Смерть под кактусом.

Она вытянула перед собой руку и потрясла браслетом.

— Зачем же ты чужой взяла?

— А может, я близорукая? Предложил человек, хотел девушке приятное сделать... Чего не взять?

Что ни говори, резон в этом был.

— И вот еще что, Светик... — Тут Тайка задумалась и долго разглядывала бомжа, уютно расположившегося на скамейке напротив. — Инка Куклина из нашей группы замуж собралась...

— Опять? — всплеснула я руками.

Мегрэнь хихикнула и кивнула:

— Хотела с женихом в порядке более тесного знакомства в дом отдыха съездить на десять дней. Здесь недалеко, двести километров. А жениха в командировку услали... Можно съездить, шикарный, говорят, дом отдыха. Путевка на двоих... Горящая, считай даром.

Объяснялась подружка как-то подозрительно долго и лениво. Я подвох чуяла, но в суть не въезжала.

— Дом отдыха «Богородское»... — добавила она голосом смертельно уставшего человека и посмотрела вверх.

Я нахмурилась, роясь в памяти:

— «Богородское»... Это что?

— Это судьба... — пояснила Мегрэнь и вздохнула.

В родную контору сегодня я все же попала. Правда, ближе к обеду и только для того, чтобы сообщить руководству о твердом намерении взять отпуск на две недели. Руководство смотрело жалобно и моргало, строя предположения о том, что в мое отсутствие непременно случится аврал с фатальным исходом. Контора безвременно зачахнет, а весь груз тяжкой ответственности ляжет на мои плечи. И беспощадная совесть будет терзать меня до самой глубокой старости. Не моргнув глазом, я бодро уверила руководство, что со своей совестью уж как-нибудь договорюсь. Поняв всю безосновательность своих претензий, руководство вздохнуло и отмусолило мои законные отпускные.

Мегрэнь ждала меня в соседнем сквере.

— Ну как?

— Порядок! — ответила я и помахала конвертом с деньгами. — Хоть на север, хоть на юг, хоть в Африку...

Подруга удовлетворенно кивнула. Спрашивать, как она сама в своем институте решила проблему поездки, я не стала. Зачем себе нервы портить?

— Хотелось бы посмотреть фотографии, — сказала Мегрэнь, — только помни: в квартире об этом ни слова!

Я уже успела рассказать ей о результатах звонков, сделанных накануне, и теперь подругу терзало неуемное любопытство.

— Может, у меня и нет ничего. Как-то мне не очень верится, что у Юрки хватило совести мне «жучка» засунуть. На меня он никакого права не имеет. Я на него в суд могу подать...

— На меня у него тоже прав нет, совершеннолетняя. Но только, чтобы он от нас сам отцепился, нужно вида не подавать и болтать о всяких глупостях. Поверь, самый лучший вариант — отвязаться от него по-хорошему...

Я согласно кивнула.

— Только как я теперь буду по телефону разговаривать, ума не приложу. Если знаешь, что тебя кто-то слышит...

— Вот-вот! — Тайка строго качнула указательным пальцем. — Возьми себя в руки и будь естественна.

— Хорошо тебе говорить, — пробурчала я, — ты у нас артистка хоть куда...

Мегрэнь засветилась и скромно потупилась.

Мы заскочили по дороге в магазин, купили продуктов и, по случаю начала нежданного отпуска, прихватили бутылочку «Кампари». Путевка была с завтрашнего числа, поэтому следовало все сделать оперативно: и отметить, и собраться.

Несмотря на то что мы твердо решили вести себя серьезно и естественно, входя в квартиру, обе вовсю корчили рожи и подпихивали друг друга под бока. После чего одновременно показали кулаки и покрутили у висков пальцами. Излишне говорить, что уже через несколько секунд, вытаращив глаза, мы молча давились смехом. Если в данную минуту кто-то квартиру прослушивал, то он, несомненно, решил, что нас зверски душат. Наконец Мегрэнь решила сумничать. Она прокашлялась и начала:

— Ах, как хорошо, что завтра мы поедем...

Прозвучало невыносимо фальшиво, и Тайка быстро

заткнулась, а я от смеха села на пол. Что ни говори, а шпионские игры оказались занятием не из легких. Но деваться было некуда, и я сумела с собой справиться.

— Тайка, а ты Игорю про поездку рассказала?

Тут Мегрэнь растерянно захлопала ресницами, и я поняла, что о предмете своей африканской страсти она чуток подзабыла.

— Э-э... О-о-о... Так я как раз и собиралась... — Она и в самом деле подошла к столу, где стоял телефон. Однако, вместо того чтобы снять трубку, принялась шарить руками под столешницей, одновременно весьма озабоченно бормоча: — Куда же делась моя записная книжка? Здесь нет... Может, в кармане... Надо же, где-то оставила... — Тут она оглянулась и меня поманила. Я приблизилась, она ткнула пальцем в ножку, и, приглядевшись, я увидела там маленький черненький шлепочек. Ну, Юрик, ты покойник... — Я на память его телефон не помню... Ну да ладно, позвоню попозже из дома... Или завтра утром.

Мы распрямились и выразительно покивали друг другу. Вот какие бывают родственники и друзья детства!

— Моем руки, потом банкет, потом собираться! — скомандовала Тайка.

В ванной, включив воду на полную, она склонилась к моему уху:

— Я, конечно, могу и ошибаться, но эта штуковина, кажется, работает в пределах комнаты, не больше. Но вот есть ли они еще где-нибудь...

Мегрэнь подняла плечи и развела руками. Делать было нечего. Тратить оставшееся время на поиски возможной прослушки не хотелось. Электричка утром, в восемь пятнадцать, успеть бы... Следующая только после обеда, а с чего бы нам терять целый день отдыха?

Я положила перед Тайкой две фотографии. Одна из них была сделана лет сорок назад — Татьяна Антоновна на ней была молода, белозуба и улыбчива. Элегантное платье, талия-рюмочка и тонкие гипюровые перчатки... Вторая фотография сделана гораздо позже, на ней был запечатлен тот самый юбилейный вечер, о котором рассказывала внучка Зинаиды Игнатьевны. Снимки разноплановые, фотография с банкета групповая, но и на той, и на другой Татьяна Антоновна, а чуть позади — один и тот же высокий мужчина. Ни на одном из снимков он не смотрел в объектив, но это и не было нужно. В плотно сжатых губах и резко очерченной линии подбородка угадывались твердый характер, сила воли и, вероятно, жестокость. Время словно обошло этого человека стороной, на втором снимке он мало изменился, хотя разница между фотографиями была не менее двадцати лет.

— Интересный экземпляр... — забормотала Мегрэнь, с увлечением звякая ложкой о стенки чашки. — Просто приятно посмотреть...

Я подождала еще полминуты и выдернула ложку из ее пальцев.

— Пока ты чашку не расколотила, угомонись. Пей,

все уже остыло.

Подруга покивала, но взгляд ее был отсутствующим, и мне почему-то показалось, что сейчас Тайка назовет имя мужчины. Но она спросила:

— И кто это?

Я пожала плечами. Тайка подняла фотографию и посмотрела на просвет, словно пытаясь разглядеть загадочного гражданина насквозь.

— Может, родственник?

Я снова пожала плечами:

— Никогда о них не слышала...

Разговаривать приходилось недомолвками и намеками, в результате мероприятие по празднованию начала отпуска вышло скомканным, повздыхав друг на друга, мы решили заняться сборами. Все-таки мы молодые интересные дамы, а в доме отдыха предполагалось наличие дискотеки.

Не успела за подругой захлопнуться дверь, как зазвонил телефон.

— Здравствуй, Светик! — сладко пропела трубка Юркиным голосом, а я сжалась и озлобилась. Но, памятуя строжайшие Тайкины наставления, вздохнула полной грудью и ласково мурлыкнула:

— Здравствуй, Юрочка...

Юрка обалдел, да и я тоже. Малость пережала.

Нам обоим понадобилось время, чтобы собраться с мыслями.

— Как дела, Светик?.. Чем занимаешься? Я догадалась, что Юрка решил попробовать продолжить в том же духе.

— Чего звонишь? — быстро расставила я точки над «i».

Одноклассник погрустнел и вроде даже обиделся.

— Просто хотел узнать, как поживаешь...

— Ага, — не удержалась я, — заботишься, значит?

На языке еще много чего вертелось, потому что

«Кампари» с соком оно, конечно, не водка, но расслабленному организму, да еще в обстановке строгой секретности...