Забирая дыхание

Какое-то время он курил молча. Сузанна, глядя на озеро, стояла рядом.

— Принц… — прошептал Бен. — Это подходит гомосексуалисту. «Давай я буду твоим принцем!»

— Хорошо, но почему «принце»? «Давай я буду твоим принце»? Чушь какая-то!

— Точно. А может, слово продолжалось дальше, там, где отпечатки ног?

— Мне тоже так кажется, но что это за слово? Тебе ничего не приходит в голову?

— Может быть, «принцесса»? «Давай я буду твоей принцессой»! А почему бы и нет? Думаю, в полицейском комиссариате я смогу лучше подумать над этим.

Сузанна никак не отреагировала на слова Бена.

— И мы не знаем, кто и кого имел в виду, кто нацарапал это на песке — преступник или жертва.

— Я полагаю, что преступник. Ведь если бы жертва что-то написала, то преступник гарантированно стер бы это. Нет, это преступник захотел увековечить себя и подбросить нам любопытную загадку.

— Возможно. Но это мы узнаем только тогда, когда он еще раз подпишется.

— Ты имеешь в виду, если он совершит еще одно убийство?

Сузанна молча кивнула.

— Мы уже знаем, как зовут жертву?

— Нет. У него не было с собой никаких бумаг, вообще ничего. Для убийцы лучше и быть не могло. С большой долей вероятности это была случайная жертва, которую мы не сможем идентифицировать целую вечность.

Бен еще раз пристально вгляделся в надпись на песке. «PRINZE». Мягкие, округлые буквы. «N» не острое, а закругленное, как арка над воротами, — так учат в начальных классах. «P» большое, твердое, доминирующее, похоже на печатное. А над «I» стоит не точка, а кружочек.

— Таким почерком могла бы писать девочка в пятом классе. Слово не написано, а нарисовано.

— И я того же мнения, — ответила Сузанна и принялась набирать номер на мобильном телефоне.

Было уже начало седьмого, труп увезли, трасологи еще продолжали работу, однако Сузанне и Бену на месте преступления делать уже было нечего.

— Давай пока позавтракаем, — предложил он. — Судя по всему, это явно пойдет тебе на пользу.

— Нет, давай лучше что-нибудь выпьем, а потом я вернусь домой. Мелани нужно идти в школу, и я хочу хотя бы позавтракать с ней. Вернее, поймать момент, когда она будет выходить из дома. У нас, собственно, не бывает другого времени, чтобы побыть вместе.

— Да, это я понимаю.

— Ты подвезешь меня? — спросила она. — Я сегодня ночью поехала с трасологами и не взяла свою машину. Дай мне часа два, потом я приеду на работу.

Он кивнул и открыл перед ней дверцу автомобиля.

Когда Сузанна приехала домой, Мелани сидела в кухне и с аппетитом ела бутерброд из серого хлеба, на который было намазано столько «Нутеллы», что Сузанна подумала: «Три таких бутерброда — и банка пуста».

— Хай! — сказала Мелани и улыбнулась испачканными шоколадом уголками рта. — Я и не заметила, что тебя нет. А что случилось?

— Снова убийство. Наверное, тот же самый убийца. Это означает, что у нас серийный преступник.

— Круто! — ухмыльнулась Мелани.

— Почему круто?

— Потому что такое бывает редко. Может, не в Америке, но в Берлине точно. И это меня напрягает.

«Можно посмотреть на это и так», — подумала Сузанна.

В кофеварке еще оставалась теплая жижа, которую Сузанна вылила себе в чашку. Потом она уселась напротив Мелани.

— Все в порядке?

— Все в порядке.

— Ты знаешь, что от «Нутеллы» толстеют?

— А зачем ты ее покупаешь?

— Потому что ты на нее подсела. Но если ты скажешь, что больше ее не хочешь, я не стану покупать.

— Тебе хочется прочитать мне мораль или просто забить мозги всем этом говном насчет здоровья? Так у меня вообще на это облом.

Она схватила зеркальце, губную помаду, блеск для губ, грим, пудру и тушь для ресниц — наверное, красилась прямо за кухонным столом, — швырнула все в сумку, у которой был вид мешка для покупок, с которым лучше ходить по магазинам, а не в школу, и покинула кухню, громко хлопнув дверью.

— Пока! — расстроенно крикнула Сузанна, однако ответа не дождалась.

«Великолепно, — подумала она. — Поздравляю! Две фразы — и ты снова все испортила». Хотя она могла делать все, что угодно, — все равно ее дочь была вечно недовольна. Наверное, в возрасте между четырнадцатью и восемнадцатью годами этого не избежать.

Через пару секунд Мелани появилась снова:

— Кстати, сегодня после школы я пойду к Марлис делать математику. Там и переночую.

Это был не вопрос, а констатация факта. Она даже не стала ожидать комментариев матери, просто повернулась и ушла. На этот раз окончательно.

Сузанна вздохнула, допила чуть теплый кофе и посмотрела в окно. Мелани как раз переходила дорогу. Она шла быстро, тем не менее держала спину ровно. Юбка у нее была немного коротковата, каблуки чуть-чуть высоковаты, а пуловер уж слишком в обтяжку. В непосредственной близости это не бросилось Сузанне в глаза, но сейчас, со стороны, было прекрасно видно.

Мелани вот-вот ускользнет от нее. В жизни ее дочери матери больше не было. Было больно осознавать такое, и Сузанна не хотела подпускать эту боль к себе. Сейчас ей хотелось ни о чем не тревожиться и поспать два часа, после чего придется идти на работу и заниматься новым делом об убийстве.

Пять лет назад она стала матерью-одиночкой. Ее повышение в должности до главного комиссара полиции и заявление мужа, что он уходит к другой, случились почти одновременно. Ее дни тогда были отмечены тем, что она не знала, что теперь делать — радоваться или плеваться. Наверное, ее профессиональные успехи были частично причиной того, что Свэн в конце концов ушел от нее. Это было непросто — жить с женщиной, которая служила в полиции, которая не знала, что такое нормированный рабочий день, и которой кроме обычной работы приходилось еще выезжать на вечерние и ночные дежурства, а иной раз проводить выходные дни на службе.

А сейчас Мелани пыталась уйти от нее.

«Проклятье!» — подумала Сузанна, когда, усталая до смерти, тащилась по коридору. Добравшись до своей комнаты, она упала на кровать и моментально уснула.

Уже через час она проснулась, ругаясь, поднялась с постели и буквально поставила себя под горячий душ. Это было настоящим расслаблением, и, когда теплая вода стекала по телу, лучше всего думалось.

Сузанна прекрасно понимала, что очень мало шансов разоблачить убийцу, у которого была не личная, а сексуальная мотивация, который не выискивал жертвы целенаправленно, а случайно встречал их. Если этот человек до сих пор ни на чем не попадался, не был зарегистрирован в полицейской картотеке, то, если он не допустит очень серьезную ошибку или не оставит свой паспорт на месте преступления, найти его вряд ли удастся.

Хотя одна возможность все-таки была. Шелковый шарф, который они нашли на второй жертве, мог рассказать многое. Похоже, это джентльмен, для которого важно убивать со вкусом. По причине изысканного обхождения жертвы сразу же проникались к нему доверием и добровольно следовали за ним. Сузанна считала, что убийца был образованным человеком и происходил из интеллигентной, если даже не высокоинтеллектуальной семьи. Возможно, он был невероятно честолюбив. Нарцисс.

Естественно, все это были только предположения, однако постепенно у нее стала вызревать идея. Она постарается выманить убийцу из засады, затронув его честолюбие.

Она закрыла кран и вытерлась насухо. Да, это было неплохо. Через пару дней она соберет пресс-конференцию и выдаст информацию о якобы имеющихся результатах расследования. И при этом будет врать самым бессовестным образом.

24

Горячее полуденное солнце давило на землю, незрелые хлеба дрожали от жары.

Матиас стоял на автостоянке на вершине холма и смотрел на дали Креты. В дрожащем воздухе он видел серую полосу на горизонте — скорее всего, это был силуэт Сиены. Он был почти у цели.

Каждый раз, когда Матиас бывал в этой местности, он останавливался здесь и, как ни странно, именно на этой стоянке оказывался в одиночестве. Никогда еще ни одному водителю одновременно с ним не приходила в голову идея насладиться великолепным видом с этого места, даже когда Тоскана была переполнена туристами. Лишь немногие из них, очевидно, испытывали потребность прервать программу экскурсий, в соответствии с которой они галопом мчались из одной церкви в другую, от музея к музею, от монастыря к монастырю и от одного города к другому, но никому не приходило в голову прервать ее в таком тихом месте, как это, и насладиться скромной красотой ландшафта.