Бледный преступник

- С удовольствием, а пока вы можете высказать свое мнение о докторе Ланце Киндермане?

- Киндермане? Вы знаете Ланца Киндермана?

- Немного.

Она посмотрела на Меня с пристальным интересом.

- Для полицейского комиссара в вас слишком много неожиданного. Да, именно так.

Глава 7

Воскресенье, 11 сентября

Я люблю помидоры слегка недозрелые. Сладкие, но в то же время твердые, с гладкой, прохладной кожицей - как раз такие и хороши в салат. Если помидор немного полежит, то его кожица начинает морщиться и он становится слишком мягким, а на вкус даже кисловатым.

То же самое и с женщинами. Только эта, пожалуй, еще не совсем созрела для меня - слишком много прохлады. Она стояла в дверях и нагло рассматривала меня с головы до ног, как бы оценивая мои способности в качестве любовника.

- Что вам угодно? - спросил я.

- Я занимаюсь сбором пожертвований для нужд рейха. - Она состроила глазки и показала матерчатую сумку, как бы в подтверждение своих слов. Экономическая программа партии. Меня впустила консьержка.

- Вижу. Конкретно, что вы хотите?

Девица удивленно подняла брови, и я подумал: неужели папаша не знает, что ее еще можно лупить, как маленькую?

- Ну, у вас есть что-нибудь?

В ее голосе слышалась легкая насмешка. Довольно смазливая девица. В гражданской одежде сошла бы за девушку лет двадцати, но с этими двумя хвостиками на голове, в грубых ботинках, в аккуратной белой блузке, заправленной в длинную синюю юбку, и жакете из коричневой кожи, какую носят члены Лиги немецких девушек, она выглядела не более чем на шестнадцать.

- Я посмотрю и, может быть, найду кое-что, - сказал я.

Меня забавляла ее манера держаться как взрослая женщина, что похоже, подтверждало слухи о девушках из Лиги, об их сексуальной распущенности, а также о стремлении забеременеть в лагере "Гитлерюгенда" с такой же готовностью, с какой они зубрили историю Германии, обучались шитью и навыкам первой помощи.

- Я думаю, вам лучше войти.

Она неторопливо вошла, с таким надменным видом, словно была одета в норковую шубку. Бегло осмотрелась по сторонам. Похоже, на нее ничто не произвело впечатления.

- Чудесное местечко, - пробормотала она.

Закрыв дверь, я положил сигарету в пепельницу на столе в прихожей и сказал, чтобы она там подождала.

Потом я прошел в спальню и заглянул для проформы под кровать, где посреди пыли и ворса от ковра лежал чемодан со старыми рубашками и полотенцами. Когда я встал и отряхнулся, то увидел, что девица стоит в дверях спальни и курит мою сигарету. С вызывающим видом она выдохнула кольцо дыма в мою сторону.

- Я думал, добропорядочные девушки не курят, - заметил я, пытаясь скрыть свое раздражение.

- Правда? - ухмыльнулась она. - Нам много чего нельзя. Нельзя это, нельзя то. Сейчас все запрещается. Но, если ты не можешь делать запретные вещи, пока молодая, и получать от них удовольствие, какой смысл вообще рисковать?

Она откачнулась от стены и вышла из комнаты.

"Вот сучка", - подумал я, следуя за ней в гостиную.

Она шумно затянулась, как будто всосала ложку супа, затем пыхнула на меня еще одним кольцом дыма. Вот бы схватить ее за волосы и закрутить их вокруг ее смазливой шейки!

- И вообще, - сказала она, - одна вонючая сигарета не сделает погоды, а?

Я рассмеялся.

- А что, я произвожу впечатление такого барахла, который только и может курить дешевые сигареты?

- Нет, не производишь, - заявила эта нахалка. - Как тебя зовут?

- Платон.

- Подходящее имя. Ну что ж, Платон, можешь меня поцеловать, если хочешь.

- Ты ведь не потаскушка, правда?

- А разве ты не слышал кличку, которую придумали для девочек из Лиги? Лига немецких матрасов. Товар повседневного спроса для немецких мужчин.

Она обвила руками мою шею и выдала несколько кокетливых гримас, которые, вероятно, долго разучивала перед зеркалом.

Но, несмотря на молодость, ее дыхание имело какой-то затхлый привкус. Из любезности я ответил на ее поцелуй, сжав руками ее юные груди и ощущая под пальцами упругие соски. Затем обхватил ее пухлую попку влажными ладонями и притянул поближе. Ее наглые глазенки еще больше округлились, и она прижалась ко мне. Но, признаюсь, меня это не соблазнило.

- Платон, ты умеешь рассказывать сказки на ночь? - захихикала барышня.

- Нет, - сказал я, еще крепче сжимая ее руками. - Но я знаю массу страшных сказок. Таких, в которых злые тролли варят заживо и пожирают красивых, но испорченных принцесс.

Во взгляде ярко-голубых наглых глазенок промелькнуло сомнение, я задрал ей юбку и стал стаскивать трусики, тогда-то улыбка и самоуверенность окончательно сползли с ее физиономии.

- О, я бы тебе мог рассказать много таких историй, - мрачно произнес я. - Историй, которые рассказывают своим дочкам полицейские. Ужасные и отвратительные, от которых девушкам снятся кошмары, а их отцы только рады этому.

- Прекрати! - Она нервно засмеялась. - Ты меня пугаешь.

Теперь уже окончательно сообразив, что все идет не так, как она думала, девчушка судорожно попыталась натянуть трусики, но я все-таки сдернул их вниз, обнажив гнездышко у нее между ногами.

- Они радуются, потому что их красивые маленькие дочки будут бояться заходить в дома к незнакомым мужчинам, чтобы не наткнуться на злого тролля.

- Пожалуйста, господин, не надо, - жалобно произнесла она.

Я шлепнул ее по голому заду и оттолкнул от себя.

- Считай, что тебе повезло, принцесса: я сыщик, а не тролль, а то бы тебя превратили в кетчуп.

- Вы полицейский?! - судорожно глотнула она, и у нее из глаз чуть не брызнули слезы.

- Именно так, я - полицейский. И если ты еще раз попадешься мне и будешь изображать начинающую шлюху, я уж позабочусь, чтобы твой отец хорошенько отлупил тебя, ясно?

- Да, - прошептала она и быстро натянула трусики.

Я поднял с пола кучу старых рубашек и полотенец и сунул ей в руки.

- А теперь марш отсюда, пока я сам тебя не выставил.

Она в ужасе вылетела из моей квартиры, как будто я был самим Нибелунгом.

Я закрыл за ней дверь, но запах и ощущение этого аппетитного маленького тела и неудовлетворенное желание преследовали меня так долго, что мне пришлось выпить и принять холодную ванну.