Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации

- Ну что вы меня за дурака-то держите? - обиженно спросил он. - Усы как усы, как у всех нормальных людей достигших половой зрелости... Только крашенные.

- Да я ж их сам, кретин, на смолу пришпандорил, чтоб крепче, - чуть не заплакал с досады Козлов.

- Бабушке своей расскажите, - сухо посоветовал Креветко, запрыгивая обратно на стул, каждый раз неудачно.

- Вам помочь? - предложил капитан.

- Обойдусь, - следователь наконец уселся. - Что вы еще хотите мне сообщить? Что у вас вставная челюсть, или нога деревяная?

- Мне надо позвонить, - Козлов потянулся к телефону на столе.

- Ну-у-у, - Креветко отодвинул от него аппарат. - Какие же сейчас звонки? Полтретьего ночи.

- Полтретьего?! - ужаснулся Козлов. - Да там уже волнуются, почему я не вышел на связь.

- Где это - там? - поинтересовался Креветко.

- На Лубянке и в Комендатуре Кремля.

- Ну, хватит! - следователь стукнул кулачком по столу.

- Вы будете говорить правду?

- Я уже все сказал.

- Ну, что ж, - Креветко стал собриать со стола бумаги. - Мне очень жаль, что мы не смогли понять друг друга. Может, у товарища Зубова это получится лучше. Желаю вам хорошо провести время.

Креветко вышел. И почти сразу же вошел Зубов - крепко збитый блондин-альбинос с камненным лицом, бесцветными ресницами и красными глазами алкоголика. Зубов уселся за стол и принялся в упор рассматривать Козлова.

"Известный прием, - со злостью подумал капитан, - Креветко отправился в соседнюю комнату спать, а его место занял другой. Через час они поменяются, и так до бесконечности, пока я не сломаюсь. Но нет уж, дудки, больше они от меня ничего не услышат!"

Козлов решил сменить тактику и на все вопросы отвечать молчанием. Молчал и Зубов за столом. Молчал и смотрел на Козлова. Так прошла минута, две, пять... На восьмой Козлов не выдержал:

- Я хочу знать, на каком основании меня задержали? - высоко, словно перед истерикой, спросил он.

- Здесь вопросы задаю я, - ответил Зубов одними губами.

- Я не тот, за кого вы меня принимаете! - голос Козлова звенел. - Это ошибка.

- Я понимаю, - Зубов кивнул.

- Мне надо позвонить!

- Я понимаю.

- И вообще, - Козлов сузил глаза. - Я буду говорить только...

- Знаю, - перебил Зубов. - Только в присутствии вашего адвоката.

За дверью кто-то заржал.

- Нет! - Козлов мотнул головой.

- В присутствии двух адвокатов? - предположил Зубов.

За дверью заржали громче.

Козлов сглотнул липкую слюну:

- Я буду говорить только с полковником Семинардом.

- Вот как? - Зубов приподнял белесые брови. - А с покойным маршалом Гречко, царство ему небесное, вы говорить не желаете?

За дверью начали икать от хохота.

- Ну хорошо, - смягчился следователь. - Вы можете хотеть все, что угодно. Это ваше право. А у меня будет к вам всего один вопрос.

- А не буду отвечать на ваши вопросы! - выгнул спину Козлов.

- Всего один вопрос, - Зубов навис нвд столм. - Где вы взяли обойму?

Козлов гордо молчал.

- Ладно, - следователь достал из папки протокол. - Распишитесь, и вы свободны.

Капитан взглянул в бумагу, и глаза его расширились:

- Что за черт? - забормотал он. - Я не садист-рецидивист Вырубов, я не пугал сторожа Карацупу и не завладевал его пистолетом без обоймы... Я не проникал на птицеферму топтать яйца! И на скотобазу кастрировать хряков "в количестве до 50-ти штук"! Я не подпишу!

- Ну что ж, Быдлин, входи! - позвал следователь.

Вошел тот, кто смеялся под дверью: амбал в галифе и в майке, украшенной красными кровавыми пятнами, с полным ртом железных зубоа.

- Вы знаете этого человека? - спросил капитана Зубов.

- Нет.

- Ну, может, быть, вы его где-то видели или когда-то встречали?

- Нет.

- Странно, - Зубов почесал макушку, - Обычно при виде этого типа у всех развязывается язык.

Козлов молчал.

- Пошел вон! - рявкнул следователь Быдлину.

Тот вышел.

- Правильно, гражданин Вырубов, - Зубов постучал по столу карандашем. - Зачем прибегать к крайним мерам? Лучше разойтись полюбовно. Вы мне закорючку в протоколе, я вам - стакан крепкого чая с бубликами.

- Я ничего подписывать не буду! - Козлов высоко поднял голову.

- Хорошо, Быдлин, входи! - крикнул следователь. - А вы, гражданин, не могли бы выключить свет?

Козлов оглянулся на находившийся почти под самым потолком выключатель, потом на вошедшего Быдлина, который достал расческу и дунул не нее. Вылетело несколько зубцев. Быдлин улыбнулся капитану своей стальной улыбкой.

- Не выключу, - проговорил Козлов. - Он ударит меня по почкам.

Зубов вскочил. Лицо его наконец оживилось:

- Колись, гад, сволочь, колись, зачморю!

Козлов выдержал этот натиск, не отводя от следователя глаз. Тот растерялся. Быдлин еще пару раз дунул на расчеку - зубьев больше не осталось. Он растерялся тоже.

- Товарищ следователь, - заискивающе закоцал зубами он.- Может, я пойду? А то жена приревновала, говорит, к контролерше из пятого блока по ночам хожу... И так уже все зубы новые вставить пришлось.

Зубов упруго сплюнул в пепельницу и сказал:

- Дурак! На серьезной работе вроде, а ведешь себя как пацан. Иди, что б я тебя больше не видел!

- Вот спасибо! - Быдлин выскользнул за дверь, но тут же показался опять.

- Что еще? - раздраженно спросил следователь.

- Мне бы денежки за расческу, а то зарплата, сами понимаете...

Зубов замахнулся пресс-папье. Быдлин исчез.

- Ну что? - обратился к капитану Зубов. - Рад? Напрасно, друг, дружбан дорогой. Рубон кончился, да и пока не сознаешься, на довольствие не поставлю. Это раз. Парашу, пока препирался, унесли, - это два. В камеру переполненную пойдешь, спать на полу придется, - это три.

Зубов посмотрел на часы.

- В камеру?! - сердце упало у Козлова, гулко бухнув о тазобедренный сустав.

- В камеру, в камеру, - повторил следователь, собираясь.

Козлов во мгновение ока стал мокрым, как мышь. В камеру к уголовникам! Он знал, как это бывает - слышал от коллег.Сначала посадят играть в карты на деньги, когда деньги кончатся, то заставят есть собственные экскрименты, а когда все съешь... Дальше даже думать не хотелось.

Зубов нажал кнопку звонка под столом.

- Погодите! - подскочил к нему Козлов. - Не надо в камеру! Я все подпишу, где протокол?

- Завтра подпишешь, - следователь зевнул. - У меня смена закончилась. Уведите, - приказал он вошедшему сержанту.

- Пошли, козель! - тот дернул капитана за ворот.

Идя под конвоем мрачными коридорами, стоя на поворотах лицом к стене, руки за спину, Козлов думал об одном:

"Лишь бы не "опустили", лишь бы не "опустили" урки, да еще с моей-то фамилией. Надо сразу себя поставить!" - твердо решил капитан.

У камеры под номером 15 его остановили. Тяжелая дверь открылась, и Козлова впихнули внутрь. Ключ за его спиной - он считал - повернули пять раз, затем все стихло. Капитан огляделся: обшарпанные мрачные стены, досчатые нары в два этажа, на них вповалку спали заключенные. Или притворялись. Козлов приметил свободное место - пару квадратных метров в углу.

"Здесь обитает вожак, тфу ты, главарь, нет - пахан! - догадался Козлов. - Ба, да тут параша, - подошел он ближе. - Врал, стало быть, Зубов, не уносили ее."

Капитан обошел вокруг параши, размышляя, как ему быть.

"Это ведь право пахана - первым и последним ходить, - решил он и сел на корточки. - Теперь песня. Песня должна быть блатная, или, на худой конец, приблатненая."

Козлов прочистил горло и затянул:

- Сижу на нарах, как король на именинах...

Дальше он не помнил. Никто из спящих не проснулся, даже не вздрогнул.

"Ну и нервы у ребят", - уавжительно подумал Козлов и запел другую песню, взяв на целую октаву выше:

- И меня замели по наводке моего управдома...