Смертельный азарт

— Да ты что, Станислав?! — взъерошился Шершов. — Во-первых, комиссия — государственная, а во-вторых, выгляни в окошко! Времена демократии на дворе! Все твои коллеги от генерала и выше только и знают, что в зарубежной прессе выдают секреты КГБ! Всех бывших и настоящих шпионов, всех своих Штирлицев уже давно продали и предали!

— Они — пусть продают! А я свой долг знаю, — уперся Харламов. — Стоит гриф секретности, так взломать я его позволю только с высокого разрешения.

— Будет тебе разрешение, — в сердцах пообещал Шершов. — Пока дай нам, что можешь. Кстати сказать, есть у вас что-нибудь по проекту «КРД-Дельта»?

— Это насчет защиты документов, денег и всякого такого, что ли? — насмешливо спросил Харламов. — Сказки все это. Не было такого и нет на свете. Борис Сергеевич был режимным человеком, знал, что к чему. Что этой «Дельты» касаемо, так это кто-то дезинформацию запустил с целью провокации, чтобы опорочить советского академика. Он всякими фальшивыми деньгами не занимался. Я проверял. — Он вздохнул, набычился, глянул на Илью пронзительно и сказал без веселости: — Надо бы еще пощупать, кто эту «дезу» про фальшивые деньги запустил и зачем. Я с Лученковым поговорю по этому поводу. Рановато кое-кто начал перед иностранными службами оголяться и наши государственные и военные секреты выдавать, рановато.

Но рассекреченные работы покойного академика Харламов выдал безоговорочно — от первых, еще довоенных, публикаций, когда молодой ученый ступил на тернистый путь к будущей славе. Правда, следует оговориться — славе узковедомственной, славе, которую признавала, быть может, лишь сотня человек во всем бывшем СССР да пара десятков ученых за границей, знавших Всесвятского и кое-что могущих представить себе о характере его работ.

Черновой сортировкой трудов Всесвятского-Лады Илья с Шершовым занимались до вечера, увлеклись, и только в сумерках Илья опамятовался, обнаружил, что время и другие дела его подгоняют, а официальный рабочий день уже окончен.

Корвет уже должен был вернуться из своей поездки. Спартака надо было выручать сегодня же, завтра было бы уже поздно.

Илья сел в машину, доехал до ближайшей бензозаправки, налил полный бак и канистру, после чего покатил на персональную фирму Корвета, где и намеревался застать его и Римму — как договаривались.

Глава 12

Корвет оказался настолько пьян, что свалился с ног, когда попытался подняться с узкого топчана.

Римма весело засмеялась, а Илья произнес удивленно:

— Хор-рош! Я тебя таким никогда не видел!

— Ты, Илюха… ты много чего не видывал из моей жизни. — Он заполз на диван и с трудом принял сидячее положение. — Ты в гимназиях, в академиях учился… а я в колонии для малолеток сидел… Круто сидел… Но не за убийства!.. Нет, не за убийства, вот что главное!.. Никого я пока не убивал, вот так. Римуля, дай воды.

Римма открыла тумбочку, стоявшую в углу сторожевой вышки автостоянки Корвета, и достала бутылку минеральной воды.

— Хорошо, — терпеливо сказал Илья. — Ты штуцер привез?

— Привез… Откопал… Это ерунда.

— Что узнал?

Корвет взял бутылку и принялся пить, будто только что выбрался из пекла пустыни Калахари, избежав гибели в долине Смерти, потом оторвался от бутылки и сказал, захлебываясь и икая:

— Все, узнал… Парень… на мотоцикле — утонул. Объявлен во всероссийский розыск. Неизвестно кто… но я в него из штуцера не попал.

— Но — стрелял? — с нажимом спросил Илья.

— Само собой. Но штуцер у меня был не пристрелян. Я думал, что МОГ, мог в него, гада, попасть и убить!.. Но я стрелял, чтоб его пугнуть. Под колеса… Отнял у него кейс с нашими башлями, отпустил… и пугнул. Три раза выстрелил, а он по газам и деру. Видать, потом со страху в озеро и свалился. Я — простой парень, людей не убиваю… Когда не надо.

— Хорошо, что хоть так, — облегченно сказал Илья. — А откуда ты все узнал?

— Узнал. Сам читал протоколы… экспертизы… В Сычевске. Никаких ранений, никаких следов пуль на теле нет. Ничего нет… Я ему в пузо один разик вдарил, он с копыт и слетел. Нет следов. Я тебе говорю, Илюха, я человек простой… Помнишь, ты меня пять лет назад в ресторан повел? В «Пекин»? Так ведь это я впервые в такой ресторан попал! Темный я был, по пивным вонючим в городе Арзамасе мальчишкой кирял, одеколон пил, а тут такой ресторан!.. О-ох, трепетно вспомнить. Первый раз — «Пекин»!..

— Я это знал, — улыбнулся Илья.

— Ага! Ты все-о… все-о-о знаешь! И ты меня тогда с этой телкой познакомил… Для меня такая красота бабская была впервой… Я таких только в кино видел… Может быть, только через полгода догадался, что ты ей, телке этой, денег дал, чтоб она со мной спала. Но я с того ресторана, после той телки, почуял, что и я, Корвет- Омлет, могу жить как человек… В лагерях мне кликуху дали — Омлет. Но теперь уж некому так звать… И не будут звать. Потому что теперь я всю жизнь насквозь прочувствовал.

— Как ты получил протоколы экспертизы?

— Дали в руки подержать. Деньги, Илюха… За деньги Христа продали, а ты — про-то-ок-олы!.. Тьфу!

— Жаль, что ты пьян, — огорченно покачал головой Илья. — Хоть и уважительный повод имел надраться, но жаль. Я намечал сегодня ночью одно дело.

— Я надратый? — с гонором упившегося в лоскуты человека вскочил Корвет с дивана. — Я никогда не бываю пьян!.. Нет, бываю… но потом — блюю, два литра воды в брюхо, душ, горячего молока пол-литра, пососать лимон и могу таблицу умножения вспомнить… Если очень постараюсь.

Пошатнувшись, он прошел к небольшому пульту управления, щелкнул тумблером, и вспыхнувшие по углам стоянки прожектора осветили всю площадку с автомобилями. Затем он рванул рычаг на пульте и заорал дико:

— Волкодавы — вперед!

Илья глянул вниз. Лязгнули запоры в решетке вольеров, дверцы пошли вверх, и четыре вылощенных, блестящих добермана мощными прыжками выскочили на площадку.

— А если кто-нибудь внизу есть? — испуганно спросила Римма.

— Р-разорвут в клочки! — с беспечностью пьяного идиота заржал Корвет. — Я их как крокодилов воспитал! Челюсти, как у экскаватора, хрясь — и руку оторвут! Боевая порода!

На лестнице послышался топот сапог, и перепуганный охранник стоянки вбежал в кабинет.

— Корвет Васильевич, это вы кобелей выпустили?! Хорошо, я поблизости от лестницы стоял, ведь в мочало бы меня изжевали, нельзя так, Корвет Васильевич.

— Пшел вон, трус поганый! — заорал Корвет. — Сиди внизу, пока я здесь с белыми людьми разговариваю!

Охранник укоризненно покачал головой, но исчез без возражений.

— Сейчас одиннадцатый час, — взглянул на часы Илья. — Если ты проведешь свои отрезвительные процедуры, то, допустим, через час ты способен будешь вспомнить, как тебя зовут?

— Александр Булатович Корвет!.. Этот дурак со страху меня «Васильевичем» обозвал… Полчаса — и я в строю!.. Хотя… Хотя на кой хрен это надо?

— Будем выдергивать Спартака Дубина.

— А ты знаешь, где он кукует?

— Нет, но до полуночи узнаем. Иди, делай свои процедуры. Может быть, нам предстоит тяжелая ночь.

— Слушаюсь, мой генерал! — Корвет отдал честь на французский манер (ладонью правой руки наружу), зашатался, попытался удержать равновесие и, падая, плечом выбил дверь. Но по лестнице, судя по звуку, спустился на ногах, а не скатился.

Самое забавное, что через сорок минут он действительно вернулся во вполне приемлемом состоянии. Во всяком случае, когда ему предложили сложить в уме 239 и 187 — результат выдал с погрешностью в одну единицу — 427 вместо 426.

— К прохождению службы годен, — вынужден был признать Илья. — Поехали. Ты, Римма, на сегодня свободна.

Римма умела возражать круто, так что сразу убедительных аргументов и не подберешь.

— Ах вот как? Прогоняете? Сами удовольствия получать, а меня побоку? Хорошо, пойду на панель, подхвачу сифилис или того хуже — СПИД и посмотрю, каковы вы у меня через недельку-другую оба будете! Все свои деньги на врачей потратите! Сейчас каждый хороший укол в задницу чуть не миллион стоит!