Миссия - Нидерланды

Ян Гюнтер прочно уселся у руля и правил яхтой легко и ловко. Тринка внизу готовила обед, отказавшись от помощи Дюрелла. Сидя на палубе, тот разглядывал ровную гладь сверкающего моря и суши и полоски низких островов далеко на горизонте. "Сюзанна", круто накренясь, шла галсами, а за бортом её журчала вода и позади оставался пенистый след. Дюрелл вспомнил, как ему приходилось плавать под парусами в узком проливе возле Лонг-Айленда во время учебы в Йельском университете, а также те несколько ещё более ранних случаев, когда он плавал в Заливе, приехав туда из заболоченных лощин Пен-Руж. У голландской яхты был круче нос и выше надводный борт, чем у тех, с которыми ему приходилось иметь дело, но Ян мастерски управлял ею и она прекрасно слушалась руля, по крайней мере в эту дивную погоду.

По мере продвижения к северо-востоку вдоль покрытого дамбами побережья Фрисландии и Гронингена, Амшеллиг растаял позади в туманной дымке. В тех местах, где дамбы ещё только должны были строиться или ремонтироваться, зияли разрывы. Однако вскоре и эти детали исчезли из виду, когда они отошли дальше в море и удалились от сплетения протоков среди прибрежных мелей и островов.

Как заметил Дюрелл, места здесь были довольно опасные, и быстрый отлив мог превратить большие пространства, пригодные для плавания под парусами, в ловушки с песчаным дном, способные задержать на долгие часы в ожидании нового прилива. Но было очевидно, что Ян и Тринка хорошо знают прибрежные воды и эти обстоятельства их не смущали.

Приготовленный Тринкой обед был подан на палубе; она не нарушила прочную и добрую традицию голландцев кормить вкусно и обильно. Дюрелла удивило, что Тринка ела примерно столько же, сколько большой Ян или он сам, и при этом совершенно не заботилась о своей изящной фигуре. Были поданы омары и большие ломти намазанного маслом хлеба с традиционной голландской ветчиной и яйцом; затем куски сливочного торта и большой кувшин кофе. Ян и Тринка ели долго, полностью поглощенные серьезным процессом приема пищи. Дюрелл, почувствовав себя лучше после того, как они вышли в открытое море, решил, что ему чудом удалось не заразиться от Пита, и с явным аппетитом присоединился к ним.

Когда обед закончился, он предложил помочь вымыть посуду, Тринка, немного поколебавшись, кивнула, и он присоединился к ней в камбузе.

- Пожалуйста, простите меня, - сказала она, когда они вместе трудились в тесной каморке. - Кажется, я вела себя грубо. Это из-за дяди Пита. Я очень его любила.

- Давно вы занимаетесь этими делами? - спросил Дюрелл.

Ее взгляд внезапно стал тверд и холоден.

- Довольно давно. Пять лет. И даже больше, если учесть... некоторые обстоятельства. - Она замолчала, но не стала развивать эту тему. - Я слышала о вас, мистер Дюрелл, конечно от дяди Пита.

- Зовите меня Сэм, - сказал он.

- Очень хорошо, Сэм. Хотите звать меня Тринка?

- Я бы не против, - ответил он.

- Ладно. Я понимаю, что была невежлива. Мы, голландцы, стараемся, чтобы поведение наше было одновременно приличным и достойным, благожелательным и радушным. Правда, мне довольно трудно, особенно когда дела идут неважно, изображать светскую даму. А в эти дни я очень боюсь того, как могут обернуться дела.

- Вы давно занимаетесь проблемой "Кассандры"?

- С самого начала.

- И в конце концов прибыли сюда для того, чтобы разыскать бункер?

- Да. Правда, пока мне не везло. - Она скорчила кислую гримасу. - До сих пор я видела только берега Фрисландии и Гронингена. Хотя это прекрасные места. Мы в Нидерландах говорим, что Бог создал мир, а голландцы создали Голландию.

Дюрелл кивнул.

- Вы её подняли со дна моря.

- Да. Вы простили мне мою нелюбезность?

- Конечно.

Они пожали руки друг другу и она улыбнулась; её пальцы в его руке были холодными и твердыми. Затем голос Яна Гюнтера пробубнил что-то наверху на палубе и она неожиданно вскочила.

- Впереди по курсу дамба, - сказала она. - Давайте поднимемся наверх.

Дюрелл последовал за ней и вскарабкался по крутому трапу наверх к солнечному свету.

Крики морских чаек, носившихся у них над головами, смешивались с ритмичным стуком насосов, работавших на больших землечерпалках и баржах неподалеку от "Сюзанны". Но на Дюрелла большее впечатление произвело неожиданное угрожающее ухудшение погоды за то недолгое время, пока они с Тринкой находились внизу. Полдень только миновал, а солнце уже скрылось за слоем облаков, которые к западу, особенно над Северным морем, казались толще, и на горизонте лег тяжелый туман.

Начинался прилив, и вода через многочисленные каналы заливала песчаные отмели, низко лежащие островки необитаемых песчаных дюн и зеленые, заросшие тростником луга. Твердая земля тянулась полоской к востоку по правому борту "Сюзанны".

Участки уже восстановленной дамбы были похожи на огромных горбатых китов, проступая из мелкой молочной воды длинной линией, загибавшейся к видневшемуся вдалеке берегу. Краны, бульдозеры, шаланды, буровые вышки и мостовые фермы, землесосы и бетономешалки - все это создавало какофонию шумов, нараставшую по мере того, как яхта приближалась к самому большому участку дамбы, где на фоне неба рисовалось множество деревянных конструкций. Временная гавань переходила в размеченный бакенами канал, проходивший среди целого леса кранов и подъемников. В этом месте на крутые скаты дамбы вели деревянные ступени.

- Вы знаете, что здесь случилось раньше? - спросил Дюрелл.

Тринка кивнула.

- Во время войны, когда немцы поняли, что проиграли, они умышленно затопили этот район, разрушив дамбу в стратегически важных точках. Море прорвалось и затопило фермы и деревни, и по разным причинам этот район долго не восстанавливали. Как вы сами можете видеть, - показала она взмахом руки, - дамба идет от острова к острову и образует полукруг, который будет полностью замкнут. После этого за работу примутся насосы, земля будет осушена и снова станет пригодной для пользования. Некоторые участки морского дна возле Шеерсплаат уже были окружены небольшими дамбами и откачаны досуха - пока на прошлой неделе не произошел несчастный случай.