Когда плачет небо (СИ)

- Простите ее, - шепнула она Емельяненко. - Просто она в каждом мужчине видит своего сына. А он, скотина, сдал мать в приют и был таков. Даже не навещает! А вы кого-то ищите?

- Ищу. Мне нужен следователь...

- А, так вы по поводу убийства Софьи Васильевны? Тогда вам на второй этаж и прямо по коридору. Извините, проводить не могу. Пойдемте, Елена Константиновна, вам надо прилечь, - и они отправились в другую сторону.

От разыгравшейся на его глазах сцены, внезапно заныло сердце. "Сегодня же позвоню маме. Сегодня же!" - твердо пообещал он сам себе.

Подойдя к открытой настежь двери сестринской, Емельяненко увидел сидящего за столом мужчину, лет пятидесяти, одетого в поношенный серый пиджак и мятую сорочку без галстука. У него было простое, усталое лицо, маленький красного цвета нос, напоминал вялую редиску. На нем нелепо смотрелись большие, с толстыми стеклами, очки. Одна дужка была примотана синей изолентой. Напротив, на краешке стула, примостилась женщина, одетая в белый халат. Она поминутно всхлипывала и вытирала слезы краешком платка, повязанного на голову.

- Гражданка Голикова, хватит причитать, соберитесь! - строго проговорил мужчина. - Так вы утверждаете, что у вас буйных пациентов не было?

- Нет, конечно! Все наши старички абсолютно безобидные создания. Да о чем вы говорите?! - возмутилась она, - У большинства из них не было сил даже самостоятельно с кровати подняться, не то что кого-то там задушить...Кроме того, Софью Васильевну тут все очень любили! У нее сердце было золотое! Господи помилуй, страх-то какой! - прошептала она.

- Простите, - Емельяненко заглянул в комнату, слегка постучав по косяку.

Женщина вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. У нее было опухшие от слез грустные, как у спаниеля, глаза.

- Вы кто и как сюда попали? - поинтересовался мужчина, подозрительно глядя на Володю из-под косматых нахмуренных бровей.

- Капитан Емельяненко, московский уголовный розыск.

- Очень интересно, - пробубнил тот, внимательно разглядывая удостоверение, - Ну а я, - старший следователь, Тимохин Юрий Гаврилович. Я могу узнать, что же вас привело сюда, товарищ капитан московского уголовного розыска?

- Можете.

- Вы свободны, гражданка Голикова, идите.

- Ага, - испуганно пискнула женщина и спешно поднявшись, выбежала за дверь.

- Ну, присаживайтесь, - Тимохин снял очки и потер свои воспаленные близорукие глаза, - Я вас внимательно слушаю.

- А можно наоборот? Сначала вы, а потом уже я?

- Давайте так, - согласно кивнул тот, - Сегодня ночью, а вернее вчера поздно вечером была убита дежурная, - старшая медсестра, Кармухина Софья Васильевна. Кто-то задушил ее и оставил тело в коридоре. Теперь ваша очередь.

- Вчера в своей квартире была убита Карина Витковская. Слышали?

- Об этом только глухой не слышал. И что с того?

- А то, что ее мать, Красина Евгения Владимировна, уже несколько лет находится в этом доме престарелых. Я приехал, чтобы поговорить с ней.

Капитан вновь нацепил очки, быстро пролистнул свой блокнот и пристально посмотрел на Емельяненко.

- Значит вы говорите, что Красина - мать той самой Витковской? Это точно? - недоверчиво переспросил Тимохин.

- Абсолютно точно.

- Вот это поворот! - протянул он.

- Не понял?

- Дело в том, что Красина Евгения Владимировна скончалась. И тоже сегодня ночью. Я, честно признаться, эти два факта не связывал. Мне объяснили, что Красина в последние дни была очень плоха, и ее смерть была вполне ожидаема. Вы же понимаете, Владимир Романович, здесь... - он красноречиво развел руками, - каждый день происходит что-то подобное. А тут вон оно что!

- Вон оно что, - эхом отозвался Емельяненко, - Вы же понимаете, Юрий Гаврилович, необходимо произвести вскрытие. Не похоже это все на банальное совпадение.

- Понимаю вас, сделаем, - пообещал Тимохин.

Разговор прервал телефонный звонок. Тимохин взял мобильный и, прищурившись, своими подслеповатыми глазами уставился на дисплей.

- Прошу прощения, - начальство, - шепнул он Емельяненко.

- Алло, приветствую, Артем Борисович. Да, пока здесь. Тут вскрылись некоторые интересные обстоятельства... Да... Ну, как только, так сразу. Зайду, непременно.

Тимохин сокрушенно покачал головой и протер заляпанные очки несвежим носовым платком.

- Начальство результата требует.

- Сочувствую, - проговорил Емельяненко, - Но все-таки, что у вас по убийству Кармухиной?

- Пока ничего толкового. Из персонала вчера здесь дежурила только она. Все пациенты - глухие, слепые, беспомощные люди. Многие страдают старческим слабоумием, так что, сами понимаете, - свидетели из них никакие. Я, конечно, опрошу всех, но надежды мало. Работники же в один голос утверждают, что Софья Васильевна была высококвалифицированным специалистом, всю жизнь работала здесь и относилась к своим подопечным очень тепло, - жалела их, помогала, частенько подкармливала. Но вот на дух не переносила их родственников. Впрочем, последние здесь появлялись редко, - он недобро усмехнулся.

- Ясно. Ну, что, Юрий Гаврилович, я так понимаю, нам теперь придется поработать вместе. Не возражаете?

- А если бы и возражал, то что бы это изменило? - устало проговорил Тимохин.

Он медленно встал и тут же схватился за поясницу. Только тут Володя заметил, что спина следователя под пиджаком плотно обвязана теплым шерстяным платком. С трудом передвигая ноги Юрий Гаврилович подошел к стоящему на подоконнике кувшину и, выдавив на ладонь ярко-красную капсулу, закинул ее себе в рот и запил водой.

- О-хо-хо, грехи мои тяжкие! - прокряхтел он. - Вот, как погода меняется, спину ломит - аж сил никаких нет!

Он некоторое время молчал, словно обдумывая нечто очень важное.

- Ты, капитан, как я посмотрю, парень хороший, правильный, - проговорил он наконец, - Но тут дело-то вот в чем. Начальство мое, как бы это лучше сказать... Не одобрит оно нашего с тобой сотрудничества, понимаешь?

- Если честно, то пока не очень.

- Ладно, тогда по порядку. В начале лета в Москве разразился громкий скандал, в центре которого оказался некий полковник уголовного розыска Ракитин: фальсификация документов, взятки, ну и прочие нарушения. Не припоминаешь? - Тимохин сощурился и пристально взглянул на сидящего напротив Емельяненко. - Поначалу ходили слухи, что его не только выпрут из органов, но и дадут реальный срок. Однако дело это потихоньку спустили на тормозах и замяли. Поговаривают, что за этого самого Ракитина вступился некто с самого верха.

- Ну да, - согласно кивнул Володя, - Конечно, я слышал об этом, мало того, - Ракитин долгое время работал с нашим генералом Горелиным. К сожалению, мы тоже не совершенны, и среди нашего брата полно всякой сволочи, но какое отношение имеет все это к нашему с вами разговору?

- Самое непосредственное, капитан, - вздохнул Тимохин, словно сетуя на его, Володину, непонятливость, - Моего недавно назначенного начальника зовут Ракитин Артем Борисович.

- Вот это да! - присвистнул Володя.

- Вот-вот, - удовлетворенно покачал головой Тимохин, - Нашего полковника, - Доренко Петра Денисыча, - мягонько так, попросили уйти на пенсию, а мужик он был мировой, мы с ним в органах бок о бок без малого двадцать лет вместе оттрубили. Что же касается Ракитина, то человек он вредный, болезненно самолюбивый и, что самое главное, злопамятный, и можешь мне поверить, - крови он вам попортит столько, что придется переливание делать. Так что если хочешь официального расследования, то тебе придется кучу разных бумажек собрать и заверить. Ты больше времени проведешь за столом в кабинете, чем на земле. Поверь мне, я знаю, о чем говорю, - сам полжизни опером пробегал. Честно говоря, я и сам с новым руководством с трудом нахожу общий язык. Мне уже давно намекают, что в отставку бы пора, да как уйдешь-то? Жена болеет, не работает, да и у детей не все гладко. Опять же внуков поднимать надо, - он махнул рукой.