Дом Люцифера

я, пока я не скажу!

Голос принадлежал женщине, и говорила она на американском английском. Слова доносились из черного входа в магазин, где на одной петле болталась пробитая пулями дверь.

Не успел Джон сообразить, что же происходит, как из двери показалась женская фигура в длинном черном одеянии, а затем, в темноте, мелькнули две маленькие белые ручки с умело зажатым в них автоматом «узи». Женщина спустила курок и начала поливать огнем республиканских гвардейцев, стреляя направо и налево, и они падали на землю как подкошенные.

Когда она, развернувшись влево, начала вести более прицельную стрельбу, Джон стоял, пригнувшись, чтобы не угодить под пули, и по-прежнему прикрывая собой арабку смладенцем. Затем резко метнулся вправо и подстрелил из своей «беретты» двух парней, заметавшихся в узком проходе. Незнакомка открыла огонь по правой стороне, а он при этом стрелял влево. Минут через пять такого ураганного огня все атакующие полегли на землю — убитые, раненые и просто стремившиеся спасти свою жизнь. Аллея наполнилась стонами и криками. Но ни звука новых шагов, ни других признаков прибытия подкрепления уже не было.

Женщина в черном крикнула:

— В дом! Быстро!

Джон вздрогнул. В этом голосе почудились странно знакомые нотки.

Но теперь ему было не до того. Он схватил женщину с младенцем за руку и потащил их в двери. Они вновь оказались на складе, где все было перевернуто вверх дном, затем последовали за своей таинственной спасительницей в торговое помещение, стены которого были забрызганы кровью, а по полу расползались ее темные лужи. В разных углах лежали убитые — четверо гвардейцев и Гасан. Воздух был пропитан запахом крови и смерти. Сердце у Джона сжалось. Гасан успел расправиться с четырьмя гвардейцами, прежде чем сам получил смертельное ранение в грудь.

— Гасан! — ахнула арабка с младенцем и зарыдала.

Женщина в черном торопливо заговорила с ней по-арабски и, ни на секунду не умолкая, начала раздеваться. Сбросила черное одеяние, откинула пуши с лица. Потом, продолжая задавать вопросы, стащила нечто напоминающее сбрую — видно, благодаря ей она казалась горбатой. А затем, со вздохом облегчения, выпрямилась в полный рост, который составлял примерно пять футов девять дюймов. Джон наблюдал за всем этим в состоянии полного оцепенения. И даже вздрогнул, когда она поправила на рукаве твидового жакета повязку с эмблемой ООН, разгладила ладонями серую юбку, а затем сунула арабское одеяние на дно большой полотняной сумки. Это превращение заняло не больше минуты, и все это время она продолжала неумолчно говорить с женщиной-арабкой.

Но Джон был потрясен не самим фактом превращения, а внешностью представшей перед ним женщины.

Почти такие же, как были у Софи, золотистые волосы, хотя она носит их короткими и завитыми у ушей. Тот же чувственный изгиб розовых губ, прямой нос, четко очерченный подбородок, прозрачная и белая, как фарфор, словно светящаяся изнутри кожа. Тот же насмешливый взгляд темных глаз, хотя сейчас глаза эти смотрели на