Звонок другу

Финал вечера прошел гораздо проще, чем это было с ней. У Зойки были деньги — она копила их на путешествия, потом оставила на жизнь без работы и в этот субботний июньский вечер почти все свои сбережения отдала «Триаде».

Потом они посидели в кабачке вместе со Скотниковыми. Анна перепоручала им свою подругу и партнера на то время, пока ее не будет в городе. Обсуждался предстоящий бал. Гуся рассказывала Зойке, где можно взять напрокат вечернее платье ее размера. И как там будет весело, шумно! И что обязательно будут разыгрываться совершенно замечательные призы.

Зойка была возбуждена до состояния, пограничного с истерикой. Она очень громко разговаривала, неуемно и некстати хохотала, неумело дымила сигаретами, выпила пару бокалов шампанского и изрядно захмелела. Анна отвезла ее домой на такси.

Итак, она выполнила все указания Третьяковой. Она заработала свои первые деньги, которые получит, когда вернется из командировки.

Она не сделала лишь одного — не осталась ночевать с Зойкой. Во-первых, это все же казалось ей паскудством— вот так стеречь подругу, словно плененную птаху. А кроме того, на следующий день, то есть ранним воскресным утром, она уезжала в Прагу! В свой любимый город, где уже бывала. И куда всегда стремилась вновь. И нужно было еще собраться в дорогу.

Расцеловав Филиппову у подъезда и пообещав, что все будет прекрасно, Анна уехала домой.

Зойка проснулась ранним утром с дикой головной болью и чувством какого-то запредельного беспокойства, почти ужаса. Она вспомнила о том, что произошло вчера, и похолодела.

Как это она сделала? Куда отдала свои кровные деньги?

Ну да, Анька и ее друзья, все ее убеждали… И она сама просилась туда, в конце концов… Но что же это за работа такая? Обманывать, завлекать — как цыганка на рынке? Но Анька-то меня не обманывала… Да просто я ни о чем не спрашивала! Как оголтелая перла танком — возьми да возьми! Вот — взяли! Получи, фашист, гранату!

Зойка кинулась к телефону. У Лавровой телефон не отвечал. Ну да, Анька его на ночь отключает. Она спит плохо, если разбудят, потом не уснет. Хороша подруга! Втянула черт знает во что, и нет ее!

Нет, не втянула. Она вся светилась всю эту неделю, Зойка же сама видела и слышала. И она, Анька, искренне хотела ей помочь выбраться из депрессии! Ну и что, что хотела? Сегодня ей, Зойке, еще хуже, чем было! Чувство беспокойства все нарастало. Филипповой непременно нужно было с кем-то поговорить! Она вспомнила о Скотниковых. Анька перепоручила ее им, этой парочке. Зойка полезла в сумочку, нашла телефон, записанный на бумажной салфетке, кинулась к телефону.

— Але? — после долгих длинных гудков отозвался заспанный женский голос.

— Гуся? Это я, Зоя.

— Какая Зоя? — явно не врубалась Скотникова.

— Ну, Зоя Филиппова, подруга Ани Лавровой.

— А-а-а, ну да! Что случилось? Который час? — Гуся пыталась проснуться.

— Семь утра, — взглянув на будильник, добросовестно отрапортовала Зойка.

— И что? Что случилось, Зоя?

— Гуся, а этот ваш бизнес, он вообще работает? Это у кого-нибудь получается?

На другом конце провода повисло молчание. Затем женский голос отозвался:

— Конечно, работает, Зоинька. А в чем дело? Вообще-то семь утра…

— Гуся, я не понимаю, как можно привести человека и ничего ему не объяснить?! Получается, что я его обману!

— Нет, не обманешь. Ты, Зоя, главное, не волнуйся зря, — медленно проговорила явно засыпающая на ходу трубка. — Ты знаешь что, Зоя, ты выпей сейчас валерьянки или водки.

— Валерьянки? Или водки? — не поняла Зоя.

— Что у тебя в доме есть, то и выпей. Можно то и другое вместе. А мы попозже тебе позвоним. Ты только не волнуйся. Это у тебя от перенапряжения. У нас все будет супер!

Трубка дала отбой.

— Кто это? — спросил Гусю сонный Анатолий.

— Припадочная эта, Зоя. Клиентка Лавровой. Подруга твоя отъехала, а нам это чучело пасти! И на х… не пошлешь, е… твою мать. Она же у нас партнер теперь, бля…

— А ты телефон отключи, — сквозь сон посоветовал муж.

Что и было сделано.

Зойка послушала длинные гудки, снова набрала номер. Трубку никто не снимал. Она насчитала двенадцать гудков. Мертвый не выдержит. Значит, отключились. Здорово! Как они все от нее отключились-то! Зойка вспомнила, что у нее есть телефон Третьяковой! Ну да, когда она привезла взнос и сделала это первой среди всех приглашенных, Третьякова, в знак особой милости, дала ей номер своего мобильника. Зойка набрала мобильный Ольги. И там отлуп: «Номер отключен или находится…»

Больше звонить было некуда. Разве что в милицию. Но вообще-то, семь утра в воскресенье — не самое лучшее время для звонков даже в милицию. Это осознала наконец и Зойка.

И вняла совету Гуси, то есть налила себе большую рюмку водки, накапала туда валерьянки, выпила, зажевала бутербродом с колбасой, взяла газеты, которые скопились за три дня в ящике и валялись теперь в прихожей, улеглась в постель, но, не прочитав и пары строк, уснула.

Глава 23

ТРИ ТОВАРИЩА

Она проснулась от бившего в окна солнца. Будильник показывал около полудня. Включив транзистор, Зойка обнаружила, что за окном уже понедельник. Ничего себе! Получается, она проспала более суток. Ну и ладно! В конце концов, имеет она право на отдых? Тем более что сегодня вечером начинается новая, неизведанная жизнь.

Настроение вроде бы улучшилось. Зойка решила устроить настоящий выходной — поваляться в постели с чашкой кофе, почитать, посмотреть телевизор… Телевизор, правда, что-то барахлил. То звук пропадал, то изображение. Вообще-то ему давно пора на пенсию — этому отечественному «Рекорду».

Телик оставила тетя Марина — единственная родственница. Зойке было четырнадцать, когда родители погибли в автокатастрофе. Тетя Марина, мамина сестра, переехала из коммуналки в ее квартиру и опекала до того момента, когда племянница закончила пединститут. Марина работала библиотекарем и воспитывала Зою на прекрасной русской литературе. Которая, как выяснилось в начале девяностых, очень далека от жизни. Выйдя на пенсию, тетка продала свою комнату в коммуналке, купила домик в Пушкинских Горах и перебралась жить на природу. А Зойка ездила к ней каждое лето.

Боже, какая там красота! Нужно было и ей, Зойке, переехать туда, в заповедник, устроиться экскурсоводом, жить среди блестящих, талантливых и изысканных призраков прошлого…

Ну да, казалось бы! Жила бы ты на самом деле среди призраков настоящего — таких же неустроенных, нервных тетех — экскурсоводов. И грызлись бы как пауки в банке. И выжили бы тебя оттуда, Зоя Георгиевна, в два счета! Потому что человек ты к реальной жизни абсолютно не приспособленный…

Ладно, не будем о грустном! Что ни делается — все к лучшему! Может, в этом новом мире, куда увлекла ее вчера Лаврова, она найдет свое место, обретет друзей, а может быть и… Этот доктор, «ухо-горло-нос», очень даже ничего! Маленький такой, хрупкий. Зойке едва до плеча достает. Но такой хорошенький! Ресницы, как у барышни! А глаза печальные… И так он на Зойку смотрел этими глазами, так смотрел… Не то, что ее кавалер, степенный и холодный как рыба Николай Николаевич. Обремененный детьми, внуками, больной тещей, старой матерью…

Зачем он вообще-то к ней ходил, непонятно. Хотя, почему же — понятно! Зойка была единственной женщиной, которая ничего от него не требовала. Выслушивала его, вникала в его семейные проблемы, даже советы какие-то давала! Мол, нужно быть терпеливым с женой, вздорной женщиной климактерического возраста. Кому рассказать — обхохочутся! Зойка кормила его всякими вкусностями, потом ласкала в постели, изо всех сил стараясь, чтобы у ее старикана что-нибудь получилось… Личный психотерапевт, повар, любовница, надежный товарищ — все в одном флаконе.

Нет, хватит! Хватит давать использовать себя! Ведь он, Николай Николаевич, никогда, ни разу за два года не сделал ей самого пустякового подарка. Ни флакончика духов, ни еще какой-нибудь безделушки, какой-нибудь цацки, которые так нравятся женщинам. А ведь не бедный! Снабженец на успешном, крупном предприятии. Сам хвастался ей, как «упакованы» его жена, и дети, и внуки… И Зойка, слушая его, улыбалась, загоняя глубоко внутрь обиду, считая недостойным себя поддаваться такому низменному чувству, как… Как что, собственно? Ведь не завидовала же она благополучию его семьи? Просто ей хотелось и самой получать хоть частицу его заботы, хоть крошечные доказательства его любви. Хотелось чувствовать себя женщиной, а не особью, которую используют раз в месяц, чтобы скинуть груз забот, и про которую тут же забывают до следующей встречи. Она постоянно вспоминала известную шутку о том, что в начале знакомства мужчина не делает женщине дорогих подарков, потому что не уверен в том, что она его любит (и зачем же зря тратиться?), а потом он не делает ей подарков потому, что она его и так любит (и зачем же зря…).