Компромат

Теперь настала пора изумиться Меньшикову.

Он обалдело уставился на подчиненную, по-детски почесал макушку и растерянно пробормотал:

— Что вы этим хотите сказать?

— Я хочу сказать, — распалилась Дежкина, — что непорядочно вам — как прокурору, как начальнику, как мужчине, наконец, — подставлять меня под удар. От кого, от кого, но от вас я подобного не ожидала!

— Да? — озадаченно произнес Меньшиков.

— Как вы могли послать меня на эту встречу? Может, вы полагаете, что это хороший тон? Мой муж избит до потери сознания. Угрожают моей семье, детям. А для вас, стало быть, это лишь повод посудачить о моей профессиональной состоятельности?

— Да о чем вы, в конце концов, говорите? — рявкнул прокурор. Он пришел в себя, и глаза его теперь метали молнии. Никто и никогда не осмеливался отчитывать его подобным образом. — Полагаю, что, как ваш начальник, я вправе давать вам служебные поручения. При чем тут избитый муж? Кто его избил?

— Об этом я хотела бы справиться у вас, Анатолий Иванович. Как я понимаю, между встречей, на которую вы меня направили, и большими проблемами, которые возникли в моей семье, существует прямая связь.

Пылая гневом, противники уставились друг на друга.

— Кажется, кто-то из нас тяжело заболел, — мрачно объявил Меньшиков.

— И я даже знаю, кто, — не стала лезть в карман за словом Клавдия.

— Попрошу вас объясниться, Клавдия Васильевна. — Прокурор откинулся на спинку кресла, вперив ледяной взгляд в собеседницу.

Правда, сейчас ее вряд ли мог смутить даже такой взгляд.

— Охотно, — согласилась она. — Хотя признаюсь, с большим удовольствием выслушала бы объяснения от вас. Да, я была на встрече. Меня завели в какое-то непонятное место и стали угрожать расправой. Вечером, не успела я прийти домой, как часть этих угроз была исполнена. Мой муж — в тяжелом состоянии. Меня средь бела дня обыскивают, надев мешок на голову…

— Мешок? — спросил Меньшиков.

— Именно.

— В Генпрокуратуре?

Теперь настала пора удивляться Дежкиной.

— При чем тут Генпрокуратура?

— А где вам надели на голову мешок?

— В троллейбусе. То есть меня вывели из троллейбуса, усадили в какую-то машину, обыскали.

— Когда?

— Вчера.

— Кто?

— По всей видимости, те же самые лица, к которым вы меня направили. Либо их подручные.

— Какие еще лица? — спросил прокурор.

— Я их не видела.

— Как же вы их не видели, если говорите, что были на встрече?

Несколько мгновений Клавдия молча глядела на прокурора, а потом вдруг откинула голову назад и залилась смехом.

Меньшиков обескураженно хлопал ресницами.

— Боже мой, — наконец вымолвила Дежкина, — кажется, до меня дошло… Анатолий Иванович, пожалуйста, скажите, о какой такой встрече вы мне напоминали?

— Разумеется, о встрече в Генеральной прокуратуре, — важно произнес Меньшиков. — Разве они не прислали вам записку?

— Прислали. Да только не они.

— А кто?

— Мы движемся по замкнутому кругу, Анатолий Иванович. Кроме того, о чем я вам уже сообщила, мне ничего не известно. Я рассчитывала получить информацию от вас…

— От меня? — возмутился Меньшиков. — С какой это стати?

— Выходит, вы меня откомандировывали вовсе не в Смоленский переулок?

— Куда?

— К булочной на углу, — уточнила Дежкина.

— Вы шутите, — сказал прокурор. — Насколько мне известно, сегодня на календаре не первое апреля.

— В записке, которую я получила, было сказано, что я должна явиться в Смоленский переулок к булочной и принести какой-то ключ.

— А я тут при чем?

Клавдия улыбнулась.

Отличный диалог для комедии абсурда: дурацкие вопросы и такие же замечательные ответы.

— Был звонок из Генеральной прокуратуры, — стал объяснять Меньшиков. — Справлялись о порученном вам деле о шайке, устанавливавшей блокираторы на колеса автотранспорта. Как оказалось, мошенники действовали не только в Москве. Генеральная прокуратура сделала запрос, с тем чтобы забрать дело в свое ведение. Я пытался доказать, что вы и сами сможете справиться, но наверху свои резоны.

— Про блокираторы в Смоленском речь не шла, это однозначно, — сказала Дежкина. — Да и Генеральной прокуратурой там не пахло.

— Тогда кто же мне звонил? — удивился прокурор.

— Хотела бы я тоже это знать…

Меньшиков хлопнул по клавише селекторной связи.

— Люся!

— Да, Анатолий Иванович, — немедленно откликнулось из динамика.

— Зайдите ко мне.

Через мгновение дверь распахнулась, и Люся с порога затараторила:

— Я не виновата, Анатолий Иванович, я предупреждала, что вы заняты и не можете ее принять, но Клавдия Васильевна не стала слушать, хотя я просила ее подождать, чтобы спросить у вас разрешения…

— Погодите, — поморщился Меньшиков, жестом пытаясь остановить словесный поток секретарши. — Вы мне скажите, с кем вчера соединяли по телефону…

На остреньком личике Люси промелькнуло удивление, но оно тотчас стало деловитым. Распахнув блокнот, секретарша спросила:

— С утра, днем, вечером?

— Из Генпрокуратуры звонили?

— Минуточку, — Люся зашуршала страницами. — Совершенно верно. Был звонок в одиннадцать двадцать пять.

— Кто звонил?

— От Шергунова, вы же знаете.

— А почему вы решили, что звонок был от Шергунова? — встряла в разговор Клавдия. — Вы с ним лично общались?

— Погодите, — отмахнулся Меньшиков от Дежкиной и сурово пророкотал: — Почему это ты решила, что звонок был от Шергунова?

Люся, которая знала, что шеф переходит с ней на «ты» только в минуты крайнего раздражения, быстро сглотнула слюну и пролепетала:

— Так сказали же… от Игоря Анатольевича звонят…

— Кто сказал?

— Не-не знаю…

Прокурор с досадой хлопнул ладонью по столу.

— Нет, вы поглядите, что делается, а! С кем работать приходится! Помощнички, так вас перетак!

Люся побелела как меловая стена.

— Но, Анатолий Иванович…

— Иди отсюда… Глаза б мои тебя не видели, идиотка! — В гневе Меньшиков бывал весьма груб с подчиненными.

На полусогнутых ногах секретарша вылетела из кабинета. За дверью раздались ее сдавленные рыдания.

— Проштрафилась, а теперь слезу пускает, — фыркнул Меньшиков. — Ну что, — обратился он к Дежкиной, — дело ясное, что дело темное. Верно?

— Надо созвониться с Шергуновым, — сказала Клавдия.

— А если он скажет, что никто от его имени не звонил, — нахмурился прокурор, — как я тогда буду выглядеть?

— Нормально будете выглядеть, Анатолий Иванович, — подбодрила его Дежкина. — Звоните.

Закряхтев, Меньшиков ткнул палец в клавишу селектора.

— Соедините меня с Шергуновым. И нечего сопли распускать, — прибавил он, услыхав горестный всхлип.

Дальнейшее подтвердило правильность догадки Клавдии.

Из Генпрокуратуры Меньшикову никто не звонил.

И звонить не мог, поскольку Шергунов находился в инспекционной поездке.

Звонок был подложным.

— Довольна? — горпрокурор с сердитым видом положил трубку на телефонный аппарат. — По твоей милости я почти что дурачком выгляжу…

— Анатолий Иванович, — сказала Клавдия. — Я чувствую, заваривается крутая каша… Мне нужен ордер на обыск обменного пункта, где произошла вчерашняя встреча.

Понедельник. 13.04–14.11

Клоков остервенело вгрызался зубами в пышный гамбургер и мгновенно перемалывал его своими бульдожьими челюстями. Майонез стекал по небритым щекам и, если бы не салфетка, обязательно попал бы на воротник новенькой белой рубашки.

Чубаристов терпеливо наблюдал за трапезой Дум-дума, механически катая по столу незажженную сигарету. Он знал, что до тех пор, пока Павел не справится с вожделенным завтраком, разговора не получится.

— Приборчик принес? — спросил Клоков, слопав последний кусище.

— Как заказывал, — Виктор откинул крышку кейса, в котором уютно разместился миниатюрный пеленгатор американского производства ценой в триста пятьдесят «зеленых». Да уж, эта заморская штучка влетела Чубаристову в круглую копеечку, но он надеялся с ее помощью получить огромную прибыль в виде бесценных показаний свидетеля.