Нагадали мне суженого

Выход, разумеется, нашелся. Он находится из любого положения, даже самого безнадежного. Лично я занавесила окна плотными портьерами, чтобы ни один солнечный лучик не просочился, включила кондиционер и легла под него.

Через неделю я поняла, что чувствуют вампиры. Днем мне даже есть не хотелось, и я не выходила из номера. Но едва багровый диск солнца касался кромки воды, я ощущала это, даже не глядя на часы, и приоткрывала щелочку в сдвинутых портьерах. Со своего балкона я следила, как солнечный диск растворяется в море и вода становится красной. И только от одного вида крови чувствовала зверский голод.

С наступлением темноты я неслась в главный ресторан и наваливала на тарелки еду.

– Боже, неужели она все это съест? – пискнула какая-то худосочная девица, глядя на пять кусков кремового торта в моей тарелке.

Да! Я поглощала все, почти не жуя. Картошку фри, огромные куски мяса, выпечку. Через полчаса я себя чувствовала как удав, проглотивший слона. Неприлично в таком виде лежать посреди дороги, все сразу понимают, что у тебя в желудке слон. Надо куда-то отползти и попытаться его переварить. Но ты теперь тяжелее на целого слона! И ползти с ним нет сил. А надо.

И вот ты плетешься в номер, думая: господи, ну почему я не съела цыпленка! Почему именно слон!

А самое интересное, что на следующий день ты идешь и видишь слона, хотя рядом лежит премиленький цыпленок, но ты его, как и накануне, игнорируешь. И опять глотаешь слона, будто это последний слон на свете. Все, слоны завтра закончатся. Надо срочно лопать этого, последнего. А потом все повторяется, ты идешь и думаешь: господи, ну почему же опять слон?!

Так уж устроен человек. Пока есть слоны, он будет поглощать их. И, жуя цыпленка, думать о том, что какой-то гад в этот же момент лопает слона. Хотя как знать? Может, цыпленок-то лучше?..

Короче, из отпуска я приехала, поправившись на пять килограммов, и мне срочно пришлось обновлять гардероб. Расходы были немыслимые, и вся моя скидка за путевку ушла на то, чтобы расхлебывать последствия такого отдыха. Что было нерационально. Больше я эксперимент не повторяла. Потом у меня нашли опухоль, и я резко начала худеть. От переживаний. На что совсем не рассчитывала, и старые тряпки сорок четвертого размера выкинула. Мне опять пришлось нестись в магазин, и в результате я теперь одета как чучело. Я ведь накупила все самое дешевое в расчете на то, что меня снова разнесет. Но на мою библиотекарскую зарплату не больно-то разгуляешься. И мои замечательные вещички сорок восьмого размера дожидаются своего часа, покамест я ношу сорок второй. Уф! Кажется, все правильно объяснила!

Да, там еще было море, в Африке. Красивое. Теплое. Но купаться ночью запрещалось, вроде как там морские гады. Выползают на берег и поджидают добычу. Я вовсе не хотела стать их добычей, мне хватило того, что я стала добычей своей тупости и глупости, потащилась в середине лета в Африку. Поэтому ночью я на море не ходила. А днем спала под кондиционером. К тому же я и плавать-то не умею. И в отпуск на этот раз еду в Москву, которую успела возненавидеть, пока в ней жила. Но, может, после долгой разлуки, как это часто бывает, в моем сердце проснется прежняя любовь к ней? Ведь когда-то я ее любила. Да что там! Обожала! Это был город моей мечты…

– Кажется, спит, – прошептал кто-то.

– Закрывай скорее дверь, свет ее может разбудить!

– Тихо! Ложимся. И – не дышать! Все поняли?

– Да!

Мои попутчики бесшумно вознеслись на верхние полки. Одна дама прилегла внизу, накрывшись с головой казенной простыней. Я зевнула. Скучные люди. Совершенно не обладают чувством юмора. Уж я бы их развеселила!

Когда я проснулась, все они уже выстроились в очереди в туалет. Я никуда не спешила, туалет не заяц, в лес не убежит, а закрыть его до моего визита никто не посмеет, поэтому я не спеша пила чай и смотрела в окно на знакомый пейзаж. Кажется, я немного волновалась. Как-то меня встретит город моей бывшей мечты?

…Москву я узнала сразу, едва ступила на перрон, по недовольным и угрюмым лицам стоящих там людей.

– Чего приперлись? – всем своим видом говорили они. – Москва не резиновая!

Это я слышала и когда здесь жила, тем не менее город переварил еще миллионов десять, как утверждает официальная статистика. Неофициальная похожа на Фемиду с повязкой на глазах, она в ужасе лепечет какие-то цифры, стараясь не знать всей правды. Город пухнет, словно дрожжевое тесто в кадке, его пытаются удержать какими-то развязками, обручами новых кольцевых дорог, которые тут же теряются в потоке машин, а тесто все прет и прет, люди прибывают и прибывают, новые микрорайоны растут практически бесконтрольно. Никто не думает об инфраструктуре, вообще об удобстве людей. Приехали в Москву – терпите.

И что интересно – терпят! В то время как в провинции свежий воздух, относительно свободные дороги и люди вам улыбаются. Человек – странное существо. Ради престижа он способен спать на гвоздях и есть эти самые гвозди на завтрак, очаровательно улыбаясь, а всем остальным говорить, что они лохи. Сообщество людей, спящих на гвоздях, самое стойкое, почему-то они составляют общественное мнение. Наверное, все дело в гвоздях, которые они едят. Их организм привык усваивать железо. Они и говорят как гвозди забивают и вешают на эти самые гвозди общественное мнение. Попробуй возрази!

– Носильщик? Девушка, носильщик?

– Такси! Кому такси?!

– Куда прешь, коза?! Понаехали тут!

– Простите, это вы мне?

Под моим взглядом «москвич» съежился, словно проколотый резиновый мячик:

– Извините, девушка, обознался. Москвичка, да?

– И да и нет.

– Проводить вас? А то эти обезьяны приезжие затолкают. Таращат глаза, как будто только вчера на свет родились.

– В провожатых не нуждаюсь.

– Эй! Может, хоть телефончик оставите?

– Гуляй, лимита!

– Написано на мне, что ли? – растерянно сказал мужичок и тут же переключился на другую жертву: – Такси недорого! Такси! Кому такси?

Странно, но я вдруг почувствовала себя в своей тарелке. Моя одежда больше не вызывала вопросов, здесь все так одеваются, лицо приняло безразлично-знающее выражение, усталое и снисходительное, так что ко мне больше никто не совался с дурацкими предложениями, тело расслабилось. Теперь я могла просочиться в крохотную щелочку в толпе, чтобы быть первой у эскалатора, при необходимости выгнуться так, чтобы упирающийся в меня зонт не причинял боли, сделать вид, что у меня вообще нет ни груди, ни задницы, чтобы ни одна рука не сделала попытки залезть под юбку. Тело-трансформер я обрела в пригородных электричках, где может ездить лишь бесполое существо, не знающее голода и усталости. И тело мгновенно все вспомнило.

Приехавшие со мной люди еще не освоили вокзал и таращились на все, как новорожденные, а я уже стояла у турникета, наплевав на очередь в кассе. Только не на вокзале! Талоны на проезд я куплю потом в месте наименьшего скопления народа. Приезжие уверены, что в Москве их все хотят обмануть, а эти люди просто хотят заработать. У них бесплатный безлимитный проезд, и они приторговывают поездками в метро еще и по льготной цене. И бояться их нечего. Я без колебаний достала заранее приготовленные деньги на одну поездку.

Едва бабуля в побитой молью шляпке приложила свою карточку к считывающему устройству, как я шмыгнула через турникет и в мгновение ока стояла на эскалаторе. Как будто и не уезжала!

Я вышла на знакомой станции, здесь когда-то был офис фирмы, где я работала, и достала из сумочки мобильный телефон. Поезд, на котором я приехала, был утренний, и я не рискнула сразу звонить Екатерине. Режим дня театральных критиков я себе приблизительно представляю.

Слава тебе! Ответила!

– Здравствуйте, Екатерина. Это Анфиса, я вам звонила. Пресс-секретарь из провинциального театра.

– Ах-ах! – зевок. – Еще так рано!

– Я знаю, что все ваше время расписано по минутам, поэтому спешу забить окошечко и для себя. Удобно вам поужинать в… – Я знала, чем ее соблазнить. Понимала также, что меня чуть было не послали. Да, мы договаривались о встрече, но это еще ничего не значит. Москвичи – самые необязательные люди на свете, у них вечно нет времени. За те двое суток, что прошли с момента нашего разговора, ей мог подвернуться с десяток выгодных предложений. И она с чистой совестью послала бы меня на фиг. Москвичи всегда руководствуются исключительно вопросами выгоды. Как хорошо, что я прожила в этом городе десять лет, включая учебу в университете! И чего бы смог добиться здесь Арсений Ладушкин? Ничего!