся:

- Интересно, как?

- На Орлике!.. Я знаешь как верховую езду люблю!..

До самого возвращения хозяина и Бурханкина с охоты, Георгий не мог простить Василисе "её фокусов". Певунья, в свою очередь, была уверена, что Георгий уже взлелеял план, как с треском погонит солистку из группы.

Она демонстративно не замечала его "в упор" и нарочно - вместо того, чтобы распеваться - ушла гулять.

Василиса вконец застращала гитариста. До возвращения Бурханкина и хозяина - Пётр ходил за ней, что называется, хвостом. Она на двор - он за ней. Она какую-нибудь интересную корягу из сугроба тащит - и он здесь, помогает. Она производит раскопки на месте бывшего флигеля, он - тут как тут. (От старого дома осталась гора обломков, которые хозяин плотникам трогать не велел. Даже при строительстве баньки, что теперь притулилась рядом, разрешил взять лишь крышу и несколько верхних брёвен. Но прежде лично проверил, годятся ли.)

А как он побежал к ней, когда Василиса, резко запрокинув голову, поскользнулась и навзничь упала в снег! Да ведь она лишь удивилась вертолёту, закружившему в этих забытых Богом небесах... Бросился - со всех ног!

- Смотри, чего-то скинули, - разглядела Василиса. - Точно, сбросили! Вон там, за деревьями...

- Шишку тебе на нос уронили! - Пётр поднял её, начал отряхивать.

- Чего ржёшь, Белый, - рассердилась она. - Хватит меня за ручку водить! Боишься, в лес убегу? Иди, вон, Гонзу опекай, а то его всё из минора в мажор кидает! - и скрывая обиду, добавила: - Думаешь, пропаду без вас?..

- Не п-пропадёшь, тебя Серый Волк от бродячего мишки защитит! ответствовал гитарист, в свою очередь пряча за шуткой настороженность.

- Да, - вызывающе кивнула певунья, - на него - вся надёжа!.. Этот не предаст...

- П-почему ты так говоришь, В-васька? - обиделся Пётр. - Кто же тебя п-предаёт? Мы же для п-пользы дела...

- Хватит уговаривать, - оборвала его Василиса. - Спою я ему... Так спою - удивится, и не раз!..

- В-вот и умница!

Пётр выкатил небольшой толстый чурбак, поставил гладкий срез на развороченные брёвна флигеля, сел сверху, скорчил рожу: развлекал, как мог.

Василиса тут же согнала музыканта и заявила:

- Годится!.. Это будет у нас пьедестал... Нет, трон... Нет, кресло для главного слушателя!