Смертельный азарт

— Римма! — обозлился Илья. — Там дело может кончиться поножовщиной, а то и стрельбой! Ты что, не можешь жить без поисков приключений на свою сириусскую задницу?

— У нас на Сириусе, — сказала она, томно поглядев сквозь стекло на небо, — я охотилась на бронтохида.

— На кого?! — взвыл Илья.

— Бронтохида. Это вроде помеси слона и гориллы. Я брала его голыми руками.

— Голыми ногами — это я еще поверю, — буркнул Илья и пошел к выходу.

Собственно говоря, пара лишних рук (или ног) в эту ночь могут и не помешать, потому что в будущих действиях своих он имел лишь грубо очерченный план — без конкретных деталей. Да и сам план был зыбок, имея лишь единственную четкую конечную цель — выдернуть Спартака.

Они втроем спустились по лестнице на площадку и тут же увидели, что между машин на них летят четыре гибких тени — только сверкают клыки и стальные ошейники на гладких шеях. Доберманы молча шли в смертельную атаку.

— Стоять! — рявкнул Корвет, и псы врылись лапами в землю, прокатившись на задах добрый метр. Натренированное зверье покорялось только Корвету да еще старику-кормильцу, который давал им пожрать два раза в сутки и был профессиональным кинологом.

— Едем на моей «альфа-ромео»? — спросил Корвет.

— Нет, слишком приметная, на моей. А ты сходи и принеси из «альфы» штуцер.

Корвет кликнул собак и исчез во тьме площадки. Илья с Риммой вышли за ворота, и она спросила:

— Ты видел, как я остановила этих бешеных псов?

— По-моему, это Корвет на них гаркнул.

— Вот уж нет, они его команды и не услышали. Это я их остановила телепатическим приказом.

— Слушай, знай меру, — буркнул Илья.

— В чем и зачем? — живо спросила она.

Илья засмеялся.

— Ты права. Пока не ограничивают, ни в чем не надо знать меры, поскольку это никому не требуется.

Они сели в машину, через минуту пришел Корвет, кинул умотанный в тряпье штуцер на заднее сиденье и сам нырнул туда же, спросив:

— Куда едем?

— В «Голубой клуб».

Илья тронул машину.

— Погоди! — опешил Корвет. — Да это же берлога гомосеков! Пидоров этих стовонючих! Я вылажу, тормози тачку!

— Не торопись. Помнишь, я тебе говорил, что письмо от Куприянова мне передал противный мальчик?

— Ну, помню.

— Так вот, я вспомнил, где видел его. Он работает в «Голубом клубе».

— И ты ходишь в такие места? — В голосе Корвета было столько ненавидящей брезгливости, что Илья несколько смутился.

— Заходил разок. Из любопытства.

— Ну, найдем мы этого пидора, дальше что? — сердито спросил Корвет.

— Он нас выведет на господина Куприянова.

— А если нет?

— Тогда… Тогда придется искать ресторан восточной кухни, где шеф-поваром работает мистер Чанг.

— А я знаю мистера Чанга, — беззаботно сказала Римма. — Он маленький, худой, а пиписька до колен. Работает конюхом на ипподроме во Владикавказе.

— Я сказал — повар! Из ресторана! — вышел из себя Илья. — Или ты сейчас спустишься со своего Юпитера на землю, или я отвезу тебя домой.

— С Сириуса, — педантично поправила Римма, но угомонилась.

Они вкатились в центр, повертелись в переулках Арбата и остановились у ничем не примечательных дверей, над которыми голубела вывеска, скромно и осторожно сообщавшая — «КЛУБ».

— Вы без меня не обойдетесь? — проворчал Корвет.

— Обойдусь. Сиди в машине, — махнул рукой Илья.

Корвет тяжело вздохнул, выругался и полез из машины. Римма выпорхнула следом, веселенькая, как зимняя синичка у кормушки.

Илья толкнул тяжелые двери, и навстречу гостям из глубины притененного холла с грацией медведя метнулся швейцар в галунах, безуспешно попытавшийся изобразить элегантную вежливость.

— Членский билет имеем, господа? — спросил он прокуренно-пропитым голосом.

Билет без долгих разговоров заменила мзда в широкую лапу швейцара. Правда, он подозрительно скользнул взглядом по Римме, но в тесных джинсах и свободной кофте она сошла за своего — неизвестно за кого.

Сквозь звенящий стеклярусом полог они прошли в полутемный зал, выдержанный в красно-золотистых тонах. Обычный кабак. По опыту посещения подобных заведений Илья знал, что наиболее пикантная часть производства функционирует в отдельных кабинетах или подвалах, но вход туда требовал знакомств — как везде.

Они нашли свободный столик и едва присели, как подскочил услужливый до приторности официант и положил на стол длинную и узкую карту меню.

Вокруг сидела вроде самая обычная публика. Пили, ели, посмеивались, курили — иногда странно одетые, иногда с диковатыми манерами, в неординарных туалетах, но маскарад и выпендреж — в пределах приличия.

— По-моему, — радостно оглядывалась Римма, — здесь полный набор инопланетян! От гомосеков и лесбы до гермафродитов.

— Все они кастраты, — буркнул Корвет. — Отсюда прямым ходом в баню надо бежать.

А когда он глянул в поданную официантом карту напитков, то и вовсе осатанел.

— Эти сволочи и стакан воды из-под крана подадут по цене коньяка!

Цены в клубе действительно были запредельными, но, судя по столам, и обжираловки здесь никто не устраивал. Другие интересы, другие задачи.

Внезапно вспыхнул свет прожекторов, вырывая из центра зала круглую эстраду, которую выскочивший под голубые лучи шут в костюме Арлекина тут же назвал подиумом.

— А теперь, — писклявым голосом завопил он в микрофон, — на нашем подиуме ударный номер! Космический стриптиз в исполнении звезды международного шоу — Мэрион! Аплодисменты, господа!

Аплодисменты он выпросил жиденькие. Фонограмма запрудила зал тягучей и ноющей музыкой, под которую на подиум скользящим шагом выплыл или выплыла — сам черт не разберет — Мэрион. Золотой парик на голове, пышная грудь, узкие мужские бедра.

— Повезло, — сказал Илья. — Как раз наш клиент.

В такт музыке Мэрион принялся раздеваться, отрабатывая номер стриптиза. Старый трюк — три четверти зала знала, что женщина превратится в мужчину. Как ни жеманился Мэрион на своем подиуме, но едва обнажил могучие плечи с хорошо проработанными бицепсами, как номер потерял всякую загадочность.

— И чего тут космического? — презрительно фыркнула Римма. — Попросили бы меня, я бы им показала, что такое настоящий космический стриптиз!

— Сиди, — все так же недовольно буркнул Корвет. — Дома покажешь.

Момент, когда стриптизер под гром фонограммы скинул последнюю одежонку и сквозь прозрачные трусики проявились все его мужские достоинства, — вызвал бурную реакцию зала.

Звезда космического стриптиза принялся облачаться — в обратном порядке, в чуть более ускоренном ритме.

— Передавил бы их всех, — прошипел Корвет. — Придурки ненормальные.

— А ты нормальный? — усмехнулся Илья.

— Нормальный.

— Перестань скрипеть. В каждом из нас что-то намешано. Нормы как таковой нет. Один пьет горькую, другой ширяется, третий рвется в президенты, а четвертый сутками сидит перед телевизором. Где тут норма? Все мы уроды, и не бросай ни в кого камней, а то сам получишь кирпичом по лбу.

Свет погас раньше, чем умолкла музыка. Потом узким лучом высветили только микрофон, и около него оказался седой мужчина, одетый «нормально» — с точки зрения Корвета. И заговоривший тоже в мужском диапазоне.

— Дорогие мои изгои, дорогие отверженные нашего общества! — весело и с напором начал он. — Сегодня наш день, наш маленький праздник! И я рад сообщить вам, что только что говорил по телефону с Нью-Йорком и всем вам передаю привет от общества Объединенного центра сексуальных меньшинств всех Соединенных Штатов Америки! Они посылают вам свой горячий привет!

Зал разразился криками и заздравными воплями, а Корвет откомментировал по-своему:

— На весь мир уже расползлась зараза!

Оратор у микрофона поднял ладони, с улыбкой успокаивая зал.

— Да, изгои, да, отверженные, да, не принятые в обществе — сегодня мы объединяемся! Сегодня мы смело можем сказать всему миру, что мы не только выродки и презираемое отребье общества, но мы честнее, лучше и выше всех остальных!