Мориарти. Последняя глава

Исправить что-либо было уже невозможно, поскольку преподаватель математики увяз в пучине греха сильнее, чем предполагал его младший брат.

Выяснилось, что для финансирования ночных кутежей профессор нередко занимал деньги у обоих молодых людей, в результате чего задолжал им крупные суммы. Когда все это вышло наружу, математик выплатил три тысячи фунтов Де Фрейзу и еще полторы тысячи Боуэрсу. Вице-канцлер был вне себя от гнева. Фамилию Мориарти вычеркнули из анналов почтенного заведения, а его самого попросили покинуть университет.

Между тем слухи росли и ширились. Говорили, что профессора застигли in flagrante delicto [33] с коллежской прислугой; что он украл какие-то деньги; что оскорбил и даже ударил вице-канцлера; что употреблял свои математические таланты, дабы жульничать за карточным столом; что он наркоман, сатанист и связан с некоей бандой уголовников. Правдой из всего этого было лишь то, что профессор Мориарти ушел со своего поста.

Наблюдая за развитием скандала, младший Мориарти выбрал подходящий момент и однажды во второй половине дня появился неожиданно в доме старшего брата, выразив притворное удивление при виде коробок, тюков и чемоданов.

Опальный профессор являл собой жалкое зрелище: сгорбленный, растерянный, с глубоко запавшими глазами и трясущимися руками, сломленный и разбитый. Сбивчиво, медленно и абсолютно бесстрастным тоном он поведал брату историю своего падения.

— Если кто и поймет меня, то только ты, Джим, — вздохнул он, закончив печальную повесть. — Насчет Джейми я сильно сомневаюсь.

— Ты прав, но Джейми сейчас в Индии, так что никакой опасности пока нет.

— Но что мне делать? Публичного скандала не будет — никто не хочет чернить имя университета, — но слухи распространяются самые невероятные, и их не остановить. Вскоре весь мир узнает, что я ушел не по собственной воле, а был изгнан с позором. Мне конец. Конец моей карьере, моей работе. Я в смятении. Я не знаю, что делать, к кому обратиться.

Младший Мориарти отвернулся к окну, дабы не выдать ненароком своей радости.

— И куда ты собираешься? — негромко спросил он.

— В Лондон, а потом… — Несчастный воздел руки в жесте отчаяния. — Я даже подумывал о том, чтобы отправиться к тебе, на железнодорожную станцию. [34]

Джим улыбнулся.

— Я уже давно там не работаю.

— Тогда чем ты?..

— Я многим занимаюсь. Думаю, сегодня меня направило сюда само провидение. Я могу помочь. Прежде всего, позволь мне отвезти тебя в Лондон, где ты, несомненно, найдешь какую-то работу. Смелее, брат. Доверься мне, а уж я открою для тебя кое-какие двери.

Вечером того же дня багаж профессора погрузили в кэб, и братья отправились сначала на железнодорожную станцию, а затем уже в Лондон.

Весь следующий месяц в определенных кругах говорили о том, что звезда знаменитого профессора закатилась. Говорили также о том, что, обосновавшись в столице, он занялся подготовкой будущих офицеров, поскольку в искусстве современной войны математика играет весьма значительную роль.

В течение шести месяцев бывший профессор усердно трудился на новом для себя и весьма нелегком поприще. Занятия проходили в небольшом домике на Поул-стрит, находившемся у ее соединения с Уэймаут-стрит, с южной стороны Риджентс-Парка, месте, довольно удобном для жизни, позволяющем кататься на коньках зимой, играть в крикет летом и посещать заседания зоологического и ботанического обществ круглый год. Но через полгода Джеймс Мориарти-старший внезапно прекратил все занятия и переехал в большой дом на Стрэнде.

Таковы общеизвестные факты, касающиеся перемещений профессора непосредственно после изгнания его из высших эшелонов академической жизни. Правда выглядит иначе, поскольку именно этот период отмечен решительными подвижками в карьере того профессора Мориарти, который известен нам как некоронованный король преступного мира времен королевы Виктории и короля Эдуарда.

Однажды прохладным осенним вечером, когда профессор, отужинав пораньше вареной бараниной с овсянкой и морковью, готовился лечь спать, в дверь громко и настойчиво постучали. Поспешив на стук и открыв дверь, он с удивлением обнаружил на пороге своего младшего брата — в длинном старомодном сюртуке и сдвинутой к бровям широкополой фетровой шляпе. За спиной у него профессор заметил стоящий возле тротуара кэб. Лошадка мирно кивала, возницы же видно не было.

— Дорогой брат, входи же и…

— Некогда. Нам нужно поспешить. Джейми вернулся в Англию вместе с полком. У нас большие неприятности. Семейные неприятности. Мы должны сейчас же встретиться с ним.

— Но где?.. Как?..

— Одевайся. Я позаимствовал кэб у знакомого. Не будем терять время.

Настойчивый тон подстегнул профессора. Торопливо собравшись и дрожа от волнения, он забрался в экипаж. Его брат устроился на месте возницы. Экипаж тронулся, лошадка перешла на бодрую рысцу, и в скором времени они уже свернули к реке, которую и пересекли по мосту Блэкфрай-арз.

Следуя по бесконечным боковым улочкам и переулкам, кэб углубился в Ламбет и наконец повернул к пустырю, огражденному длинной стеной, уходящей одним своим краем в мутные, бурлящие воды Темзы, заметно поднявшейся в это время года. Экипаж остановился шагах в десяти от края стены. Рядом шумела река, из какой-то таверны на другом берегу доносились смех, пение и время от времени отрывистый собачий лай.

Выйдя из кэба, Мориарти-старший растерянно огляделся. Ветер хлопал полами пальто, застегнуть которое он в спешке не успел.

— Джейми здесь? — взволнованно спросил профессор.

— Пока еще нет.

Встревоженный обманчиво мягким и зловещим тоном брата, Джеймс Мориарти обернулся — в свете выглянувшей луны блеснуло что-то длинное, серебристое.

— Джим? Что?.. — только и успел произнести он, потому что в следующий момент из горла его вырвался протяжный хрип — младший брат трижды ударил старшего в грудь, и тонкое лезвие трижды прошло между ребер, скрепив таким образом прошлое и будущее.

Профессор покачнулся, лицо его исказила гримаса боли, скрюченные пальцы вцепились в сюртук. Секунду-другую он еще таращился непонимающе на младшего брата, потом, словно осознав смысл случившегося, расслабился, и его глаза застыли в вечной слепоте.

Младший Мориарти стряхнул вцепившуюся в сюртук руку, отступил и посмотрел на тело человека, личность которого готовился принять. Казалось, в этот момент вся сущность мертвого уже старшего брата перешла по лезвию кинжала в тело младшего. Так родилась новая легенда Профессора.

В тайнике неподалеку лежали приготовленные заранее цепи и замки, но прежде Мориарти опустошил карманы убитого, сложив в небольшой мешочек из желтой водонепроницаемой ткани, называемой «американкой», его золотые часы на цепочке и носовой платок. Потом, перевязав тело тяжелыми цепями и закрепив последние замками, он столкнул его в темную воду.

Несколько секунд Мориарти стоял на берегу, всматриваясь вдаль через невидимую реку, наслаждаясь моментом триумфа. Потом взмахнул рукой и швырнул нож в направлении другого берега. Услышав негромкий плеск, он повернулся, забрался на место возницы и поехал домой, на Стрэнд.

На следующее утро в скромный домик на Поул-стрит пришел Альберт Спир с двумя помощниками. Все следы бывшего жильца были окончательно стерты и уничтожены.

Убив старшего брата и избавившись от тела, младший Мориарти выступал перед миром в его образе. Угрызений совести он не испытывал, вспоминал Джеймса редко и никогда о нем не говорил.

Лишь теперь, впервые за много лет, ему почему-то вспомнились обстоятельства смерти знаменитого родственника. Он тут же отогнал эти мысли и заглушил голос памяти, как будто у него и не было никогда никакого старшего брата.

Глубоко вздохнув, Профессор поднялся и прошел через комнату, чтобы налить себе стаканчик бренди, — съеденный кроличий пирог от Ады Белчер оказался тяжеловат для желудка. Вернувшись затем в кресло за столом, он некоторое время смотрел на Джорджиану, герцогиню Девонширскую, размышляя в это время о делах, куда более насущных, а именно о верности и преданности отдельных членов своей преторианской гвардии. Их было четверо.