Смерть под кактусом.

Тайкины вопли нарушили полусонную идиллию бильярдной, и веки бармена недовольно дрогнули.

— Привозит продукты для меня? — уточнил он, манерно растягивая слова, то ли корча из себя аристократа, то ли пытаясь определить, кто мы: законные отдыхающие или так, погулять вышли?

— Для вашего бара, — басом сказала .Мегрэнь.

Это почему-то подействовало на бармена самым благоприятным образом, он выдал Тайке улыбку и уточнил:

— Его позвать?

— Позвать, — кивнула подруга, и бармен исчез.

Мы уселись за столик, с интересом оглядывая присутствующих. Их было человек двадцать. Понаблюдав немного за ленивыми движениями игроков, Мегрэнь сморщила нос:

— Какие-то они вялые... Смотреть неинтересно.

Я усмехнулась и покачала головой:

— Нет, моя дорогая, ты просто ничего не понимаешь. Здесь идет большая игра. При таких ставках не принято скакать козлом и дубасить окружающих кием. Это только в американском кино бывает. Бильярд — интеллектуальная игра, это тебе не дочки-матери...

Мегрэнь отмахнулась, показывая, что такая скукотища не интересует ее ни за какие деньги.

Пока мы обсуждали проблемы бильярда, возле столика появился невысокий ладный крепыш в синем джинсовом костюме.

— Вы меня искали?

— А вы шофер? Коля?

Парень кивнул, Тайка обрадовалась и стала выяснять, как нам разыскать его двоюродного братца.

— Вовку-то? Так это вы сумки перепутали? А он вас ищет...

Мы с Тайкой переглянулись. Вернется ли сюда Володя, если нас не найдет? Помочь нам определиться с ответом Коля не смог.

— Сделаем так, — решительно сказала я, — разделимся — ты пойдешь к корпусу и, если встретишь Володю, вернешься сюда...

Тайка мрачно блеснула глазами, собравшись возразить, но глубоко вздохнула, подхватила баул и встала. Понятное дело, кого, как не хозяйку, должна волновать судьба ее вещей.

— Жду тебя с нетерпением! — уверила я, помахав вслед подружке ручкой.

Коля скрылся в подсобку, а я посидела немного, издалека наблюдая за процессом игры. Потом встала и подошла поближе — у некоторых из присутствующих игроков явно было чему поучиться.

— Интересуетесь?

Скосив глаза в сторону, я обнаружила рядом с собой пузатого толстяка в сером костюме и белой рубашке с галстуком. Мужчина был подшофе, но еще не перешел ту стадию, когда самоконтроль в поведении

автоматически отключается. Весело улыбаясь, он старательно вытирал платком пот со лба. Его толстые пальцы, украшенные двумя массивными печатками с камнями, здорово походили на копченые сосиски. Проследив мой взгляд, он бесцеремонно поинтересовался:

— Нравится?

Мне не нравилось ничего: ни сам толстяк, ни его пальцы, ни печатки, но сказать об этом в лоб незнакомому человеку я постеснялась.

— Весьма мило...— мимоходом кивнув, я повернулась к собеседнику спиной, демонстрируя, что увлечена игрой.

Но отцепиться от толстяка оказалось непросто. Устав от его болтовни, я потихоньку двинулась вдоль столов, и толстяк настойчиво двинулся следом.

— Может, сыграем? — предложил вдруг он, глупо хихикнув. — Разгоним кровь?

— Извините, я не умею, — ответила я и, конечно, соврала. Играть я умела, только вот играть с этим болваном не собиралась.

Однако толстяк оказался не иначе как налоговым инспектором и в один момент вытянул из меня всю душу. Половина бильярдной с интересом прислушивалась к нашей интеллектуальной перепалке, и наконец я не вытерпела:

— Ладно, сыграем. Но только один раз. И вы от меня отстанете...

— Договорились... — Он в восторге хлопнул в ладоши. — ...по соточке... В «американку»...

«Черт с ним, — подумала я, — сто рублей не деньги... если что...»

Мы направились к пустующему столу. Стройная девушка в белой блузочке торопливо включила светильник и подала нам два кия. Толстяк повел себя почти по-джентльменски, пропустил меня вперед и сам принялся выставлять шары.

— Прошу даму... — Толстяк шутовски махнул ручкой и, вытянув губы трубочкой, послал мне воздушный

поцелуй. — Эта длинная палочка называется кий. Берете его в ручки и... разбиваете...

К нашему столу немедленно перекочевало несколько наблюдателей. Я скрипнула зубами, потому как терпеть не могу, когда на меня таращатся праздные зеваки.

— Вот этой палочкой, — уточнила я, тряхнув кием, — по шарикам стукать?

Толстяк практически зарыдал от умиления и кивнул.

— Ну ладно... — вздохнула я.

Через две минуты возле нашего стола собрались все, кто был в зале. Теперь пот с толстяка прямо-таки лил ручьем, и даже усердно шелестящие кондиционеры ничем не могли ему помочь.

— Партия, — сказала я, оставляя кий на столе. — Все по-честному, как договаривались...

Толстяк беззвучно шлепал губами, здорово походя на рыбу, плавающую по соседству в фонтане.

— Эй, глянь. — Я услышала из толпы чей-то голос, — мадам сделала Леопольда...

Тряхнув, словно копьем, так ни разу и не использованным по назначению кием, Леопольд вдруг ожил и прохрипел:

— Еще одну...

«Хрена...» — подумала я, однако отказать вслух не успела. Откуда-то из-под руки Леопольда вынырнул парень с физиономией варана и, выдергивая кий из пальцев моего партнера, плотоядно ухмыльнулся:

— Все законно... Я на победителя...

В круглых глазах Леопольда мелькнуло нечто вроде страха. Я затосковала. Тем временем толстяк сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил пухлый бумажник.

— Держи, выиграла...

Я распахнула глаза и машинально схватила купюру. Играли мы, оказывается, на доллары, поэтому теперь я несколько растерянно разглядывала привлекательную зеленую бумажку. Сто баксов за десять минут? Ай да я, ай да сукина дочка!

Сто долларов приятно согревали ладонь, и теперь даже немигающий взгляд незнакомца не казался мне таким пугающим.

— Жорж! — Он сунул мне сухую ладонь. — Покатаем?

Жорж здорово отличался от Леопольда, во-первых, темпераментом, во-вторых, тем, что был абсолютно трезв. Расставаться с только что заполученной банкнотой мне вовсе не хотелось, я милейшим образом улыбнулась и попробовала объяснить:

— Я не могу...

— Один к двум... — вкрадчиво произнес Жорж. — Вы ставите сто, я ставлю двести...

Сидя в удобном мягком кресле, я с увлечением крошила булочку в мельтешащий воробьиный хоровод. Здешние воробьи, хоть по природе своей должны были быть дикими, почти ничего не боялись и, отчаянно чирикая, бесстрашно скакали по перилам веранды в десяти сантиметрах от моего лица.

— Гули-гули, — пропела я.

Пернатая братия рассыпалась под взмахом руки и устремилась за очередным куском хлеба.

— Светка, — услышала я за спиной, — чего это ты тут делаешь?

Я развернулась и увидела Тайку. Рядом стоял Володя, держа в руках два баула.

— Воробышков кормлю, — чистосердечно призналась я и предъявила булку: — Вот...

— А это что? — Мегрэнь ткнула пальцем в столик, сервированный шампанским и фруктами.

Ленивым жестом я извлекла из кармана джинсов пятьсот долларов и помахала ими в воздухе.

— Отметить надо... Не каждый день выигрываешь...

Мегрэнь проявила силу воли и захлопнула челюсть.

— А поподробнее...

— Сто у Леопольда, потом двести у Жоржа, а потом он отыграться решил... Итого пятьсот.

Мегрэнь посмотрела на меня с уважением и осторожненько присела на краешек стула.

— Знаешь, Светка, ты не перестаешь меня поражать... Значит, пока я ходила, ты тут «зелени» настригла? Может, я еще разик куда-нибудь схожу?

— Ну уж нет! Лопай, давай, клубнику, и пошли отсюда... Присаживайтесь к нам, Володя; не стесняйтесь...

Два раза их не надо было просить. Мы выпили шампанского, Володя деликатно кашлянул и спросил:

— Вы, значит, с Жоржем играли? Хм... И выиграли? Это интересно...

Мне это уже давно перестало быть интересно. Жорж играл неплохо, я бы даже сказала, очень неплохо, но уж больно нервно, видно, боялся проиграть женщине. На мой взгляд, это его и подвело. После Жоржа нашлись еще желающие сыграть со мной, но я категорически отказалась. Дразнить удачу — последнее дело.