Небо под зеленым абажуром

– Прости меня, мамочка. За все прости, прости, – шептала она, поглаживая Ирину по волосам, рукам, груди, лицу. На лице мамы застыла улыбка. Алешка знала, что ее прощальная улыбка предназначалась ей. Мама даже перед смертью пыталась ее подбодрить и успокоить.

Как в забытьи, Алешка провела рядом с телом матери несколько часов. Очнулась от того, что запах смерти усилился. Она взяла маму под мышки и потянула в сторону ванной. Бабушка рассказывала, что покойников надо обмывать, наряжать во все новое, класть в гроб и молиться за усопшего, поминая его добрым словом, чтобы душа попала в рай. Бабушку забрали в день смерти в морг, но подружка ее Валентина Георгиевна, соседка с верхнего этажа, перед этим провела ритуал вместе с мамой. Значит, надо все сделать как положено.

Дотянув труп до ванной, Алешка положила на пол большое полотенце, осторожно раздела мать, старательно обмыла влажной губкой оскверненное тело, причесала волосы, потянула покойницу на полотенце в комнату и решила уложить ее в постель. Поменяла белье на кровати, с трудом переложила труп на свежие простыни, разыскала новое платье мамы, которое та бережно хранила в шкафу и все шутила, что на свадьбу дочки его наденет. Платье было прекрасное, шелковое, длинное, с набивным рисунком и кружевами. Мама говорила, что оно нежно-желтое, как утреннее солнце. Оно так и пахло желтым – солнцем, летом и счастьем. Пусть у мамы на небесах всегда будет лето.

Алешка сняла платье с вешалки, попыталась надеть на мать, промучилась долго – не вышло. Тело стало коченеть. Пришлось искать бабушкину коробку для шитья. Она аккуратно разрезала наряд сзади по шву, надела его, как халат, только задом наперед. Осторожно, чтобы не поранить маму, сделала несколько стежков на платье, перевернула тело на спину, сложила руки покойницы на груди и села на стул рядом с кроватью читать молитву. Кажется, все сделала как полагается. По-божески. По-людски.

На молитве сосредоточиться не получалось. Память отсылала ее в недавнее прошлое, к последней ссоре с матерью за ужином. Как нехорошо все вышло. Как скверно они поговорили. Она разозлилась на маму за жестокую правду, что никогда не станет нормальной, такой, как все. Мама была права. Из-за ее попыток стать самостоятельной погиб человек. Она убийца. Известие привело ее в такой ужас, что несколько часов Алешка в шоке пролежала на кровати в наушниках, включив на полную громкость любимый диск Маризы. Потом злость прошла, мама явно была не в себе, когда вернулась домой. Сказала сгоряча, чтобы уберечь ее от глупых поступков. Она не желала верить, что дочь выросла, и пыталась оберегать ее от жизни. Вину тем не менее Алешка с себя не снимала, за грехи надо платить. Она обязана найти жену писателя, кинуться ей в ноги, вымолить прощение, объяснить, что не желала ее мужу зла, и явиться с повинной в полицию. Осталось только уговорить маму позволить это сделать.

Если бы она могла предположить, что, пока размышляет о жизни под депрессивные мелодии португальской певицы, маму истязают преступники. Если бы только знала, то смогла бы придумать какой-то выход! Нашла бы способ позвать на помощь!

Не сообразила, тугодумка дурная. Из комнаты вышла, услышала в кабинете шум и бросилась туда. Дальнейшие события Алешка помнила как в тумане. Отчаянный крик матери, ее просьба, намек, приказ. На размышления времени не было. В голове стучало: беги к Манюне, беги к Манюне. Она поняла намек. Сделала вид, что выбежала из квартиры, спряталась под кроватью в своей комнате, где жила ее любимая кукла Манюня. Алешка стеснялась своей привязанности и прятала игрушку там. Притихла и стала молиться, чтобы подонки сразу оставили маму в покое. Расчет Ирины оказался верным. В квартире Алешка ориентировалась прекрасно, но как только выходила за порог – терялась. Если бы она выбежала на лестницу, преступники настигли бы ее через минуту. Бандиты, купившись на хитрость, должны были испугаться и уйти! Испугались, но ушли не сразу. Несколько долгих минут хозяйничали, как у себя дома. Искали какие-то деньги. Миллион! Откуда? Откуда у них миллионы? Всю жизнь мама работала как проклятая, но лишних денег в семье не водилось. Жили они скромно. Экономили на всем. Мама себя во всем ограничивала, кроила бюджет так, чтобы у нее, Алешки, было все необходимое. Один ее компьютер с говорящими программами, распознающими текст, стоил целое состояние. Мама сделала все возможное, чтобы она смогла учиться и иметь доступ к информации. Все ей отдала, а сама радостей в жизни не знала. Какой дурой она была, что не слушалась мать! Кажется, только сейчас поняла, насколько сильно мама ее любила. Господи, за что? Это не люди – звери! Отморозки! Кем же надо быть, чтобы убить беспомощную женщину, которая никому не причинила зла? Ради чего? Ради каких-то мифических денег и квартиры.

Алешка, лежа под кроватью, слышала почти все, о чем говорили отморозки в кабинете. Слух у нее с детства был лисий. Речь шла о медицинском научном центре и о ней. Выходит, маму подло обманули? Из-за нее обманули. Вспомнились радостные эмоции мамы, ее возбуждение, когда позвонила некая женщина по имени Людмила Петровна. Теперь ясно, отчего мама ликовала. Ей предложили новую технологию лечения дочери от слепоты. Господи, да она все бы сейчас отдала, и слух, и речь, и ноги, лишь бы мама была жива! Сволочь какая эта тетка Людмила Петровна. Не она ли носит кличку Коза? Определенно она – преступница, которая вынудила маму взять ссуду на мифическое лечение. Эта женщина виновата во всем! Она организатор преступления. Алешка сжала кулаки, но через мгновение понуро опустила голову. Сама виновата. Господь наказал ее за грехи, забрал взамен жизни несчастного писателя жизнь самого близкого и родного человека. Виновата. Виновата. Виновата...

Алешка сползла со стула на пол и закрыла уши руками. Чувство вины оглушало, звенело в голове, пульсировало в висках. Как жить дальше? Как? Что теперь делать? С детства бабушка и мама вели ее по жизни. Когда Алешка подросла, опека стала ее раздражать. Она сопротивлялась, дерзила, не слушалась, хотела доказать, что самостоятельная, но мама никак не желала ее отпускать.

Получила то, что хотела, дура! Теперь она одна, и помощи ждать неоткуда. Что дальше? Как жить? Она не умеет даже элементарных вещей. Постирать, погладить, сварить суп, купить необходимые продукты. Она теряется в городе, не умеет просить помощи. Она понятия не имеет, сколько стоит хлеб и проезд на метро. Мама не слишком любила брать ее с собой в магазины и поездки по городу.

У нее нет ни специальности, ни работы, только мизерная пенсия, на которую, как говорила бабушка, не проживешь. Кому нужна незрячая студентка-заочница четвертого курса лингвистического института?

Языковый вуз тоже выбрала мама, решила, что знание иностранного языка в жизни не помешает. Что теперь ей делать с этими знаниями? Мама мечтала, что она выучится и репетиторством займется, будет давать уроки незрячим детям. Какие дети? Как учить малышей, если сама не в состоянии ничему научиться? Неумеха и дура бестолковая. Совершенно бесполезный, лишний в этом мире человек.

Может, хорошо, что ее скоро убьют? Прихлопнут, как букашку, тело выкинут куда-нибудь в канаву или зароют в лесу. Туда ей и дорога. Никто ее не вспомнит и плакать о ней не будет. Только ведь преступники после ее смерти поселятся здесь, в квартире, где жили она, мама и бабушка. Где пахнет медом, хлебом и жареной картошкой. Где круглый год в вазе на журнальном столике лежат апельсины, похожие на солнце. Где зимой на окнах появляются причудливые ледяные узоры, которые можно потрогать рукой, а на подоконниках за окнами пушистый снег, обжигающий ладони и губы. Где в плетеной корзинке у старенького кресла-качалки лежит бабушкина колкая пряжа в клубках, а в шкафах холщовые мешочки с душистыми травами. Где в ванной бутылочка с розовой водой, яблочное мыло, густой яичный шампунь и ландышевые духи. Где холодильник перестукивается со стеной по ночам, поют часы в гостиной, смешно урчит унитаз и булькают батареи. Где каждая паркетная доска и дверь издают свои неповторимые мелодии. Где радио на кухне каждое утро кашляет, а потом басовито сообщает последние новости. На застекленном балконе пахнет рекой и геранью. Где за прохладным стеклом живут старинные книги в кожаных переплетах, а на стенах висят волшебные пейзажи, написанные дедом. Все это достанется негодяям, убившим маму? Разве это справедливо?