Сейф дьявола

— Он что же, будет работать прямо в палате?

— Данда себя не так уж плохо чувствует, на следующей неделе его обещали выписать.

— У него что же, был подготовлен материал еще до того, как он попал в эту злосчастную аварию?

— Точно не знаю, но, кажется, он собрал необходимый материал непосредственно в госпитале. Там с ним лежит один летчик…

— Чудесно! Ко Дню авиации у нас будет репортаж из госпиталя. Теперь я не удивляюсь, почему пилоты избегают беседовать с журналистами. Даже в страшном сне трудно себе такое представить: репортаж ко Дню авиации из госпиталя…

— Но Данда меня заверил, что у него отличный материал.

Неожиданно раздался телефонный звонок.

— Краус у телефона. Говорите, пожалуйста, громче, я плохо вас слышу. Это ты, Петр? Что случилось? — Главный внимательно выслушал, потом сказал: — Хорошо, я согласен, пусть репортаж привезет Вондрачек, а ты можешь остаться. До свидания! — Краус положил трубку и с минуту молча смотрел на телефонный аппарат. — Это надо же, вот уж действительно везет!

— Неужели опять какие-нибудь неприятности с этим Черником?

— Наоборот, на Доброводицком полигоне обнаружили заминированный фашистский тайник. И Петр как раз при этом присутствовал. Везет же парню!

— Главное — чтобы он чего-нибудь не выкинул, — язвительно заметил Валек.

Главный редактор внимательно посмотрел на начальника отдела:

— Ну-ка, Любош, закрой, пожалуйста, поплотнее дверь. Вот так. А теперь слушай меня внимательно. Репортаж ко Дню авиации я поручил написать тебе, лично тебе. Поэтому завтра или в крайнем случае в понедельник утром ты мне этот материал обязан принести. Если Данда напишет статью, отлично, мы опубликуем ее в следующем номере. Ясно? И вот еще что… В последнее время мне не нравится твое отношение к работе. Ты потерял когда-то присущие тебе хорошие качества: добросовестность и ответственность за порученное дело. Мне кажется, что руководящая должность вскружила тебе голову. К коллегам ты относиться свысока, не замечаешь их достоинств…

— Ты имеешь в виду Черника? — попытался вставить хоть слово Валек.

— Потрудись не прерывать меня, у тебя еще будет возможность высказаться. Я имею в виду не только Черника, но и других, например Брандла. Мне очень не нравятся твои постоянные выпады против него. Мне лучше знать, сколько времени ему сидеть в моем кабинете, а сколько — у рабочего стола. Что же касается твоих насмешек, что Брандл умеет только править чужие рукописи и вычитывать корректуру, я тебе вот что скажу: если бы ты написал столько репортажей, фельетонов и рецензий, сколько их в свое время написал Брандл, с твоим характером у тебя давно голова пошла бы кругом. Это я уговорил когда-то Брандла оставить журналистскую работу и стать ответственным секретарем редакции, то есть заняться очень неблагодарной, но нужной нам всем работой. Это что касается Брандла.

Но так же ты относишься и к другим. Люди, конечно, не ангелы, у каждого свои недостатки, но надо уметь видеть в них прежде всего хорошее. А ты, вместо того чтобы создавать в коллективе деловую обстановку, нервируешь сотрудников своими постоянными придирками. Например, я никогда не слышал от тебя хотя бы одно доброе слово о Крейзловой или о Грубере. Я не хочу сказать, что это гении журналистики, но работают они честно, добросовестно, ты же своим отношением убиваешь в них веру в себя, а в нашей работе без этой веры просто не обойтись.

Да, и вот еще что. Когда-то ты отличался инициативой, куда же она сейчас делась? В качестве нештатных корреспондентов ты рекомендуешь в редакцию каких-то пенсионеров, вместо того чтобы искать себе помощников в воинских частях. В последнее время ты вообще перестал ездить в командировки. Недавно я просмотрел тетрадь учета выступлений наших журналистов перед читателями: ты был на такой встрече в декабре прошлого года, да и то не в части, а в партийной организации ЖЭКа. Мне кажется, этого слишком мало. Вот все, что я хотел сказать тебе с глазу на глаз. Хотя я долго думал: может, стоит обо всем этом рассказать в партийном комитете? Ты хочешь мне что-нибудь сказать?

— Все, что ты мне сообщил, я обдумаю. Или ты считаешь, что мои дела плохи и лучше подать рапорт об увольнении?

— Оставь, пожалуйста, эти фокусы для кого-нибудь другого. Если ты меня внимательно слушал, я ни слова об этом не сказал. Просто хочу, чтобы ты серьезно задумался.

— Постараюсь.

— Да уж постарайся, и побыстрее. А теперь я тебя больше не задерживаю. Зайди, пожалуйста, к Брандлу и забери у него писанину доктора Пресла — я ее забраковал. Можешь вернуть этот, с позволения сказать, материал своему соседу. И постарайся искать себе нештатных корреспондентов в воинских частях, а не на дачных участках.

Майор Валек в расстроенных чувствах закрыл за собой двери.

— Оставь их открытыми! — крикнул ему вслед Краус, а про себя подумал: «Теперь их уже можно не закрывать».

14

Погода на Шумане значительно ухудшилась. Не лучше было и настроение у подполковника Гумла, когда он вошел в кабинет майора Ворличека и, представившись, увидел Петра Черника и Антонина Вондрачека.

Майор Ворличек сразу стал ему охотно объяснять:

— Товарищ подполковник, это хорошо, что вы уже приехали. Ночлег вам обеспечен. Вас ждет комната в соседнем здании, шофера мы тоже не обидим. Конечно, это не фешенебельный отель — у нас тут условия, приближенные к боевым. Но место, где можно поспать и умыться есть. Если вы захотите остановиться в гражданской гостинице, то это я организую в Рудонице или в Краловице…

— Товарищ майор, меня сейчас меньше всего интересует номер в гостинице. Я хотел бы побыстрее попасть на место, где был обнаружен тайник. Кто сможет меня туда проводить?

— Это могу сделать и я, но хорошо бы вам предварительно побеседовать с поручиком Рихтермоцем.

— А кто это? Специалист из МВД? От них кто-то должен подъехать.

— Поручик Рихтермоц — командир саперного взвода. Его солдаты осуществляли разминирование подходов к тайнику после того, как там произошло чрезвычайное происшествие.

— Мне никто не говорил, что тут произошло ЧП.

Майор Ворличек коротко рассказал подполковнику о случившемся.

— Какие мины там обнаружены?

— Немецкие противопехотные. Но лучше и подробнее вам о них расскажет поручик Рихтермоц. Товарищ ротмистр, найдите поручика Рихтермоца и передайте ему, чтобы он немедленно прибыл сюда.

Ротмистр не спеша поднялся с койки, на которой сидел вместе с Черникой и Вондрачеком, и направился к двери, но в последний момент все же заметил:

— Поручик Рихтермоц должен прибыть сюда в четырнадцать ноль-ноль, сейчас его будет довольно тяжело найти.

— Вы правы, я забыл, что сам приказал Рихтермоцу прибыть к этому времени. Ладно, все равно, товарищ подполковник, раньше чем в семнадцать часов к тайнику мы не попадем.

— До шестнадцати тридцати на полигоне будут проводиться боевые стрельбы, а там, где обнаружен тайник, у артиллеристов мишенное поле.

— Ну, порадовали вы меня!

Ворличек предложил гостю из Праги стул, но Гумл отказался:

— Благодарю, я лучше прогуляюсь немного. А вы тут случайно или опять приехали писать оды на работу саперов? — спросил он у Черника.

— Мы приехали, товарищ подполковник, на тактические учения, но, на наше счастье, тут обнаружили заминированный тайник, — ответил Черник как можно учтивее, так как в тоне и в содержании вопроса уловил иронические нотки, а потом спросил у Гумла напрямик: — Вам неприятно наше присутствие тут или вы что-нибудь имеете против репортажа, который я написал о работе саперов и Загорском заповеднике?

— Мне не понравилось ваше поведение. Вы обещали показать статью перед тем, как опубликуете ее в журнале, но не сделали этого.

— Правильно, обещал, но, к сожалению, не сумел этого сделать, за что прошу меня простить. Дело в том, что события развивались совсем не так, как я предполагал. Сразу же после командировки в горы меня послали в Монголию. Статью я успел дописать, а проконсультироваться с вами времени не хватило. Но, надеюсь, вы ничего не имеете против содержания статьи?