Дар полночного святого

- Спасибо, Анечка, что составили компанию и не мешали размышлять. Усадив девушку в машину, Михаил включил мотор. По запотевшим стеклам бежали блестящие капли.

- Приняли ответственное решение? - Осведомилась Аня.

- Как это ни смешно...

- Кажется, я тоже. Определила генеральную линию построения личной жизни.

- Странно, я трудился над тем же самым, активизировав все мыслительные резервы, - рассмеялся Михаил. - И знаете, что решил? - Он снова заглянул в Анины глаза. - Признаюсь: решил завтра подкараулить вас у лицея после работы. Вроде невзначай. Стыдно?

- Откровенно? Меня это не огорчит. Так как я решила, что гулять с вами под дождем мне даже приятно.

22

Каждый день серый "вольво" ждал Аню под канареечным ясенем. Они не договаривались о встрече накануне и поэтому сердце Ани всякий раз радостно ударяло, как от совершеннейшей неожиданности. Теперь они направлялись в центр старой Москвы, оставляли машину в каком-нибудь переулке и шли гулять, куда глаза глядят. Говорили мало, но все, что она узнавала о Михаиле, ей нравилось: парень из семьи технарей, учился в институте городского хозяйства, каждое лето проводил в стройотрядах - зарабатывал деньги то на гитару, то на строительство дома на садовом участке.

- Помешан я был на всяческих сооружениях. Едва ползать начал, уже из песка возводил "город будущего". А вот теперь, смотрите, Анечка, как вам этот шедевр? - Михаил указал на отреставрированный особняк за чугунной оградой в стиле модерн.

- Очень неплохо!

- Еще бы! Архитектор Щусев. Потом похозяйничали пролетарские буржуины, затем чиновничья номенклатура. Добро общественное - что можно, расхитим, остальное изгадим. А вот чинил все это я.

Потом ещё Михаил не раз показывал на разные дома - восстановленные и новые с гордым комментарием: "Тоже мой дом!".

Однажды Аня расхохоталась:

- Теперь мне понятно, почему вы предпочитаете бродить по улицам. Чужие строения раздражают. А в собственное пригласить неудобно.

- Это верно. На конкурентов либо злюсь за то, что хорошую возможность загубили, либо завидую, - ну, это если уж очень хорошо получилось. Поэтому все время рвусь к новым, как говорили, свершениям. Трудоголик. И вас за это люблю, Анечка. Заметил, как вы на своих занятиях выматываетесь, а без работы чахнете - даже лицо становится маленьким и тоскливым, как у брошенного щенка.

- Вот беда! А я-то думала, что выгляжу блестяще и радую притязательный мужской взгляд. Оказывается... Значит, как у брошенного щенка? - Достав пудреницу, Аня взглянула в зеркальце. - Правда, пора на Канарские острова. И аппетит страшный с вами нагуливаю - вчера полкастрюли борща в двенадцать ночи съела. Мать даже испугалась.

- Кретин, дубина! - Михаил закрыл лицо ладонями. - Таскаю голодную девочку по улицам и все хвастаюсь, хвастаюсь... Лучше бы повел в пиццерию.

- Неплохо придумано, оригинально. Но это в следующий раз. Вы уже должны мне два фанта - романс под гитару и тройную пиццу.

...Теперь она с волнением ждала вечера и того момента, когда впорхнет в распахнутую дверцу серого автомобиля. Однажды, быстро переодевшись в своем лицейском кабинете, Аня выглянула в окно - знакомого "вольво" на месте не было. А что если это не случайность и госпожа Венцова теперь трижды брошенка - Денисом, Карлосом, Михаилом?! О, Господи, она даже не знает его номер телефона! А если... Ведь с бизнесменами происходят такие страшные вещи. "Куда ж ты пропал, Миша? Ну, позвони хотя бы, позвони!" взмолилась Аня, впервые перейдя на "ты". И сразу стало ясно, как фальшиво и отстраненно звучало официальное "вы". Ведь Михаил знал о ней уже так много - даже о начале дружбы маленьких "сестричек", о влюбленности в Дениса, запутанных отношениях с Карлосом. За эти две недели молчаливый и не очень эмоциональный, он стал близок Ане. "Надо было потерять, чтобы оценить потерю", - зло сказала она себе, словно заслужила новое разочарование. В это же мгновение на столе зазвонил телефон. Поколебавшись, Аня подняла трубку.

- Ты ждешь меня? - вкрадчиво прозвучал особенный, глухой голос.

- Жду, - ответила Аня, счастливо закрывая глаза.

Наверно, в этом коротком диалоге было сказано больше, чем за все предшествующие дни. Или же он просто подвел черту: произошло то, что не могло не случиться.

Едва оказавшись вдвоем в машине, они бросились друг к другу в объятия, словно после долгой разлуки, и целовались до одурения, не замечая лицеистов, высыпавших во двор.

Потом куда-то ехали, молча, держась за руки. Даже когда Михаилу нужна была вторая рука, он хватался за руль, не отпуская Анину, прижимая её ладонь своею теплому ободу. Ехали долго, потом поднялись в лифте на последний этаж блочной башни в спальном районе, вошли в темную однокомнатную квартиру и долго стояли в крошечной прихожей, обнявшись, ощущая всем существом, что нет и не может быть на свете ничего лучше того, что случилось и должно произойти между ними.

Все было чудесно в ту ночь: ужинать на кухне, обернувшись в простыни, валяться на широкой тахте, видеть в темноте лишь огонек сигареты Михаила, лежащего рядом и держащего в охапке свою женщину.

В ту ночь было немало сюрпризов. Оказалось, что холодильник полон свежими деликатесами и, как нарочно, самыми любимыми. Аня грызла тонкие ломтики острой бастурмы и не могла оторваться от салата из крабов. Кроме того, горячим отбивным или антрекоту Михаил предпочел копченую курицу, приведшую Аню в кулинарный экстаз. А сладкое!.. Он старательно подготовился к встрече, и сделал это очень удачно. Итальянский торт со взбитыми сливками и ликером "Аморетто" можно было есть не останавливаясь.

Аня не просила его петь, - боялась разрушить очарование. Ей ещё не приходилось испытывать восторг от самодеятельных певцов и было страшновато за необходимость первой лжи - ведь хвалить она будет, каким бы ни оказалось его исполнительское мастерство. Михаил вспомнил про "должок" сам, снял со стены гитару, устроился в глубоком полуразвалившемся кресле и взял длинный, тающий в тишине аккорд. Аня закрыла глаза.

Михаил пел фантастически: проникновенно, естественно, виртуозно переходя от вокала к шепоту. Вот для чего судьба дала ему этот хриплый голос, немного тягучую напевную интонацию. Старые романсы следовали один за другим, слова любви звучали словно из самой глубины души, и все это могло выглядеть как признание, но смотрел Михаил не на Аню, а мимо - в темное окно с пятном отраженного в стекле зеленого абажура.

"Гори, гори, моя звезда", "Случайно и просто мы встретились с вами"... О ком же так тоскует его голос? Кого он любил и потерял? Аня узнала лишь по короткой реплике, что эту квартиру Михаил приобрел после развода, оставив жене все имущество. И перетащил вещи из своей старой комнаты. Действительно, обстановка крошечного жилища совершенно не соответствовала положению "нового русского". Но это Ане даже нравилось. "Значит, Глоба не совсем права - Львицы предпочитают преданных и великодушных мужчин. Черт с ним - с богатством!"

- Миш, иди сюда. Я одинокая и забытая. Ты поешь о другой, для другой...

- Ну что ты, девочка! - Сев возле Ани, он погладил её волосы и посмотрел в глаза как-то особенно ласково. У Ани перехватило дыхание - она поняла вдруг, что никогда не имела отца, а если бы он был, то жить было бы легче: он гладил бы её по головке точно так же - сильный, мудрый, заботливый.

- Я с тобой... Я очень давно с тобой... В тот вечер, когда впервые увидел тебя танцующей в ресторане, почувствовал, - хочу спать с этой девчонкой... Потом... Потом был прием на даче, - кажется, день рождения Алины. Я танцевал с не дождавшейся справедливой феи Золушкой и мне захотелось защищать тебя... А потом мы гуляли в Сокольниках и кто-то нашептал мне на ухо: "Эй, Михай, эта женщина тебе нужна. Ты хочешь любить её, оберегать её, восхищаться ею... Она станет твоей и тогда все обретет свой смысл. Настоящий смысл..."

... Никогда ещё московская осень не казалась Ане такой сказочной, созданной для горячих любовных свиданий. Главное - оказаться вдвоем в теплом пространстве, вознесенном на двенадцатый этаж, захлопнуть за собой дверь и обняться.